Страница 2 из 7
А 13 октября 1307 года Филипп IV подписал указ, согласно которому надлежало схватить всех рыцарей Храма в пределах земель, принадлежащих ему. На всем континенте тамплиеров сажали в застенки, допрашивали, пытали и сжигали на кострах.
В те же дни, когда Леннар де Труа проезжал по мосту замка Уик, в семистах милях от него, в подвалах замка Тампль, великий магистр, Жак де Моле, молил Господа своего о помощи и оправдании невиновных, оклеветанных злой людской молвой – но осознавал, что еще пройдет немало времени, прежде чем он обретет покой. Двадцать второй магистр Ордена Бедных Братьев, рыцарей Христа и Храма Соломона – религиозного ордена, в последние две сотни лет ставшим едва ли не самой влиятельной организацией в Европе, вместе с пятью тысячами братьев находился в заключении у Филиппа IV, короля Франции.
В Шотландии всё обстояло иначе.
Роберт Брюс, уже более десяти лет как получивший титул графа Карика, собирал вокруг себя всё больше соратников. Он уже был отлучён от церкви и потому не опасался её кары. Не признававший Брюса Авиньон¹ не мог заключать с ним договоры и не имел никакого влияния в его землях. Папские указы не обладали законной силой в Шотландии, а потому не действовал здесь и указ, призывающий способствовать закрытию всех миссий ордена и возбраняющий само существование ордена Храма по всей Европе.
И рыцарь, стремящийся укрыться от гонителей во всех странах Европы, мог надеяться не только найти здесь убежище, но и рассчитывать на покровительство Брюса.
– Я всё знаю, можешь ничего не говорить, – произнёс тан и, минуя Леннара, присел у окна на каменную скамью. – Все мысли написаны у тебя на лице.
На тане Локхарте была надета длинная, отороченная мехом роба. На голове его был красиво драпированный шаперон*.
Леннар вскинулся и посмотрел на него.
– Разве все?
Тан устроился поудобнее. Достав из складок одеяния батистовый платок, он высморкался в него и вытер нос.
– Ты ищешь кров, Леннар де Труа, младший сын брата моего шурина и правнук моей бабки, что родом из Труа. И я рад, что ты обратился ко мне. Теперь настали нелёгкие времена. И каждому достойному шотландцу пригодится верная рука, которая в силах удержать меч.
Леннар невольно коснулся рукояти меча.
– Это так, – сказал он, – в трудные времена верные Господу нашему должны стоять на одной стороне.
Тан Локхарт чуть поморщился. Здесь, в Шотландии, кельтские традиции – языческие или христианские – были сильны, как нигде. Непринятые католической церковью ирландские монахи выстроили в Шотландской земле немало монастырей.
Он сам, потомок одного из древнейших кельтских родов, никогда не забывал о своих корнях.
– Добрые люди всегда должны стоять на одной стороне, – ответил он.
– И потому, – продолжил Леннар, сделав вид, что не заметил маленькой поправки в его словах, – те, кому я служу, хотели бы говорить с теми, кому служишь ты.
Тан свёл брови к переносице.
– Я не служу никому! – резко ответил он.
– Прости, мой господин, – ничуть не смущённый, Леннар отвесил поклон, – но те, кому не служу я, всё же хотели бы видеть их.
Тан побарабанил пальцами по каменному подлокотнику.
– Это не такой простой вопрос, – сказал он. – Я впустил тебя в дом, потому что меч тамплиера ценится высоко, как никакой другой. Но боюсь, как бы теперь моё великодушие не обратилось против меня.
– Не обратится, тан Локхарт, – Леннар улыбнулся едва заметно, и тан невольно отметил, что улыбка его не походила на улыбки вельмож – через неё на мир как будто бы проливался небесный свет. – Каждый получит по заслугам. Так решено на небесах давным-давно.
Тан причмокнул губами, выдавая недовольство тем, во что желает впутать его тамплиер.
– А что с моими сыновьями, а, рыцарь поверженного храма? Как они получили по своим делам?
Леннар высоко поднял подбородок.
– Конахт отдал жизнь свою, чтобы выполнить святую миссию, мой господин. Но прежде чем сердце его остановилось, он успел коснуться святынь – то и была лучшая награда для него.
– Лучшая награда… – пробормотал тан. – Он мой сын!
– Не я его убил.
– Не ты… иначе не стоять бы тебе передо мной. Ладно! – хлопнув себя по коленям, тан поднялся на ноги. – Мой младшая дочь проводит тебя в башню, где ты сможешь умыться и отдохнуть. Только смотри… – Тан поманил Леннара пальцем и, понизив голос, произнёс, – не смей и ей морочить голову своими святыми местами! Оставьте наконец в покое моих детей! И чтобы я от тебя не слышал при ней, что Конахт получил по делам! Убью, если причинишь ей боль.
– Я всё понимаю, – Леннар опустил глаза, – вы любите её.
– Да. Кенна! – крикнул тан. – Кенна, где тебя носит, забери тебя трау**!
Несколько секунд в комнате стояла тишина. Затем за дверью послышались шорох парчи и негромкие шаги.
На лестнице показалась девушка невысокого роста, длинные рыжие волосы которой были слегка припечены сзади горячими щипцами.
Костюм её был скроен на мальчишеский лад и состоял из рубашки до самых икр с длинными узкими рукавами и более короткого блио. И та, и другая части одежды были изготовлены из дорогого сукна, и по краям отделаны изысканным шитьём. Тонкую талию подчёркивал широкий пояс, украшенный самоцветами. Из-под рубашки виднелись вышитые же полусапожки, и на голове лежала бархатная шапочка. Плечи покрывал шёлковый плащ, подбитый пушистым мехом, а рукава поддерживали золотые браслеты. На груди плащ украшала изящная застёжка.
Всё это вместе – длинные рыжие волосы, голубые глаза, расшитые сапожки и мех, нежно касавшийся щёк, на мгновение напомнили Леннару о чём-то – но о чём именно, он вспомнить так и не смог.
Комментарий к Часть 2. Глава 1.
1 – Резиденция Папы в то время находилась в Авиньоне
* Сложный драпированный убор, возникший из капюшона в раннее средневековье. Постепенно увеличивался в размерах. В XIII в. к нему приделали «хвост» («кэ»), в котором хранили мелкие ценные предметы. Концы шаперона, украшенные зубцами, спускались на плечи.
** По шотландским поверьям – ночные существа, выкрадывали детей
ГЛАВА 2
Дочь хозяина с поклоном поприветствовала гостя, и когда глаза её сосредоточились на лице Леннара, тому показалось, что два пролома в небо смотрят на него – нездешних и неуловимо знакомых, как будто он потерял их когда-то давно, когда был низвергнут из Рая на землю.
Кровь зашумела в висках, мешая думать, и Леннар зашептал про себя слова молитвы, какую рекомендовалось читать, когда дьявол искушает тебя.
Леннара искушали нечасто. Можно сказать, вообще никогда. И слова молитвы он вспоминал с трудом, за что не преминул выругать себя и назначить себе же епитимью. А всё время, пока рыцарь боролся с собой, Кенна смотрела на него каким-то странным взглядом, как будто видела насквозь. Как будто знала о нём всё.
«Дьявол, – понял Леннар, – недаром так красиво её лицо. Демоны прислали её, наполнили её и теперь… подбираются ко мне».
Кенна тем временем взяла Леннара за руку и с лёгким поклоном потянула за собой.
Она говорила что-то ещё, но Леннар не слышал её слов сквозь шум крови в висках – только мягкий, мелодичный тембр, который, как волны, накатывал на него, обволакивал игривым теплом и отступал.
Леннар, считавший, что давно уже смирил свою плоть, обнаружил, что она вовсе не смиренна. Кровь приливала к чреслам так же, как к голове, и единственным желанием его стало как можно скорее вырваться из этих цепких маленьких ладошек, бывших, должно быть, руками суккуба.
А Кенна вела разговор о замке, о башнях, о стенах, которые окружают их. О шотландских горах.
– Не правда ли, эти места прекрасны? – спрашивала она. – Я уверена: человек, столь возвышенный, как вы, не может не оценить их. Сейчас уже вечер, но когда вы проезжали узкой извилистой тропой, ведущей на наш холм, наверняка видели, как волны моря бьются о камни, поросшие мхом. Если соблаговолите, завтра я покажу их вам вблизи. Скажите, рыцарям дозволено купаться? Потому что в эти месяцы в воде уже достаточно тепло.