Страница 3 из 24
Этого она могла бы уже и не говорить. Я просто задумчиво кивнул.
А теперь представьте себе мое состояние в этот вечер. Я, конечно, попытался отвлечься на самую серьезную из проблем последнего времени, но проклятые топтуны невольно подтолкнули обратно к эротическим переживаниям, и только внезапно появившийся Тополь уберег от нелепой встречной измены.
Короче, в тот странный вечер ничто не было случайностью: ни филеры за спиной, ни Паулина, ни Тополь в том же «Винтергартене». И я был просто вынужден подчиняться обстоятельствам, тем более что началось это безумие практически сразу после моего загадочного возвращения из Сан-Франциско и Белкиного внезапного увлечения мужским стриптизом. Вот уже три недели ломал я голову над феноменом точки сингулярности и тряс всех, до кого сумел дотянуться, главным образом по одному вопросу: все это было на самом деле или просто приснилось мне?
Однако начну по порядку. В некий день апреля (или если угодно, весеннего месяца нисана) в неком условном месте встретились девятнадцать человек.
Именно так: в некий день! Ведь по моему календарю это было девятнадцатого, но мнения, мягко говоря, разделились — кто-то прибыл из восемнадцатого, кто-то из двадцать второго, Редькины уверяли, что у них в Москве уже май, а пресловутый Давид Маревич вообще свалился на нас из девяносто первого года.
Именно так: в неком месте! Ибо каждый пришел из своего города: Берлина, Твери, Москвы, Киева, Дуранго (штат Колорадо), Сан-Франциско и Кхор-Факкана (эмират Шарджа) — и каждый в итоге ушел к себе домой, не прибегая ни к каким транспортным средствам, за исключением Тополя, Шактивенанды и Чиньо (они как прилетели на голубом вертолете, так и загрузились в него перед обратной дорогой), да ещё Верба уехала с места событий верхом на лошади (возможно, на верблюде, врать не буду — не помню), я же лошади своей в точке сингулярности не обнаружил, предпочел присоединиться к Белке с Андрюшкой и вместо чужого Фриско отправился с женой и сыном домой в Берлин. Вот так это было по воспоминаниям моим собственным.
Теперь поехали дальше. Белка родная моя на голубом глазу уверяла, что ничего подобного не было вообще, просто, мол, я улетел в Киев (я же ей плел про Киев, Кречета и Булкина, — какая могла быть Верба и Фриско!) и на удивление быстро вернулся. Этой версии она придерживалась упорно, попытка обвинить её в намеренной лжи натыкалась на слезы, а излагаемые мною подробности вызывали состояние, близкое к шоку. Не помог и Андрюшка. Этот помнил дядю Нанду с гармошкой (на вариант с гитарой был в принципе согласен, но тяготел все-таки к гармошке), помнил и большой ящик с эскимо, но почему-то море, пальмы и красивые ракушки. Короче точка сингулярности отчаянно путалась у него со встречей Нового девяносто шестого года на Багамах. Значит, и здесь происходила очевидная аберрация памяти, если не сказать подмена реальности.
А великий наш физик Тимоти Спрингер, словно какой-нибудь комиссар полиции, лихо заявил мне, что вплоть до завершения следствия, то бишь, вплоть до составления полного экспертного заключения, он не выскажет вслух ни одной гипотезы. Извините, мол, господин, Малин. Я, конечно, извинил, но… ни хрена себе: я ему вообще кто? Залетный репортеришка, жаждущий горячих новостей, или все-таки начальник непосредственный?! Ах, ну да! В службе ИКС никаких начальников нет, одни Причастные, по номерам и категориям, а со Спрингером у нас категория одна. Ладно, проехали…
Верба повела себя тоже неадекватно. На мое предложение: «Давай все-таки поговорим о девятнадцатом апреля» она стала хохотать как сумасшедшая, а, отсмеявшись, выдала:
— Мишук! Отстань, а? Ведь мы с тобой так и не потрахались тогда. Я очень, очень соскучилась. Хочешь, приеду к тебе в Берлин?
— Нет, — испугался я, — не хочу.
Только в Берлине мне её и не хватало. Андрюшка-то был уже совсем большой, все понимал, и мне вовсе не хотелось вовлекать сына в наши внутрисемейные разборки.
Шактивенанда, он же Анжей Ковальский, в лучших буддийских традициях принялся прямо в трубку мантры свои бормотать, и я предпочел по телефону эту ересь опасную не слушать, лучше выбрать время, да и махнуть к нему на Тибет — встречи с гуру всегда намного продуктивнее получаются.
Далее. Друг юности Майкл Вербицкий в коротком разговоре дал понять: он все хорошо помнит, но предлагает обсудить проблему по электронной почте. В первом же письме сообщил, что уже подверг случившееся серьезному компьютерному анализу в рамках своей давней концепции — о принципиальной виртуальности любых миров. Я попытался конкретизировать свои вопросы, тогда он внезапно взял тайм-аут и вовсе перестал отвечать: то ли испугался перлюстрации со стороны ФСБ, то ли действительно закопался в сложнейших программных задачах. В общем, и от него толку было мало.
На Юрку Булкина я практически и не рассчитывал. Что требовать с фантаста, поэта и музыканта? Богемный разгильдяй ответил со всею сибирской прямотой:
— Слушай, какая разница: было это, не было, приснилось, придумалось… Главное, жить стало интереснее. И я сейчас об этом песню пишу. Так и называется — «Точка сингулярности».
— Спасибо, — ответил я.
Ну, и, наконец, птички.
Лешка Кречет заявил жестко:
— Не по телефону. Увидимся — поговорим.
— Когда? — поинтересовался я.
— Пока не знаю. Сильно занят. У нас в Украине большой скандал назревает. А твой вопрос на самом деле не срочный.
Вот так.
И Степашка Лебедев, то есть Стив Чиньо отвечал примерно в том же духе:
— Микеле, приезжайте ко мне в Неаполь.
Но мне почему-то не хотелось к нему в Неаполь.
Плюнуть я решил на все их эзотерические методы, на мистику, фантастику, и поэзию. В конце концов, я человек с конкретным техническим образованием, любимый Менделеевский институт научил в свое время главному — на первом месте системный подход к любой проблеме и великая «бритва Оккама». Принцип древнего английского философа-францисканца Уильяма Оккама «не изобретать сущностей сверх необходимого» почитал я выше всякой религиозной концепции, посему и отправился прямиком к друзьям из разведки БНД. Эти ребятишки никогда ничего лишнего не изобретали. Просто пахали, как бобики, и делали все основательно. Тихой сапой фильтровали они информационные потоки от многих спецслужб и в Америке, и в России, и в Турции, и ещё Бог весть где. Так что не могли германские разведчики не знать сегодня про точку сингулярности, и свою оценку непременно дали бы происшедшему. Но…