Спящие боги Инадзумы

Несмотря на то, что строительные заботы жители острова взяли на себя, у экипажа осталось немало работы. Нужно было заняться осмотром раненых, пополнить запасы провизии и ремонтных материалов, похлопотать насчет обеда и ужина для всей команды. Бэй Доу раздавала короткие приказы резко и уверенно, перемещаясь по палубе, словно ураган, и Люмин невольно поражалась, как ей удается оставаться после всего случившегося такой сильной.

— Вы, — сказала Бэй Доу, обратившись к Люмин, Паймон, Сяо и Кадзухе. — У меня не осталось для вас дел. Так что воспользуйтесь свободным временем, чтобы хорошенько отдохнуть.

— Мы сходим в город, посмотрим что-нибудь вкусное для команды, — вызвалась Паймон. — Сяо, Кадзуха, пойдете с нами?

— Город… — скрестил руки на груди Сяо. — Нет, спасибо.

С этими словами он, не прощаясь, направился в сторону живописной рощи. Как обычно, Сяо всеми силами избегал общества людей. Паймон протяжно вздохнула. Люмин покачала головой.

— Я, пожалуй, пойду с ним, — решил Кадзуха. — Не стоит уходить в леса на незнакомом острове в одиночку.

— Разумный человек! — подняла палец Паймон.

— Спасибо, Кадзуха, — кивнула Люмин.

Кадзуха улыбнулся и, махнув на прощание, поспешил следом за Сяо.

*

Природа Пестрого острова напоминала помесь Ли Юэ и Инадзумы, а вот культура и впрямь оказалась уникальной. Жители острова трудились с рассвета до середины дня, а ближе к закату выходили на улицы, где устраивали песнопения, ритуальные танцы и посиделки с питательными лепешками, завернутыми в листья. Они играли на причудливых инструментах, гадали на гладких камнях, которые искали на берегу, и вплетали детям в волосы длинные красные листья незнакомых растений.

Но удивительнее всего было то, как они относились к чужестранцам. На Люмин поглядывали с любопытством, а вот Паймон пользовалась популярностью. Встречаясь с ней, жители острова останавливались и кланялись почти до земли, а некоторые даже приносили подарки, и к концу дня Паймон разжилась безделушками, каждая из которых казалась ей ценным артефактом. О причинах такого отношения Люмин и Паймон могли только догадываться.

— Возможно, они никогда не видели летающих существ, — предположила Паймон.

На том и порешили.

Добрую половину вечера Люмин отбивалась от уговоров Паймон купить пурпурную юбку с узорами. К счастью, Паймон отвлеклась на уличную торговку, которая громко рекламировала на неизвестном наречии свое новое блюдо, и забыла обо всем на свете. А вот редкую курительную трубку Люмин все-таки приобрела — в подарок для Нин Гуан. Такой же пользовался Шаман, который после заката появился на центральной площади и устроился в приготовленном для него кресле, молча наблюдая за суетой своего народа.

— Гляди, — окликнула Паймон. — Там Бэй Доу!

В самом деле, скрываясь от мягкого света масляных светильников, вдали от веселого празднества сидела Бэй Доу. Она сжимала в руках глиняную кружку с дымящимся напитком и то и дело делала глоток, мрачно глядя перед собой. Обычно, когда Бэй Доу была в дурном настроении, команда старалась ее не трогать, но Люмин и Паймон привыкли не бросать друзей в беде.

— Эй, Бэй Доу! — приблизившись, позвала Паймон.

— А, путешественница, Паймон, — тускло отозвалась Бэй Доу.

Люмин устроилась рядом, и некоторое время они молчали. Паймон с напускным интересом изучала свои побрякушки, Люмин теребила подол платья, Бэй Доу прикладывалась к напитку, от которого ощутимо пахло хмелем. Наконец Люмин осторожно дотронулась до ее плеча и спросила:

— Как ты?

Бэй Доу пожала плечами.

— Как и всегда, когда кто-то из членов моей команды погибает. Паршиво.

Она поджала губы, и на мгновение Люмин показалось, что до завтрашнего утра она уже не заговорит. Но похоже, Бэй Доу и сама устала держать чувства под замком. Устало потерев переносицу, она продолжила:

— Каждый раз одно и то же. Они готовы ради капитана на все, даже пожертвовать собственной жизнью. Столько битв, столько бурь… Я должна была уже привыкнуть, да?

Она вскинула голову к темнеющему небу и вздохнула.

— Но я не могу. Я думаю об этих ребятах, которые отдают свои жизни, чтобы я могла жить… Думаю о том, как вернувшись в гавань Ли Юэ, придется отыскать их родственников и сообщить новости. Как я буду смотреть в глаза матери Юй Шэня и говорить: «Извините, ваш сын не вернется домой. Он никогда не сможет осуществить свою мечту и отправиться в кругосветное путешествие. Зато я жива. Надеюсь, вы рады».

Бэй Доу залпом допила остатки дымящегося напитка, и лишь здравый смысл удержал ее от того, чтобы разбить кружку о ближайшее дерево. Она не плакала, но ее голос казался надломленным, а каждое слово давалось с трудом.

— Ай, в Бездну, — в сердцах бросила она.

— Бэй Доу… — сочувственно проговорила Паймон.

Бэй Доу мотнула головой, отвергая жалость, и поднялась с места.

— Мне нужно поговорить с Хуэй Син. Сказать, что Юй Шэнь был достойным человеком и погиб героем…

— Сядь, — перебила Люмин.

— Что?

— Ты пьяна, Бэй Доу, и ничего хорошего из этого разговора не получится, — прямо продолжила Люмин. — Загляни в свое сердце. Ты правда думаешь, что Хуэй Син утешат общие слова? Она потеряла человека, которого любила.

Вздохнув, Бэй Доу потерла виски.

— Ты права. Она заслуживает большего. Они оба заслуживают. — Она села обратно, уронила голову на руки. — Я уважала Юй Шэня с первого его дня на «Алькоре». Он был трудолюбивым, добрым мальчишкой с горящими глазами. Я надеялась, однажды Южный Крест поможет ему с кораблем и командой для кругосветного плавания. Что ж… Южный крест похоронил его мечту на дне моря. А вместе с ней и Юй Шэня.

— Южный крест не виноват, — возразила Люмин. — И ты не виновата. Бэй Доу, это был неестественный шторм, и никто, даже Кадзуха, не мог его предсказать.

Она обменялась быстрым взглядом с Паймон, и Паймон мягко улыбнулась, молчаливо выражая свои соболезнования. Люмин кивнула в ответ. С момента их встречи Паймон стала для нее лучшей подругой. Она помогала Люмин переживать утрату Итэра, справляться со вспышками отчаяния, мириться со смертью тех, кого она потеряла во время своих путешествий по Тейвату. Люмин не понаслышке знала, что испытывает Бэй Доу. Но у Люмин под боком всегда была Паймон — смешная, милая, до невозможности преданная.

И Люмин не могла допустить, чтобы Бэй Доу справлялась с душевной бурей в одиночку.

— Послушай, — продолжила она, приобняв Бэй Доу за плечи. — Мне кажется, я могу понять, что ты чувствуешь. Всегда хочется знать причину. Определить виноватых в том, что случилось. Когда… Когда я наконец встретилась со своим братом после долгой разлуки, он ушел вместе с Орденом Бездны, и я до сих пор не знаю, какая сила заставила его присоединиться к врагу. Я хочу знать причины, по которым мы оказались по разные стороны баррикад.

Рука Люмин сжалась в кулак. Перед глазами стояли воспоминания: портал, ведущий в Бездну, любимый брат, такой близкий, но такой бесконечно далекий… После той встречи Люмин не раз задавалась вопросом, могла ли она обратить вспять судьбу и не допустить союза Итэра с Бездной.

Но она не знала. Она не знала, почему Итэр стал врагом всего Тейвата, и в конце концов ей пришлось смириться.

Потому что какие бы причины она себе ни придумывала, ни одна не могла заткнуть дыру, которая образовалась в ее сердце после разлуки с братом. Она пыталась выстроить реальность, простую и понятную, ту, которую она смогла бы принять, но реальность рассыпалась на осколки, и поиск причин со временем начал ранить все больнее.

Это Люмин и рассказала Бэй Доу. И чем больше она говорила, тем легче становилось ей самой.

Нет, она не перестала жалеть Юй Шэня или грустить о его смерти. Но она поняла, что сможет примириться с потерей и жить дальше.

Постепенно это осознала и Бэй Доу. Ее сведенные от напряжения скулы и плотно сжатые губы расслабились, глаза обрели привычное ясное выражение. Хлопнув Люмин по плечу, она поднялась и, прищурившись, взглянула на площадь, на людей, танцующих в неровном свете масляных светильников, на Шамана, который невозмутимо курил трубку. И наконец выдохнула, словно отпуская скрутившую сердце скорбь.