Паренек из Уайтчепела

Миссис Баррет отрицательно покачала головой.

– Пока нет, но я уверена, скоро мы что-то узнаем.

Аманда прикрыла глаза, с трудом сдержав гневный ропот и желание возразить. В конце концов, Анна не виновата в том, что случилось... Именно из-за неё их с Барретом свадебное путешествие превратилось в настоящий кошмар! И ей ли роптать на судьбу?

– Прости, что вместо того, чтобы наслаждаться Италией, ты навещаешь меня в этой больнице, – сказала она. – Я испортила вашу поездку. Мне очень жаль, Анна, действительно жаль!

Миссис Баррет, пристроив букет, присела рядом на стул.

– Как ты можешь так говорить? Твое благополучие для нас важнее всего. К тому же, это не последняя наша поездка: будут другие. Главное, поправляйся!

– Я волнуюсь за Джека, – едва слышно прошептала Аманда. – Я должна быть уверена, что с ним всё в порядке!

– Уверена, так и есть. Инспектор о нём позаботится, ты же знаешь!

За окном, прогрохотав колесами по дороге, остановилась у входа карета.

– Кто-то приехал... – встрепенулась Аманда. – Кто там? – И попыталась подняться с кровати.

Подруга её удержала.

– Лежи, я сама посмотрю. – Она встала и выглянула в окно. – По всему прибыл какой-то важный сеньор, – констатировала она, – карета с гербом на дверце, на запятках ливрейный слуга. А вот и сам... – она вдруг запнулась, в недоумении нахмурив лицо, но тут же дернула головой, отмахнувшись от странного морока.

– Кто? Почему ты вдруг замолчала? – взволнованным голосом спросила Аманда.

Против всякого разумения сердце ее пустилось в отчаянный вскачь, стало трудно дышать. Что за напасть, право слово? Джек точно не прибыл бы на карете с ливрейным слугой на запятках. Так почему так сбоит сердце? И дыхание пресекается...

– Это всего лишь какой-то старик, – поспешила ее успокоить подруга. – Возможно, меценат этой больницы или кто-то подобный. Аманда, это не Джек... – добавила тише.

Ровно в этот момент в дверь постучали.

Аманда замерла, превратившись в один оголившийся нерв...

– Войдите, – вместо неё откликнулась Анна, и в проёме мгновенно открывшейся двери предстал молодой человек в дорогом, скроенном по фигуре костюме.

Ей потребовалась какое-то время, чтобы узнать в нём все того прежнего Джека Огдена в нескладной одежде, что приходил к ней в поместье с письмами Чарльза. Даже тот молодой человек, с которым они виделись в Андерматте, казался сейчас совершенно другим по сравнению с этим... Казалось, за эти несколько дней Джек стал взрослее.

– Джек!

– Аманда!

Два возгласа слились в унисон. И молодой человек, подскочив к больничной кровати, крепко обнял прильнувшую к нему девушку. Анна Баррет только тогда поняла, что это именно Джек, пусть ей показалось то чистой иллюзией, когда, выскочив из кареты с ливрейным слугой на запятках, он, пробежав по ступенькам, вошел в задание Санкт-Бенедекта. Глаза все-таки не обманули её...

Как и громко стучащее сердце не обмануло Аманду.

– Как ты?

– А ты?

Снова почти в унисон сказали влюбленные.

– Кхм, – напомнила о своем присутствии Анна, – рада видеть вас в добром здравии, Джек. Я выйду узнать, скоро ли завтрак... Вернусь через минуту. – И вышла, прикрыв за собой дверь.

– Джек, – Аманда вцепилась в него, – ты живой. Как же я волновалась!

– Это я волновался, глупышка. Боялся... что не увижу тебя... Как ты?

Аманда потупилась, сцепив зубы, но Джека не отпустила.

– Я потеряла ребенка, – ответила тихо. – Прости меня, что не рассказала о нём. Я просто не знала, как это сделать...

Он погладил её по волосам, по худенькому, чуть подрагивающему плечу.

– Мне жаль, что я никогда не увижу его. Я хотел бы, чтобы всё сложилось иначе...

Слезы Аманды, словно только и ждали этих вот слов, чтобы пролиться, потекли по щекам. Она уткнулась в ткань Джекова сюртука, обхватила его, прижимая к себе, и, казалось, никогда не отпустит.

И сказала сквозь слезы:

– Джек, в эти несколько дней я о многом успела подумать и дала себе слово, что если только опять увижу тебя, то больше не отпущу. Никогда! – Смахнула слезы и посмотрела молодому человеку в глаза: – Я не вернусь в Англию, Джек. Останусь в Италии. И если ты этого хочешь... оставайся со мной. Мне всё равно, что скажут другие: осудят ли, заклеймят... Я хочу быть с тобой. Ты... согласен? – явно страшась быть отвергнутой, спросила она. И тут же, не дождавшись ответа, торопливо продолжила: – Я понимаю, это не то, о чём ты на самом деле мечтал. Твоя мечта о работе в полиции… инспектор Ридли… Лондон – всё это там, в Англии; на другой чаше весов только я. И я вовсе не совершенство, но...

Джек поцеловал ее в губы, пресекая поток нервной речи и слёз.

– Послушай, – сказал, прервав поцелуй и посмотрев на неё очень внимательно и серьезно, – ты – лучшее, что случилось со мной в этой жизни, и мне всё равно, что считают другие. Мой дом там, где есть ты, Аманда Уорд: хоть в Англии, хоть в Италии, да хоть бы в бразильской сельве. Я буду с тобой! – Она кивнула сквозь слезы, опять заструившиеся из глаз. – Но сейчас я кое с кем познакомлю тебя... с одним человеком, в доме которого мы поживём какое-то время. Это чудесная вилла на берегу Лаго-Маджоре, прекрасного озера, вид на которое будет встречать тебя каждое утро, пока ты полностью не поправишься... И только когда это случится, мы снова вернемся к этому разговору. Договорились?

– Лаго-Маджоре? – повторила Аманда. – Звучит замечательно. Но почему мы станем жить в этом доме? Это связано с Этель Эдвардс?

– Отчасти. Только отчасти. Дело в том, что какое-то время мне придется разыгрывать важного дона, внука того человека, с которым я тебя познакомлю... Этого сразу не объяснить, но семейство Фальконе сейчас ожидают трудные времена (я объясню позже, в чем дело), и Гаспаро Фальконе предложил мне остаться на время в его доме в статусе внука... Пока всё не уляжется.

– Не понимаю...

– Я объясню. – В дверь постучали. – Позже... – добавил Джек и отступил на шаг от Аманды.

Почти сразу дверь приоткрылась, и на пороге палаты появился высокий, чуть согбенный годами старик в сопровождении Анны Баррет. Она выглядела смущенной и будто несколько оглушенной чем-то случившимся за дверями палаты, в любом случае, она приветливо улыбнулась Аманде и Джеку.

– Значит, вот она, несравненная Аманда Уорд, – произнес итальянец, окинув заплаканную Аманду с красным носом и растрепанной шевелюрой внимательным взглядом. Несравненной её можно было назвать с огромным трудом, да и то явно лукавя. Но старик, казалось, не лгал... – Много наслышан о вас, сеньорита.

– Сеньора, если быть точной, – поправила его Анна, все так же смущаясь.

– Ах, бросьте, – отмахнулся старик, – такая красивая, юная девушка может быть разве что сеньоритой! – И спросил, обращаясь к Аманде: – Мой внук, полагаю, уже пригласил вас от моего имени на нашу виллу на Лаго-Маджоре? После всего, что вам пришлось пережить, мирный покой наших мест пойдет вам только на пользу. Вы, сеньорита, с супругом тоже приглашены, – обратился он теперь к Анне. – Мы не можем позволить, чтобы свадебное путешествие двух влюбленных сердец омрачилось плохими воспоминаниями: обещаю, нашими с Джино стараниями мы заставим вас позабыть всё плохое. Итак, карета стоит у дверей, с доктором Сорентино все вопросы, касательно здоровья сеньориты Уорд, улажены – остается только проститься с этими стенами и отправляться домой.

– Домой? – шепнула Аманда чуть слышно, и Джек сжал ее пальцы.

– Позже всё объясню...

– Джино, мой мальчик, помогите вашей прекрасной подруге подняться с постели, а лучше – отнесите ее до кареты. Вряд ли она способна уже передвигаться сама... Да и к чему сеньорите ходить своими ногами, когда есть мужчина, готовый носить её на руках?! – не унимался Фальконе.

И Джек, ни секунды не сомневаясь, подхватил Аманду на руки. Она лишь сдавленно охнула, не ожидая такого... А потом её понесли из палаты. В каком-то неистовом кураже, дикой радости, наполнившей сердце, Аманда положила голову на плечо Джека и глядела на россыпь щетинок, пробившихся на подбородке. И совсем не думала о приличиях... Будто и вовсе о них позабыла.