Спасти Танелорн

— Танелорн был последним из наших городов, — объявил странник. — Простите нас за то, что мы вас осудили… большинство из путешественников, прошедших через наш мир, были искателями приключений, авантюристами, не имеющими реальной цели, и слушать их оправдания, мнимые причины для путешествий… Должно быть, вы любите Танелорн, если презрели опасности врат?

— Да, — ответил Ракхир, — и я благодарен вам за то, что вы построили его.

— Мы построили его для себя, но хорошо, что другие используют его во благо себе.

— Вы поможете нам? — спросил Ракхир. — Ради Танелорна?

— Мы не можем. Это неправильно. Отдыхайте и будьте нашими гостями.

Двум путешественникам дали еду и питье, которое, казалось, впиталось в поры их тела, когда они стали пить. Потом их собеседник сказал:

— Случилось так, что мы построили дорогу. Идите по ней, и вы войдете в следующее измерение. Но предупреждаю вас: следующий мир — самый опасный из всех.

Ракхир с Ламсаром отправились по дороге, которую построили архитекторы Танелорна, и прошли через Четвертые врата в страшное измерение — царство Закона.

На сером небе не было солнца. Все замерло. Ничто не нарушало серое однообразие.

Ничего не было на блекло-серой равнине, расстилавшейся по обе стороны от путешественников. Горизонта не существовало. Абсолютная пустыня. Но в воздухе затаилось ощущение присутствия чего-то, что ушло, оставив слабую ауру после себя.

— Какая опасность может скрываться в этом мире? — дрожа, спросил Ракхир. — Здесь ничего нет!

— Опасность безумия от одиночества, — ответил Ламсар. Голоса их поглотили серые просторы. — Когда наше измерение было очень молодо — продолжал Ламсар, и слова его разносились над пустыней, — там все было, как здесь. Но там были моря… Моря. Здесь же ничего нет.

— Ты ошибаешься, — сказал Ракхир со слабой улыбкой. — Я думаю, здесь есть Закон.

— Верно. Но что есть Закон без того, что надо что-то решать? Вот он, Закон, лишенный справедливости.

Они пошли вперед. Их окружала атмосфера чего-то неосязаемого, что раньше было осязаемым. Они шли по пустынному миру Абсолютного Закона.

В конце концов, Ракхир что-то заметил, что-то, что мерцало, растворяясь и потом появляясь снова. Они увидели идущего человека. Большая голова его выглядела благородной, но лицо было искажено душевной болью. Незнакомец не заметил их, когда они приблизились.

Ракхир и Ламсар остановились перед ним, и отшельник кашлянул, чтобы привлечь внимание незнакомца. Человек повернул большую голову и уставился на них. Хмурое выражение исчезло с его лица, сменившись более мягким, задумчивым.

— Кто вы? — спросил Ракхир.

— Нет еще. — Человек вздохнул. — Нет еще. Похоже… Опять фантазии… Призраки.

— Разве мы призраки? — улыбнулся Ракхир. — Вы больше похожи на призрака, чем мы.

Он смотрел, как человек вновь медленно начинает исчезать. Контуры его стали менее четкими, плавящимися. Тело запульсировало сильнее, словно рыба, пытающаяся выскочить из запруды, потом вновь приняло более осязаемую форму.

— Я надеюсь избавиться от всего лишнего, сохранив свою подлинную форму — устало сказал человек. — Но что-то не получается. Неужели все мои попытки потерпели неудачу, и логика моя не та, что прежде?

— Не бойся, — сказал Ракхир. — Мы материальные существа.

— Это как раз то, чего я боюсь. Столетия ушли на то, чтобы избавиться от материальности, которая скрывала правду. Я почти преуспел в этом, а теперь вы вновь повернули все назад. Мой разум уже не тот, что прежде.

— Похоже, вас мало огорчило бы, если бы нас не было на свете? — улыбаясь, сказал Ламсар.

— Вы знаете, что это не так. Вы не существуете, так же, как и я, — вновь он нахмурился, черты лица исказились, тело стало исчезать, он явно стремился вернуться в прежнее состояние. Человек вздохнул. — Ответить вам значит предать себя, но я полагаю, небольшой отдых поможет мне восстановить свои способности, и потом не придется в последний раз концентрировать волю, добираясь до абсолютной правды — правды небытия.

— Но небытие — отсутствие мысли, отсутствие воли, отсутствие действия, — заметил Ламсар. — Конечно же, вы не станете подвергать свою судьбу таким испытаниям?

— Не существует ничего, кроме меня. Я единственная вещь во вселенной, для существования которой есть причина: я и есть эта причина. Еще одно небольшое усилие, и я буду тем, чем хочу быть, — единственной правдой в несуществующей вселенной. Для этого прежде всего требуется избавиться от окружающих меня излишеств, например, от вас. Потом сделать последний рывок…

— И что же дальше?

— Состояние абсолютного ничто, где нет ничего, что могло бы нарушить порядок вещей, потому что нет порядка вещей.

— Недостаточно конструктивно, — заметил Ракхир.

— Конструкция — слово бессмысленное, как и все слова, так же, как и само существование. Все — значит ничего — вот единственная правда.

— А как же насчет этого мира? Пусть он пустой, но в нем есть свет и мягкий камень. Вы можете заявить, что этого не существует? — спросил Ламсар.

— Все исчезнет, когда исчезну я, — медленно произнес мыслитель. — И вы тоже. Не останется ничего, кроме ничего, и Закон будет стоять несокрушимо.

— Но Закон не может существовать: его существование тоже противоречит вашей логике.

— Вы ошибаетесь. Ничто и есть Закон. Ничто есть высшее достижение Закона — путь к окончательному состоянию, состоянию небытия.

— Что же, — задумчиво произнес Ламсар, — тогда будет лучше, если вы скажете нам, где найти следующие врата.

— Тут нет никаких врат.

— А если бы были, где бы мы могли найти их? — спросил Ракхир.

— Если бы врата существовали, чего на самом деле нет, они были бы у горы, близ того места, которое некогда называлось морем Мира.

— А где оно находилось? — спросил Ракхир, вспоминая теперь жуткое предупреждение. В этом мире не было ни ориентиров, ни солнца, ни звезд — ничего, что помогло бы определить направление.

— Неподалеку от Суровой горы.

— Как туда попасть? — спросил Ламсар.

— Наружу, за пределы, в никуда…

— А где, если предположить, что ты преуспел в своих доводах, находимся мы?

— В каком-то другом «нигде». Я не могу правильно ответить. Но поскольку вы никогда не существовали в действительности, следовательно, не можете отправиться в какую-нибудь недействительность. Только я реален, и я не существую.

— Мы пойдем в никуда, — сказал Ракхир с деланной улыбкой.

— Только слабость моего разума позволяет существовать вам, — возразил мыслитель. — Я должен сконцентрироваться, иначе мне придется начинать все сначала. Процесс так и норовит повернуть вспять. В начале все было Хаосом. Я создал абсолютный Закон — Ничто.

Смирившись, Ракхир натянул лук, наложил стрелу на тетиву и прицелился в хмурого человека.

— Ты хочешь небытия? — спросил он.

— Я же вам сказал.

Стрела Ракхира пронзила сердце человека. Тело сперва исчезло, потом снова стало видимым, рухнув наземь. И тут же вокруг них появились горы, леса и реки. Это был мирный, хорошо упорядоченный мир, и Ракхир с Ламсаром, отправившиеся на поиски Суровой горы, долго обсуждали философскую позицию человека, которого вынуждены были убить. Наконец они добрались до большой гладкой пирамиды, которая явно была неестественного происхождения: создавалось впечатление, что она вырезана из цельной глыбы. Они обошли вокруг ее основания и нашли вход.

Не оставалось никаких сомнений, что это и есть та самая Суровая гора. Неподалеку раскинулся океан. Путешественники вошли во врата и попали в странный мир, как будто очерченный тонким пером.

Деревья здесь напоминали затвердевшую паутину.

Тут и там лежали голубые мелкие водоемы с мерцающей водой. Красивые камни располагались вдоль берега.

Вдали виднелись светлые холмы, протянувшиеся к пастельно-желтому горизонту с оттенками красного, оранжевого и синего.

Путешественники почувствовали себя неуютно, смутились, словно были грубыми, неуклюжими великанами, топчущими красивую, коротко подстриженную траву. Они чувствовали себя так, словно уничтожали святость этого места.