Паренек из Уайтчепела

Мозг Аманды, неповоротливый в последнее время, и сейчас ворочался тяжело, словно сломанный механизм. Реджинальд Бойд... Она не хотела бы о нем вспоминать, о нем и событиях в Блае. Вся эта ее эскапада ничуть Джеку не помогла, а вот нажить недруга получилось отменно...

– Хотите сказать, он зол на нас за огласку произошедшего в Блае? – спросила она.

И супруг отозвался:

– Такие, как он, не прощают ударов по своей гордости, – произнес он, – а Бойду пришлось нелегко в последнее время: полиция все еще разбирается с делом Брэдфорда, он же – один из участников тех событий, и его постоянно допрашивают. Высокий общественный статус вряд ли позволит осудить его по закону, но эти огласка и пересуды в салонах порядком навредят его репутации и делам.

– Значит, мертвая птица...

– Угроза, как я понимаю. Угроза в ваш адрес, Аманда, и это меняет все дело. – Добавил нехотя: – Прежде угрозы касались только меня, теперь же...

– Он угрожал вам?

– Неоднократно. Анонимные письма, несколько сорванных сделок... Однажды в меня стреляли.

Аманда посмотрела на него с интересом. Ее сердце, вяло ворочавшееся в груди, на секунду, но ускорило бег.

– Вы уверены, что это все Бойд? – спросила она.

– Если раньше и допускал хотя бы возможность ошибки, – ответил супруг, – то теперь абсолютно уверен. Этим утром, если вы помните, дворецкий сказал, что рекомендательное письмо сбежавшего лакея было подписано Реджинальдом Бойдом, а значит, именно он и являлся инициатором произошедшего. – Мужчина прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Это не стало сюрпризом, как вы теперь понимаете, а лишь подтвердило давно оформившуюся догадку... – произнес он, остановившись и снова поглядев на супругу. – Бойд страстно желал сохранить постыдную тайну Хэрольда Брэдфорда, своего друга, а мы обнародовали ее.

Аманде показалось, что она должна извиниться, извиниться за то, что втянула супруга в ту безумную авантюру, и теперь последствия несет он – не она.

– Извините, – сказала Аманда, – мне очень жаль, что так вышло.

Уорд подошел и поцеловал ее руку. Его голубые глаза глядели на нее с беспокойством, заботой, такими искренними, что Аманда опять испытала раскаяние и желание извиниться. Только теперь уже за свое черствое сердце по отношению к мужу...

– Вам не за что извиняться, – произнес он. – В том, что творилось в этом поместье, да и в самом черном сердце Реджинальда Бойда нет вашей вины. Я только беспокоюсь о вас... Завтра я должен уехать в Корнуолл по важному делу и не желал бы оставлять вас одну. Разве что... вы поживете какое-то время в доме родителей... – предположил он.

И видел, как поджались губы супруги. Как вытянулось лицо.

– Уверена, в этом нет особой нужды, – сказала она, – я обещаю не выходить из этого дома, пока вы не вернетесь назад. Вряд ли Реджинальд Бойд захочет навредить мне в собственном доме...

Джейкоб Уорд понимающе улыбнулся.

– Знал, что вы ответите именно так, дорогая Аманда, – он несильно сжал ее пальцы, – но сделать вас пленницей дома было бы все равно, что признать наш страх перед этим дрянным человеком. К тому же, – супруг коснулся ее бледной щеки, – вам просто необходимы солнечный свет, свежий воздух и прогулки в доброй компании. А потому... я нанял специального человека, который станет вас охранять. – Он не дал ей себя перебить, хотя видел, как глаза ее вспыхнули возмущением. – Я полностью ему доверяю и буду спокоен, зная, что вы, дорогая Аманда, под его неусыпным надзором!

– Вы наняли мне тюремщика?! – вскинулась девушка, и впервые за долгое время на ее щеках появился румянец.

– Не тюремщика – телохранителя, дорогая. Вы сможете выходить, не страшась угроз Бойда в свой адрес...

– Но я не хочу выходить! Мне уютно в собственной комнате...

– Под воздействием лауданума? – осведомился мужчина, чуть вскинув черные брови.

Аманда застыла, дыша часто и глубоко. Извиняться она уже не желала, лишь уязвить... Ответить чем-нибудь колким.

– Без него эти стены невыносимы, – процедила она. – Лауданум дарит мне счастье.

– В отличие от меня...

Они с мужем скрестились взглядами, более говорящими, чем слова. Аманда первой сдалась, ощутив подступившие слезы... Злые, полные сожаления и тоски, они побежали по бледным щекам, стоило ей отвернуться.

Супруг стер пальцем одну из слезинок.

– Я знаю, что ты не любишь меня, но это не значит, что мы должны воевать, – произнес он бесцветным голосом глубоко уставшего человека. – И ты, несмотря ни что, не безразлична мне... Я желаю тебе, моя девочка, только добра.

– Тогда отзовите тюремщика, я не желаю, чтобы кто-то чужой ходил за мной по пятам.

– Позвольте мне хотя бы представить его. После решите, хотите ли вы видеть его подле себя!

– Тут нечего даже думать: нянька мне не нужна.

В этот момент звякнул дверной колокольчик, и кто-то из слуг отпер входную дверь.

– Вот и он, – произнес Джеральд Уорд. – Я подумал, он не откажется отужинать с нами. Как раз самое время садиться к столу...

Джек сам не знал, зачем согласился на это. Разве что оказался слишком взволнован появлением самого этого гостя на пороге его скромного дома... Иного объяснения не было. В один миг он читал полицейский отчет, оставленный Ридли, в другой – стоял перед Джеральдом Уордом, с интересом глядевшим на него сквозь стекла своего золотого пенсне.

– Мистер Джек Огден? – произнес он. И чего было больше в этих словах: вопроса или простой констатации факта – сказать было сложно.

Джек невольно сглотнул.

– Да, это я. Чем могу быть полезен, мистер Уорд? – произнес, однако, бесстрастно, ничем не выдав внутреннего волнения.

– Вы узнали меня... Что ж, могу я войти? Я хотел бы обсудить один важный вопрос.

Джек отошел, пропуская его в крохотную прихожую и дальше – в гостиную, заменявшую ему кабинет. Заваленная книгами и папками старых полицейских отчетов, она представляла весьма живописное зрелище... Гость оценивающе глянул по сторонам и, отодвинув кончиком трости одну из папок у себя под ногами, прошел к стулу и сел.

– Простите за самовольство, – сказал он при этом, – но я, признаться, не в том настроении, чтобы чиниться. – И поглядел на Джека в упор: – Мне нужна ваша помощь, – произнес он. – Моей супруге угрожает опасность, и я, памятуя о вашей давней привязанности и расположении к названной мною особе, склонен считать, что никто, кроме вас, не сможет защитить ее лучше и с большей самоотдачей. К тому же, как бы это деликатней сказать, вы в какой-то мере обязаны ей: опасность пришла лишь потому, что миссис Уорд, желая обелить ваше имя, ввязалась в игру с высокими ставками. И кое-кому не понравилось, чем это закончилось...

Джек знал о случившемся в Блае со слов инспектора Ридли, но не мог и представить, что Аманде угрожает опасность. А этот мужчина говорил, конечно, об этом... Джека бросило в жар, сердце заклокотало в груди. Уорд знал о его чувствах к Аманде... И он пришел, чтобы Джек...

– Что я могу сделать для вас?

– Не для меня – для миссис Уорд, – поправил Джека мужчина. – Я хотел бы, чтобы вы, мистер Огден, присмотрели за ней в качестве телохранителя, если хотите. Вы единственный, кому я могу сейчас доверять...

Все, что угодно, но только не этого ожидал молодой человек от визита нежданного гостя, и дернул нервически головой.

– Почему бы вам не обратиться в полицию, мистер Уорд? Если... вашей супруге, в самом деле, угрожает беда, вы должны поставить в известность инспектора Ридли. Или любого другого, способного вам помочь...

– Именно так я и делаю, разве нет? – отозвался его собеседник. – Вряд ли полиция сделает больше, чем вы... – и поглядел Джеку в глаза долгим, многозначительным взглядом.

Он знал... Знал так же ясно, как ясен был день за окном, и Джек, сам не свой от неловкости происходящего, произнес:

– Я временно отстранен от службы в полиции.

– Тем только лучше: вы сможете полностью посвятить себя миссис Уорд. – И как бы с вызовом: – Если дело в деньгах – знайте, я вас не обижу. Заплачу, сколько попросите...