Страница 3 из 7
Слова клятвы она может повторить в любое время дня и ночи, она для нее проста, как алфавит или таблица умножения. И то и другое Алена выучила самостоятельно в четыре года, а в свои три все это знал и Антон. Они особенные дети, и люди это ощущали. Многие ее боялись и сторонились. А брата, наоборот, все любили и слушались. Алена зашептала клятву, она всегда ее успокаивала:
Мама, убираясь в комнате сына, нашла листок с клятвой, и она ее напугала. Подумав немного и сделав свой выбор, она устроила для всей семьи внеплановый выезд на природу. Дети и муж были в восторге.
Алена обожала их вылазки на природу. Мама в таких местах расслаблялась и почти не придиралась к дочери. И в этот раз все было просто чудесно. Они жарили колбаски и мясо на гриле, кубарем катились с горки, а затем играли в прятки. Мама в этот раз поменяла правила игры. Каждый раз начинался со считалочки. И на ком она заканчивалась, тот и вода. Папа, поиграв немного, убежал готовить обед, мама тоже сдалась спустя полчаса. Но сказала, что будет следить за тем, чтобы правила не нарушались, поэтому считать будет сама. А дети только за, потому что мама всегда придумывает для них новые считалки. Они повторяют за ней, потом щеголяют ими во дворе, перед своими приятелями. Мама начала считать, дети вторили ей. «Он свет, а ты тьма, – начала мама, указывая на Антона, а затем перевела палец на Алену, – отпустить его должна. Вместе вам не по пути, ты уйди, а он свети».
Дочь не сразу поняла, что произнесла мама, а вот сын сообразил сходу. Он понял, что это мамино заклинание, но не успел крикнуть отмена. Она его опередила, закрепив все энергетической печатью. Да, она отказалась принять в себе воина, но сила и способности, которые живут в ней, так просто не уходят. Вот мама потихоньку и использовала возможности в личных, корыстных целях, несмотря на запреты это делать. Поэтому постепенно и переходила на сторону, противоположную светлой. Когда Алена поняла, что мама фактически отказалась от нее, то заплакала при всех в первый раз. Она плакала на плече брата так долго и горько, что Антон в итоге плакал вместе с ней. Именно тогда он обратился к своему ангелу и Высшим с просьбой поменять его местами с сестрой. Его просьбу выполнили. Он принял на себя судьбу сестры. Но тьма не смогла его поглотить, так много было в нем света. Срок его земной жизни стал короче, но зато пришли новые возможности. Он стал сильнее, намного сильнее. Поэтому, когда его забрали Высшие, он получил чин командира дружины ангелов. До него ни один смертный не поднимался так высоко.
Антон ушел, она осталась. У нее здесь еще много дел. Но это будет еще очень нескоро. А пока они просто дети, немного необычные, со своей маленькой тайной, но тем не менее дети.
И клятва, выученная наизусть, проговаривается ими на сон грядущий как молитва.
Глава 4
Крым, район современного Бахчисарая.
Горное ущелье Таш-Аир. Конец VI века.
В гору поднимается вереница из человеческих фигур. Это монахи-беглецы из Константинополя. Их немного, они тяжело идут по крутому склону. На плечах у каждого из них большие глиняные кувшины с водой. На вершине ее нет, поэтому каждый подъем дается с таким трудом.
Но теперь здесь их дом, община, и братья обустраивают свою обитель как могут. Почему они выбрали именно это место?
Когда монахи впервые поднялись наверх и осмотрелись вокруг, то вопрос идти дальше или нет, отпал сам собой. Это их дом, земля, и божьи небеса совсем рядом. Кажется, протяни руку – и мягкое, пушистое облако само ляжет в нее. А еще в этом месте соприкасаются миры и время закручивается в спираль. Сначала они очень пугались, когда словно ниоткуда появлялись группки людей, совершенно не похожие на них самих или местных жителей. Они были другие. Суетливые, говорливые, очень громкие. И женщины, и мужчины часто одетые в одинаковые странные одежды. В общем, выглядели они совершено иначе и говорили на непонятном им языке. Один из братьев общины – толмач, знает много языков, но и он просто разводил руками. Такого языка он не слышал до этого времени ни разу. Видение обычно приходило с туманом, было не долгим и со временем просто растворялось.
Позже, когда поняли, насколько это непростое место, перестали пугаться и обращать внимание на чужаков, тем более что они братьев не видели. Монахи уже практически поднялись на вершину, когда в очередной раз туман начал неестественно клубиться и темнеть. Поэтому поняли, что придется делать незапланированный привал и пережидать, пока непрошенные гости из другого времени пройдут по их тропе.
В этот раз их было трое. Шли они друг за другом, поэтому монахи хорошо рассмотрели все семейство. А то, что это было так, сомнений не возникло ни у кого. Между ними было несомненное внешнее сходство.
Первой шла женщина. Она была не очень молода, судя по возрасту ее детей. Короткие, до подбородка, волосы темного, почти черного, цвета пружинками падали вниз. Правильные, мягкие черты лица, сияющие как звездочки глаза вызывали интерес и притягивали взгляд. А еще в ней чувствовалась сила. Не та, с помощью которой поднимают бочки с вином, а внутренняя, которая помогает каждый день взбираться по отвесной скале наверх с тяжелой ношей за спиной. За ней шла молодая девушка с огромным пучком каштановых волос на голове. Ее прическа вызвала недоумение и смех расположившихся вдоль тропы монахов. Но он сразу оборвался, как только она подняла голову, и братья увидели ее лицо. Одухотворенное и очень красивое. Высокий лоб, четко очерченные брови, большие глаза орехового цвета и слегка полноватые губы. Монахи стали стыдливо опускать глаза, но тут девушка заговорила мягким, бархатным голосом. И они опять как завороженные уставились на нее. Она прошла, и все облегченно вздохнули. Слишком много красоты и притягательности было в ней. Замыкающим в их тройке был мальчик-подросток. Светловолосый, с серьезным взглядом серо-голубых глаз. Немного полноватый, этакий медвежонок – увалень. Шли они не спеша, часто останавливаясь, разглядывая все вокруг и поднимая восторженные взгляды в небо. Монахи наблюдали за ними, надеясь, что чужаки надолго здесь не задержаться. Обычно так и происходило. Но эта троица их удивила. Они были одни, без провожатого и явно не торопились. А еще каждый знал, куда ему идти. Девушка подошла к самому краю скалы, где над пропастью нависал большой валун. Осмотрелась и, видно, осталась довольна тем, что открылось ее взору. Уселась на камень, закрыла глаза и ушла в себя. Подросток суетился, везде совал свой нос, сошел с тропы и чуть не столкнулся лоб в лоб с одним из братьев. Тот отодвинулся интуитивно, давая ему дорогу, хотя прекрасно знал, что эти люди их не видят. По крайней мере до этого дня они были в этом уверены.
А вот женщина вела себя иначе, не так, как остальные. Она прошла несколько метров за детьми, остановилась, как будто прислушиваясь к чему-то, а затем резко развернулась и пошла к месту, где когда-то стоял обнаруженный ими камень с плитой. Постояла немного, потом присела и медленно руками стала как бы ощупывать и считывать пространство под ними. Через минуту встала и повернулась в их сторону. Она смотрела прямо на них! Монахи перестали переговариваться и замерли. Они готовы были поклясться, что она их видит.