Страница 34 из 45
Она резко встала и ушла к костру, оставив Кальдура рвать траву снова и снова.
***
Горная тропинка, по которой они взбирались вверх, едва ли могла присниться в кошмаре человеку с боязнью высоты. Слишком уже она была жуткой, чтоб её представить.
В некоторых местах удавалось поставить только одну ногу, настолько она была узкой. Скользкие скалы от потоков влаги не давали держаться, с другой стороны была пропасть, которая каждые полчаса становилась всё более глубокой. Сохранять равновесие и продвигаться вперёд, было откровенно страшно, но хуже всего было то, что прямо на глазах части тропки просто проваливались в пропасть, размокнув от сходившей с гор влаги.
Ишака и большую часть вещей решили оставить внизу. Дукан был против, но Кальдур объяснил ему, что если ишак передумает идти, то только старик и будет уговаривать и молить упорное животное, пока кто-нибудь из них не умрёт от старости. Дукан пораскинул мозгами, прикинул картину у себя в голове и махнул рукой.
Кальдур был покрыт потом насквозь, но не от напряжения от долгого восхождения, а от того, что он бы куда лучше чувствовал себя с ножом, прижатым к горлу, чем тут, на высоте. Он не боялся её, не испытывал беспричинного и неконтролируемого страха, который парализовывал его, как страх перед лающей собакой или глубиной реки. Ему было просто некомфортно, словно он был не на своём месте и ему кричали со всех сторон убраться отсюда. Приходилось бороться с собой каждый шаг, и это сильно выматывало.
– Напомни! На кой чёрт мы это делаем? – прокричал Кальдур в спину Дукану, когда очередной кусок тропы упал в пропасть прямо из-под его ног.
– Потому что это самая важная зацепка за всё время моей службы с Розари, – ответил Дукан. – Я сомневался, как и ты, но Анфлис дал мне не только карту, но и свои заметки. Он собирал материал по этому месту, крохи что удалось найти.
– И?
– Это место древнее, древнее Драконьего Чертога. Там изучали жизнь и учение Госпожи. И там, если верить слухам, собрана огромная библиотека трудов, посвященной ей.
– И-и-и?
– И возможно, там мы найдём другую зацепку. О том, куда Госпожа могла направиться и где Её найти. Ну а если нет, то может, нароем чего на нашу дорогую королеву. Этот вопрос тоже нельзя оставлять без внимания.
– Ладно, – хмыкнул Кальдур. – Я просто пытался понять, зачем я здесь и что делаю.
– А у тебя есть ещё занятия? – Дукан рассмеялся, и его смех разнесло эхом по горным склонам.
***
– Да ты сам ишак!
Изо рта Кальдура вырвалась целая лавина ругательства, направленная в спину Дукана.
Они завершили восхождение. Стоило ему уцепиться за почти отвесную скалу, протянуть себя вверх по гибкому и скользкому камню, протиснуться в острую щель и взойти, наконец, на вершину… Как он увидел справа позади себе абсолютно нормальную и ухоженную дорогу, тянущуюся с другого, более пологого склона. На ней спокойно могли разъехаться пара телег. Не говоря уже об их компании.
– Зато нас никто не видел, – спокойно сказал Дукан, спровоцировав у Кальдура ещё более мощный поток ругательств.
Кальдур посмотрел, поток ругательств у него постепенно иссяк.
Далеко впереди из скал торчали длинные шпили с белыми флагами. Больше ничего не было видно, но осознать мысль о том, что они уже у цели, после стольких дней пути, было прекрасным.
Ещё почти час они плелись по уже достаточно ровной дороге, слишком уж были вымотаны восхождением и восстанавливали силы. Не скрывались и не прятались – на вершине горной гряды сделать подобное было проблематично, а лезть в обход, прикрываясь скалами, никому не хотелось.
Розари взобралась последней, её покрывал пот и она выглядела бледной, даже хуже едва дышавшей Анижи. После, казалось бы лёгкой на фоне восхождения пешей прогулки, Розари согнулась, упёрла руки в колени и прокашлялась, тяжело и с надрывом.
– Ты в порядке? – забеспокоился Кальдур.
– Да. Дышится тут не очень. И морозно, – она снова прокашлялась, продышалась, распрямилась и вдруг замерла, словно натянутая тетива.
– Что такое, девочка? – спросил Дукан.
– Не слышу шума поселения. И чувствую запах гари. Но не как от пожара. Как от пепелища. Старого.
– Может быть, они жгут лампады и сохраняют какой-то ритуал молчания? – устало предложил Дукан.
– Знаешь же, что нет.
– Ты чувствуешь опасность?
– Нет. Там никого нет. Живого по крайней мере.
Дукан нахмурился и ускорил шаг. Вход в монастырь, окруженный скалами, начинался с длинной лестницы, вырубленной на пологом склоне. Ни ворот, ни стен предусмотрено не было. Дорога пересекала приветственную арку со статуями Госпожи и её зеркан переходило в широкую умощенную площадь и расходилось лестницами вверх и вниз к большим одноэтажным строениям и высокими треугольными крышами, покрытыми выцветшей красной черепицей.
Первое тело ждало их сразу за аркой. Сожжённая мумия сидела, прислонившись к стене, с опущенными вдоль тела руками. В некоторых местах человек прогорел до костей, и определить, давно ли он мёртв, было уже невозможно. На площади были ещё несколько тел, лежащих в разных позах и неизменно сожженных, в чёрных кругах обгоревшей мостовой.
– Чары? – спросил Дукан, осматривая мумию.
– Нет, – ответила Розари. – Чёрное колдовство. Но не бледный колдун. Странный след силы.
– Кто тогда?
Розари несколько смущённо посмотрела на Кальдура и спросила:
– Тварь из бездны?
– Нет… вроде нет… Не чувствую их в округе. Тут что-то другое.
– Ты уверена, что мы одни? – переспросил Дукан, внимательно оглядывая крыши и стены построек.
– Ни одно сердце не бьётся, – ответила Розари и снова посмотрела на Кальдура. – Никто не дышит.
– И я ничего такого не чувствую.
– А у тварей… всегда были сердца? – Дукан поморщился.
– Ну да, – неуверенно ответил Кальдур. – Насколько я помню.
– Ладно. Идём. Может тот, кто это сделал, не догадался сжечь глупые книги монахов.
– Идём. Анижа, держись позади.
В первом зале они нашли вырванную с корнем широкую дверь, посуду, остатки уже засохших или покрытых мухами овощей, перевёрнутые столы и стулья, грубые, выполненные из дерева, без каких-либо изысков. В их завалах было несколько сожженных тел несчастных, что пытались укрыться тут и держали оборону.
Во втором, самом большом здании, они нашли массу жилых комнат, личные вещи, одежду и громадный зал для молитв, без стен с одними лишь колоннами и крышей с круглой дырой в центре. Те же выбитые двери, тела на полу и ничего интересного. Книги, что были в комнатах монахов, оказались просто сборниками молитв разной паршивости,бессмысленными заметками и списками работ по хозяйству.
– Если Избет изначально не была человеком, – вслух рассуждал Дукан, – то удар в сердце мог и не убить её. Как и вас, к примеру. Что-то могло защитить её жизнь. Или она вовсе не была человеком. Жрец и старший чародей могли знать это. И погибнуть в поединке с этой тварью. Нам показали её тело, а потом увезли его сюда, чтобы убить окончательно или запереть. Но они потерпели поражение.
– Никогда не видел и не слышал о том, чтобы порождение Мрака выглядело человеком. Не говорю, что это невозможно, но нас учили, что – эти твари уже не люди или никогда людьми не были. И что темники по сути своей тоже не люди, их душа съедена Морокай, личность прогнила, и в ней осталось только самое худшее, что было в человеке. Но на них Морокай воздействовал целыми поколениями, чтобы достичь такого результата. Он не может просто так взять и сделать человека не человеком.
– Эх, парень, если бы всё было так просто как в книгах. Избет, или как там её, может быть вовсе не той, кем себя подаёт. Её могли и родить на острове Зиль, в самой сочной кладке выродков из Мрака, а потом, путём долгих интриг и приключений, выдать за дочку прошлого короля. Он ведь её так и не признал. Она возникла из ниоткуда.
– Но её же признали.
– Её признало много людей, да. Были свидетели. Были документы. Но… всё это… можно подделать, если Его агенты проникли глубоко под корону. Если у них уже тогда были огромные деньги, связи и влияние. Я искал врагов короны, ублюдков, что мешали и портили всё к чему прикасались, что были охочи до власти, но при этом этой власти не могли дать ничего хорошего. Но я никогда не смотрел в сторону тех, кто не вызывал вопросов. Были у нас личности при короне, которые выглядели истинными патриотами, полностью белыми и полностью преданными, даже обремененными этой самой властью, болеющими за корону всем сердцем… Великая Госпожа… мы могли всё это просто пропустить.