Иллюзия преданности

Но что ему сказать?

— Ну? Что выяснил? — небрежно спросил Карху, выдохнув облако сизого дыма. Он опустился на корточки, чтобы пытливо заглянуть Терри в лицо. Сигарету он при этом утопил в мелкой лужице на бортике. Терри искоса следил за тем, как она захлебывается тонкой струйкой дыма, а потом перевел взгляд на разбегающуюся рябь и мелкие пенные узоры на поверхности фонтана.

— Что рыба ушла. Рановато в этом году. И насчет зерна тоже… но я не запомнил, почему король не хочет поставлять его в Академию. Цены растут, в общем. Корона терпит убытки.

— Это все, что выяснил? Рыба ушла и цены выросли? — оскалился в беспричинной ухмылке безопасник.

Риамен не ответил.

— Тебя схватили, скрутили и потащили во дворец среди ночи, потому что королю больше не с кем обсудить цены на зерно?

— Он был недоволен, что господин Верховный магистр не ответил на его письмо, — чуть дрогнувшим голосом пояснил Терри. Это вышло ненарочно, но прозвучало настолько убедительно, что он порадовался и решил усилить впечатление, покаянно повесив голову. — Я должен был доставить ответ. А вместо этого мыл полы в библиотеке. Я провалил проверку.

— Если бы провалил — тебя бы здесь не дождались, парень, — задумчиво проговорил Карху, почесывая правую бровь. — Ты не первый, знаешь ли… а вот последний ли — это вопрос! Почему ты думаешь, что провалился?

— Меня пытались отравить, — неловко пожал плечами Терри и криво улыбнуться, чтобы показать, что ему все это кажется не таким уж драматичным. Но улыбка, даже такая жалкая, не держалась на губах, быстро отклеилась.

«Улыбайтесь, Риамен, — назидательно сказал Риттау. — На вас же смотрят».

«Пошел вон из моей головы!» — разозлился Терри, и с облегчением понял, что злость помогла справиться с тревогой. Он глубоко вдохнул — как будто давно не дышал полной грудью.

— Да, это похоже на стоящий аргумент, — не без колебаний согласился Карху. Поднялся, одернул куртку и сел рядом. Вынул из кармана серебряный портсигар, открыл и протянул Терри. — Будешь?

Риамен никогда в жизни не интересовался сигаретами, но отказываться не стал. Взял одну, покрутил в пальцах, разглядывая широкую темно-коричневую полоску у основания, вдоль которой ползла хорошо узнаваемая вязь слоговой азбуки.

— Имперские. Хорошие? — с внутренним замиранием уточнил Терри. Даже не зная языка, он видел, что из этих замысловатых значков складывается слово «амират». Так же назвался один из священных городов Старого мира. Город, в котором родился Создатель.

— Главное крепкие. Мозги прочищает будь здоров, — похвалился Карху и многообещающе щелкнул зажигалкой. Лепесток холодного пламени заплясал над его рукой. — Ты, парень, не слишком-то надейся, что тебя списали в запас. Пока ты жив, война продолжается. Рано или поздно король посвятит тебя в свои планы, не зря же он столько денег отвалил на твою подготовку!

Карху улыбался так кровожадно, что его тоже захотелось добавить в «лисий список». Причем в самое начало, зарезервированное для по-настоящему опасных людей, которым почему-то выгодна гибель Терри.

* * *

Терри в тот день на занятия не пошел. Вместо этого он просидел до самого заката в северном читальном зале, обложившись учебниками так, что даже настольную лампу за корешками не видел. И надеялся, что его никто не видит тоже. Cначала он пытался читать книгу короля, но сдался если не на второй странице, то на десятой точно. Строчки, уложенные в строгий ритмический рисунок, выветривались из головы в тот самый момент, когда читатель переворачивал страницу или отвлекался, чтобы найти в словаре незнакомое слово. Терри безуспешно тер переносицу, массировал виски, щурился и даже грыз колпачок вечного пера — что было, впрочем, скорее жестом отчаяния, чем рабочим методом для концентрации.

Так ничего и не запомнив, Риамен подошел к столу смотрителя — просить бумагу для конспектов. Вчерашний дежурный Парриш без лишних вопросов выдал ему целую стопку желтых листов. Но в итоге вместо конспектов — он почти сразу спохватился, что копировать книгу короля небезопасно — Терри добрую треть извел на списки и схемки с именами. На листах с завидным упорством появлялись одни и те же имена: Карьян, Вария, Тордеррик, Радек, Риттау, Карху — то в столбик и без пометок, то оказывались заключены в окружности со стрелками. Потом Терри спохватывался и вместо полных имен Риттау и Карху оставлял только первые буквы с точками. Но все равно временами ловил себя на то, что, погрузившись в глубокие размышления, дописывает все имена и многократно обводит, добиваясь, чтобы на бумаге они выглядели так же «громко», как в его гудящей голове. Иногда он неуверенно дописывал имя Тармо, но от него вели лишь две стрелки: уверенная к имени сотника. И пунктирная — к имени Аннели.

Как на листе появилось имя милой первокурсницы Терри и сам не понял, и сперва хотел вычеркнуть — нечего ей делать в такой компании! Но не решился. Имя Тармо было слишком важным, чтобы так легко отказываться от малейших зацепок. Туда же он, подумав, дописал имя магистра Аната. Ему не требовалось выписывать какие-то фразы или цитаты. Одного имени было достаточно, чтобы при взгляде на него в голове Терри начинали звучать их голоса. Разве что он выписывал по одному ключевому слову. Например, для Тармо этим словом стал «пирог». А от «пирога» потянулась длинная стрелка к имени Келва. Еще одна связь, видимая только Терри, пожалуй.

Не было на этом листе только имени Арри. Даже скромные инициалы «Е.В» были и обозначали его величество, а за ними прятался проникновенный голос короля и его слова: «Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое». А вот Арри не было. Терри не хотел даже на бумаге впутывать друга в эту историю со списком имен. Довольно того, что, вписывая туда Варию, он будто стирал ее из своего сердца. Он больше не ревновал ее к Карьяну. Медовый вкус мягких губ, искорки в глазах и теплый запах смоляных кудрей не то чтобы забылись, но будто оказались заперты в линиях и паре завитушек, украшавших буквы ее имени.

В какой-то момент из головы Терри вылетело, зачем ему эти имена и схемки. Он моргнул, чтобы чернильные линии не расплывались, а когда снова открыл глаза — увидел встревоженное лицо Аннели. Она перешагнула через сиденье скамейки и, подобрав юбку, села рядом. Терри оглянулся на вытянутые витражные окна, за которыми разлитый по куполу закатный багрянец причудливо менял цвета и оттенки. Закат стал для него не менее неожиданным, чем появление Аннели.

— Вы не против, если я тут спрячусь? — шепотом спросила первокурсница, наклоняясь к Терри настолько близко, что он почувствовал легкую щекотку от ее волос.

— От кого? — зевнул бакалавр. Он лениво привстал, чтобы выглянуть поверх стопки книг. Северный читальный зал был почти пуст. Смотритель Парриш клевал носом за своим столом. За соседним столом незнакомый магистр лениво листал справочник в компании заварочного чайника и опустевшей пузатой чашки.

— Что? — невнимательно переспросила девушка. Она опустила глаза на листы и потянула к себе один. Как назло тот, на котором было написано ее имя. — Вы не могли бы объяснить мне разность потенциалов? Ведь вам не трудно?

— Я мог бы помочь, если бы ты рассказала, чего боишься. — Терри накрыл ладонью лист и ревниво потянул к себе. Нахмурился. Сон ушел. Да что там сон! Даже будь Риамен пьян, он бы протрезвел, заглянув в испуганные глаза девушки. Они показались ему очень большими и выразительными на встревоженном лице. Но все же недостаточно красноречивыми, чтобы без слов понять причину ее страха.

— Я боюсь, — прошептала она и больше ничего не добавила.

В этот момент дверь отворилась и в читальный зал, негромко переговариваясь, вошли техник Келва с товарищем, имени которого Терри не знал. Следом шагал мрачный Рансу и поглядывал по сторонам, будто искал кого-то. Риамен новых вопросов задавать не стал. Взял карандаш, положил поверх исписанных листов чистый и быстро, но разборчиво написал длинную формулу.