Чужая Невеста

— И что думаешь? Мне кажется, ты должен согласиться.

— Не знаю, — Вал поскреб подбородок.

— Это же… Это же перспективы! Ты сможешь развиться! — возбужденно проговорила я, повернувшись всем корпусом к водительскому месту. — Такой шанс нельзя упускать. Он может быть единственным в твоей жизни.

— Слишком много факторов влияют на мой выбор. Я должен всё учесть.

— Ты должен думать и о себе, — чуть мягче добавила я. — Думать о своей жизни. Воплощать в реальность свои мечты. Разве я не права?

— Права. Безусловно.

— Всё дело в Борисе? — я села прямо.

— В нем.

— А ты с ним об этом говорил?

— Мне не нужно с ним это обсуждать. Ответ очевиден. Он рядом с собой меня не удерживает.

— Это ты держишься, — догадалась я.

Когда мы приехали и поднялись в квартиру, наш разговор продолжился.

— Боря — мой брат, — Вал погладил Чипа. — Единственный. Я не могу его бросить. Знаю, что он не маленький и сам может со всем справиться. Это просто живет в моей голове, — Чип поднялся на задние лапы, чтобы понюхать пальцы Вала. — Семья многое для меня значит. Я не готов жертвовать ею.

— Это не жертва, Вал. Это жизнь. И у каждого она своя. Уверена, что Борис был бы только рад твоим успехам.

— Да, знаю, — Вал взглянул на Чипа, тот своими короткими лапками пытался привлечь к себе внимание. — Как тебе с твоим новым другом?

— Замечательно. Не чувствую себя одинокой. Постоянные прогулки утром и вечером тот еще заряд бодрости.

Вал тихонько засмеялся. Несмотря на то, что сейчас, в эту секунду, всё было относительно хорошо, я ощущала приближение беды. Сердце больно сжималось всякий раз, когда я на миг представляла, что с Валом или Борей может что-то случиться. Нет, только не с ними. Это будет слишком жестоко — снова всех потерять.

Когда в дверном замке щёлкнул ключ, я дёрнулась. Через несколько секунд в квартиру вошел Бабай. Он кивнул Валу, а на меня даже не взглянул. Чип, заприметив для себя новую цель, побежал обнюхивать Бориса. Он никак не отреагировал на мопса.

— Мне пора, — Вал поднялся с дивана.

— Хорошо. И всё-таки подумай над предложением, — напоследок посоветовала я.

Боря, как обычно, спрятав руки за спиной, молча кивнул мне в сторону второго этажа. Сердце болезненно дрогнуло. Решение было принято. И на этот раз окончательное. Никаких исключений.

Чип заскулил и посмотрел на меня своими большими глазами, чуть склонив голову набок. Я поднялась с дивана и проследовала за Бабаем. Сердце стучало с такой оглушительной силой, что в груди стало больно.

Мы прошли не в кабинет, а в спальню Бориса. Я тут же поняла, что наш разговор будет лишен официоза. Мы будем говорить о личном, о человеческом. Говорить о том, что беспокоит нас двоих.

— На этот раз выбор за тобой, Злата, — объявил Бабай, когда дверь в спальню за нами закрылась.

Глава 41

— За мной? — переспросила я.

Боря кивнул и зажег в спальне неяркий мягкий свет. Мое сердце продолжало бешено колотиться в груди. Казалось, что ему катастрофически не хватало места и сейчас оно вот-вот выпрыгнет наружу.

— И какой именно? — едва шевеля губами, уточнила я, наблюдая за Бабаем.

Он расхаживал по спальне, будто обдумывал последние пункты в своем уже окончательно утверждённом плане.

— Я знаю твой ответ, — Борис остановился прямо напротив меня. — Но ты должна его озвучить. Есть всего два варианта: ты делаешь аборт и остаешься здесь либо сохраняешь ребенка и навсегда уезжаешь отсюда.

— Навсегда? — эхом повторила я.

— Без права на возвращение, — не мигая, твёрдо ответил Бабай.

— А ты останешься здесь?

— Всё верно.

— И мы больше не увидимся?

— Скорей всего. Нельзя оставлять следов.

Я снова видела перед собой Реальность. От нее у меня по коже бегали ледяные мурашки.

— Это максимум, который я могу тебе дать, Злата. Уедешь с Валом во Францию. У него серьезные перспективы. Там есть небольшая недвижимость.

— Я еще не дала окончательного ответа.

Борис спрятал руки за спиной и внимательно посмотрел на меня, будто силясь проникнуть в мои мысли.

— А разве он будет другим? — он чуть прищурился. — Ты выбираешь жизнь.

— А что остается тебе? — не выдержала я. — Смерть?

— Всему свое время, — неоднозначно ответил Борис. — В ближайшее время всё подготовят для перелёта. С этим никаких проблем не возникнет. В Европе твои перспективы для роста значительно возрастут. Другая культура. Но человек умеет подстраиваться под различные обстоятельства.

Мне вдруг стало жутко неуютно и тоскливо. Тяжесть обстоятельств крошила мою грудную клетку, всё сильней и сильней вдавливая в землю.

— Получается… Я снова должна буду выстраивать свою жизнь заново? — растерянность в моем голосе зазвучала сильней.

— К счастью, ничего значительного ты здесь не потеряешь, — с прежней твёрдостью произнес Борис.

Мне хотелось громко заявить о том, что я потеряю его, но вовремя прикусила язык. Я не имела права говорить о таком. Наши отношения складывались нетипичным образом. Их конечность была предопределена еще в самом начале.

— Вал еще думает над предложением компании, — переждав секундный эмоциональный взрыв, напомнила я. — Вероятно, что он никуда не поедет.

— Поедет, — абсолютно уверено заявил Борис и наградил меня многозначительным взглядом.

Он прекрасно знал о чувствах Вала ко мне. Не удивлюсь, если Бабаю это стало известно еще задолго до того, как я сама это заметила.

В груди совсем стало тесно от свернувшейся в жгут боли. Борис фактически отсылал нас с Валом, оставаясь наедине с тем ворохом проблем, что устраивал ему Прокурор. Физически было трудно думать о самом плохом, но и безосновательно полагаться на лучшее тоже нельзя.

— Твой окончательный ответ? — Бабай задумчиво посмотрел на меня.

— Ребенок, — совсем тихо ответила я.

Несмотря на то, что я понимала всю правильность своего решения, мне всё равно было жутко больно. Сохраняя одну часть себя, я навсегда теряла другую. Неважно сколько времени мы были вместе. То, что происходило между мной и Борисом случается лишь раз и на всю жизнь. Он понимал меня. Считывал мои эмоции и никогда ничего не делал во вред. Какая-то совершенно странная, почти мистическая связь возникла между нами и дала толчок для новой жизни.

Плечи Бориса чуть опустились словно он вздохнул с облегчением. Только вот я этого облегчения не ощущала в себе. В переносице начало нестерпимо жечь. Так сильно не хотелось быть слабой. Я просто не имела право на эту слабость. Позади меня была лишь пустота и она сгибала меня пополам. Я судорожно обхватила себя руками, пытаясь не рассыпаться на микрочастицы. Иначе потом вряд ли соберусь.

Бабай подошел ко мне. Я услышала его тихие шаги, а затем ощутила тяжесть его ладоней на своих плечах.

— Посмотри на меня, — в привычной твёрдости басистого голоса возник слабый оттенок мягкости.

Я вздрогнула, решив, что меня всё это только кажется. Затем медленно подняла взгляд на Бабая. В его глазах затаилось что-то такое беззвучное и наполненное просто нечеловеческой болью. Такое одному выдержать крайне сложно, но разделить с кем-то подобную ношу Борис не хотел.

— Самое главное, что я тебе сказал после твоей первой встречи с Германном? — Бабай убрал с моего лица волосы.

В голове быстро закружились воспоминания. Моя первая встреча с Германном. Я хотела его убить. Нервный срыв. Разговор с Борисом и шприц со снотворным. Что именно тогда было сказано? Я забыла многие детали, но кое-что всё-таки запомнила.

— Чтобы я жила… Всем на зло.

Бабай кивнул и поднял ладони чуть повыше, касаясь большими пальцами моих щёк.

— Всем на зло, — повторил он, впечатывая эту установку в мою ДНК. — И самое главное, — Боря неровно выдохнул.

Сейчас в эту самую секунду он был настоящим. Почти уязвимым и с заживо содранной кожей.

— Злата, — на лбу Бабая собрались морщинки, — когда родится наш ребенок…