Страница 32 из 88
— За то, что рассмешила меня, когда я посвящала тебя в свою грустную историю. Я рассказывала об этом лишь горстке людей, и ни разу она не закончилась для меня приступом смеха.
Я сжала локоть Отэм здоровой рукой.
— Что я могу сказать? Это мой дар.
Когда мы возвращались на Бьюкенен-стрит, на нас налетел пронизывающий ветер, и я порадовалась зимнему пальто, которое О'Ди купил мне несколько недель назад. Прижавшись к друг другу, мы с Отэм шли к Аргайл-стрит. Тут мой взгляд буквально приклеился к парню, играющему в нескольких футах от нас.
Он был довольно хорош.
Приступ тоски вызвал боль в моей груди.
— Ты скучаешь по этому? — спросила Отэм, когда мы проходили мимо музыканта.
— По уличной игре?
— Да.
Я молча кивнула.
— Тогда все было проще.
— Киллиан сказал, что ты не хочешь возвращаться в музыкальный бизнес. Что-то о ненависти к славе, которая была частью всего этого.
— Он так и сказал?
Я почувствовала, что Отэм внимательно смотрит на меня.
— Он думает, что это страх после всей ужасной огласки, связанной с убийством твоих родителей. — Голос Отэм был нежным, как будто она боялась говорить о таком, но я все равно вздрогнула.
Убийство.
Я все еще не могла осмыслить случившееся.
Моя мама и Брайан были убиты.
И ублюдки, которые это сделали, все еще были где-то на свободе.
— Твой брат верит в то, во что хочет верить, — сказала я с горечью.
— Киллиан думает, что если бы ты действительно не интересовалась музыкальной карьерой, то нашла бы другой путь. Что у тебя есть другие варианты. Тебе не кажется, что он может быть прав?
— Не знаю, — тоскливо призналась я. — Когда я была в группе, мои сложные отношения с Мики поместили нас в эпицентр шторма, от которого мы не могли убежать. Может быть, если бы наши отношения были менее запутанными, если бы фанаты не подхватили это, слава была бы другой. Но этого не узнать. Все, что я знаю: у меня было все, что я хотела, и я была отчаянно несчастна. — Я грустно пожала плечами. — Значит ли это, что так будет снова? Неизвестно. Так что, думаю, я меньше боялась рискнуть, чем встречаться с парнями. Они тоже были моей семьей, и я… Я бросила их. Я еще не была готова встретиться с ними лицом к лицу, поэтому согласилась поступать, как предложил О'Ди и надеяться, что все будет хорошо.
— Ты злишься на Киллиана, — пробормотала она.
— Нет, это не так. Что ему было делать? Позволить мне жить в этой квартире, кормить, одевать — и все это даром? Я была для него совершенно незнакомым человеком. Он предложил мне альтернативу жизни на улице, и я согласилась. Теперь я в Глазго по рабочей визе, меня не выгнали из страны, у меня есть туристическая страховка, место для проживания и время, чтобы разобраться во всем. И все это в обмен на то, что откровенно пугает меня до чертиков. Я не сержусь на твоего брата. Я немного обижена на него, — фыркнула я, — но не сержусь. Я просто…
— Ты просто?..
Я покачала головой, не зная, как закончить предложение.
— Мой брат поможет тебе пройти через это, Скайлар, ты должна это знать.
Отэм посмотрела на меня большими искренними щенячьими глазами, и я чуть не рассмеялась. Было так очевидно, что она хотела, чтобы О'Ди мне понравился. Это стало еще более заметным, когда она продолжила:
— Он очень конкурентоспособен. Очень амбициозен. И я не слепа к его недостаткам. Я знаю, что он может быть безжалостным. И холодным. Но это наш дядя, его воспитание сделали его таким. Ничего никогда не было достаточно хорошо, и, хотя мне было все равно, потому что у меня был Киллиан, мой брат тоже нуждался в ком-то. Он был для меня как родитель, поэтому я всегда получала поддержку и любовь. Но Киллиан потерял свою, когда умерли наши родители. У него не было старшего, кто мог бы защищать и любить его. Его отец — преступник, который провел больше времени в тюрьме, чем на свободе, сейчас он за решеткой, а мой дядя…
Долгое время Киллиан хотел, чтобы Джеймс любил его, чтобы был рядом, когда жизнь становится тяжелой. Но когда понял, что этого не произойдет, попытался что-то доказать дяде. За годы своей работы он принес лейблу больше успеха, чем тот видел за все свои тридцать лет. Как ты думаешь, мой дядя признает это? Никогда. И как бы я ни пыталась убедить Киллиана в обратном, все это только заставляет его стремиться быть все лучше и лучше, чтобы получить это неуловимое похлопывание по плечу.
— Этого никогда не будет. — Отэм выглядела разбитой. — И я не хочу, чтобы мой брат потерял себя, пытаясь это сделать.
— Как Сизиф, — пробормотала я, чувствуя, как мне становится грустно за О'Ди. — Катить этот проклятый валун вверх по склону только для того, чтобы он скатился вниз. Вечность тщеты.
— Именно. Но в случае с моим братом, в один «прекрасный» день, этот валун скатится вниз и расплющит его.
Чувствуя себя так, словно на мои плечи легла тяжесть, я тяжело вздохнула.
— Зачем ты мне это говоришь, Отэм? Я очень сомневаюсь, что О'Ди обрадуется, если узнает, что ты рассказываешь мне о нем что-то настолько личное.
Отэм замерла перед обувным магазином и, казалось, будто умоляла меня взглядом. Пешеходы мелькали в моем периферийном пространстве, как размытые пятна.
— Ты совершенно права. Киллиан был бы так зол на меня, поэтому я попрошу тебя не говорить ничего из этого. Но я беспокоюсь о вас обоих. Я беспокоюсь о том, что случится, когда таблоиды начнут стучать, потому что мы знаем, что они это сделают, Скайлар. Я беспокоюсь о тебе и о своем брате. И я не хочу, чтобы ты его ненавидела.
— Я не испытываю к нему ненависти.
— Не сейчас, — сказала она почти пророчески.
В замешательстве я покачала головой
— Почему? Какая разница, если я буду его ненавидеть?
Отэм медленно и неуверенно выдохнула.
— Потому что он сам на себя не похож. Он уже несколько недель ведет себя по-другому.
Что-то затрепетало у меня в груди. Я не знала, была ли это паника или что похуже. Как волнение.
— И ты думаешь, что это как-то связано со мной?
Понимающе ухмыльнувшись, Отэм повернулась и пошла дальше.
— Совпадение по времени интересное.
— Мы не общались уже несколько дней, — возразила я, хотя в глубине души знала, что мы не разговаривали эти несколько дней, потому что разделили той ночью некую связь. Я подозревала, что это напугало О'Ди. Неудивительно. Было бы верхом глупости исследовать этот момент.
— Уличная девчонка? — раздался знакомый голос, прежде чем Отэм успела ответить.
Голос привлек мой взгляд ко входу в Аргайл-аркаду. Дрожа в толстовке и спальном мешке, в одиночестве сидела Мэнди.
Я двинулась к ней, не думая ни о чем, игнорируя вопросительный голос Отэм, последовавшей за мной.
— Привет, — тихо сказала я, теперь не скрывая своего акцента. — Как дела?
Мэнди улыбнулась мне своими желтыми зубами.
— В полном порядке. Так что, ты отбросила фальшивый акцент…
Ее взгляд метнулся к Отэм, и глаза слегка прищурились.
— У тебя появился богатый спонсор?
— Это моя подруга.
Я опустилась на колени и огляделась.
— Где Хэм?
— Нет… Я дала ему взбучку.
— Мне жаль.
— Не стоит. Время пришло… — Она вздрогнула, сжавшись в комок. — Этот человек убьет себя. Я не хочу быть там, когда он это сделает.
Ее взгляд упал на мой гипс.
— Что же с тобой случилось?
— Мелкий поганец пытался украсть мою гитару.
Выражение ее лица стало предостерегающим.
— Я всегда беспокоилась о тебе, уличная девчонка.
— Ты была права. Но теперь я в порядке.
— Хорошо. Одной заботой меньше.
Она закашлялась, глубоко и мучительно. Это звучало так, словно холод окутал ее грудную клетку.
Чувствуя всепоглощающую печаль и беспокойство о ней, я встала и повернулась к Отэм, которая выглядела смущенной и расстроенной.
— Сколько у тебя наличных? — пробормотала я себе под нос.
— Там есть банкомат, — прошептала она в ответ. — Сколько тебе нужно?