Страница 20 из 28
Ляля заснула на полуслове и полувсхлипе, пристроившись боком на утлый кухонный диванчик. Атаманов повздыхал над ней, аккуратно и легко поднял и перенес на диван. Он накрыл ее, со всех сторон подоткнул плед, погасил свет, а дверь в свою комнату оставил открытой – чтобы, не дай бог, не пропустить момент, когда она проснется.
Потом лег сам, закинул за голову правую руку и стал думать, что теперь делать.
Максим проснулся от того, что в комнату к нему ломился кабан. Почему-то во сне он был уверен: ломится именно кабан. Он даже увидел, как тот разгоняется, наставляет башку и врезается в дверь.
Он открыл глаза. Гостиничный номер, очень белый свет из окна. Никаких кабанов нет!..
– Кто там?
– Максим Викторович, это я, Федя!..
Озеров открыл дверь.
Величковский вломился в комнату, как кабан. Он был в куртке, войлочной шапке «Пар всему голова», а в руке держал пластмассовую штуковину в форме сердца, но почему-то с рукояткой!..
– Это ледянка, – объяснил Федя и потряс перед носом у заспанного Озерова штуковиной. – Я сгонял в магазин и купил. Вы любите кататься на ледянке, Максим Викторович?
– Очень, – признался Озеров.
– Я почему-то так и подумал.
Он уселся на ледянку прямо посреди ковра, по-турецки скрестив ноги, и почесал голову под шапкой.
– Мы проспали, Максим Викторович! Страшным образом!
– А сколько времени?
Федя посмотрел по сторонам, будто бы в поисках ответа на этот вопрос, потом полез в карман безразмерных брезентовых штанов и вытащил телефон.
– Одиннадцать тридцать три!.. Но заметьте! Я-то на ногах уже давно! И весь в трудах, аки пчела!.. Я сгонял в магазин и купил ледянку! Я попытался съехать с горки, но с этой стороны не подойти, надо из парка!.. Я угостил какую-то постороннюю собаку тремя свиными котлетами из кулинарии!
– Напрасно я вчера тебя из подвала выпустил.
– Послушайте, как это напрасно!.. Если б не вы, пришлось бы мне торчать там до сих пор, а я вместо этого сделал кучу полезных дел!
Озеров ушел в ванную и пустил в душе воду.
Когда он вернулся, Федя по-прежнему сидел на ковре, скинув с плеч куртку.
– Есть ли у нас план? – спросил он, едва увидев шефа. – Есть у нас план по установлению истины? Что происходит в этом самом театре драмы?! Что за черная тень скрывается за всеми чудовищными происшествиями последнего времени? Агата Кристи утверждала, что недостаток воображения предрасполагает к преступлению. У кого из наших новых знакомцев не хватает воображения настолько, что он решился на преступление?
Озеров быстро одевался.
– Куда вы спешите? Завтрак давно закончился! Я даже не получил свою заветную кружку чая!
– Заветную кружку чая ты можешь получить в любом кафе, – сказал Озеров.
– Почему-то это не пришло мне в голову, – заявил Федя. – Как любой житель мегаполиса, я уверен, что только в мегаполисе к услугам клиентов есть круглосуточные бары и рестораны, а также прочие увеселения в виде чашки чая и бутерброда с сыром, которые…
За шиворот Озеров поднял Федю с пола – тот легко встал, выхватив из-под задницы ледянку, – и вывел его в коридор.
– Нам правда надо поговорить, Федя. И позавтракать!
– А с горки? – немедленно осведомился Величковский. – Что, не будем кататься с горки?!
На улице Рождественской было пустовато. Редкие прохожие прятали носы в воротники и придерживали на шее капюшоны – мело по-прежнему сильно.
– Перееду сюда жить, – разглагольствовал Федя, отворачиваясь от колкого снега, летевшего в лицо. – Что мы маемся в этой Москве?! Вы посмотрите, какая кругом красота, Максим Викторович! Между прочим, Петр Вайль писал, что именно здесь лучший, может быть, городской вид во всей России! Перепады рельефа, башни, стены, луковки храмов…
– Может, сюда?
– На той стороне, видите, в окнах самовары и бублики. Давайте лучше туда!
Они перешли дорогу между приткнутыми к тротуару машинами. Какая-то девушка, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не наступить в ледяное болото, посторонилась, пропуская их.
– Кузина Бетси! – радостно закричал Федя Величковский. – Вы ли это?
Девушка изумленно оглянулась и, узнав его, улыбнулась. Озеров невольно заулыбался в ответ. Очень хорошо она улыбалась.
– Федя, здравствуйте.
– Здравствуйте, Вася. Максим Викторович, вы же узнали? Это Вася. Мы вместе подверглись заточению в подвале!
– А я на работу бегу, – сообщила Вася радостно. – Хотя Юрий Иванович сказал, что в костюмерный цех заходить нельзя, что-то там должны искать, какие-то улики. Но все равно…
– Выпейте с нами чаю, – предложил Озеров. – Раз уж в костюмерный цех вас все равно не пустят.
– Вот прекрасная мысль! – встрял Величковский. – А потом можно покататься с горки. У нас есть совершенно новая ледянка.
И он опять потряс пластмассовой штуковиной, на этот раз перед Василисой.
В ресторанчике не было ни души, и официантка в русском переднике, похоже, страшно удивилась, увидев такую компанию.
– Нам чаю, – начал Федя, – и к нему чего-нибудь. Побольше! А что есть?
Официантка положила перед ним увесистую папку с меню. Кузина Бетси аккуратно присела с краю, пристроила сумку, видно было, что ей неловко.
– Может быть, завтрак? У нас отличные завтраки, посмотрите, – предложила официантка.
– Завтрак! Конечно! Я мечтал о завтраке со вчерашнего дня. Значит, мне яичницу с грудинкой и сосисками, кашу овсяную, блины с клубничным вареньем, а еще сыру. Какой у вас сыр?
– Лопнешь.
– Максим Викторович, вы плохо меня знаете.
Озеров понял, что в данный момент Федор кривляется не просто так, а специально для девушки, смотревшей в скатерть, и не стал ему мешать.
Оказалось, правильно сделал! Кузина Бетси сказала, что ничего не хочет, она уже завтракала, Федя велел принести ей чашку и приборы просто так, на всякий случай, и как-то так получилось, что девушка, освоившись, разделила с ними и кашу, и яичницу, и блины. Величковский заказал еще малины, и когда ее принесли – в высокой вазочке ягоды лежали одна к одной, плотные, крупные, – у Василисы стало восторженное лицо.
– Можно? – спросила она на всякий случай, и Озерову опять очень понравилось, что она спросила.
…Или, как житель мегаполиса, он отвык от того, что девушки умеют стесняться?.. В мегаполисе все девушки уверенные в себе, нахрапистые, тертые, бывалые или, наоборот, уж такие кривляки и настурции, что воды в чашку налить не умеют, и даже представить себе невозможно, что они могут прийти в восторг при виде малины!..
– Хочешь варенья из белой черешни? Моя мамаша утверждает, что нет ничего лучше к чаю, чем варенье из белой черешни. Ее в Баку научили, когда она там работала.
– Нет, все, я больше не могу.
Василиса вздохнула и огляделась по сторонам. В зале было красиво, богато и пахло вкусной едой. Жалко, что бабушка не видит. Нет, она, конечно, все ей расскажет, но лучше бы бабушка своими глазами увидела, как внучка сидит в таком прекрасном и роскошном ресторане с деловыми и умными людьми из Москвы, и ее угощают и ухаживают за ней – уважительно и ненавязчиво, словно в старой пьесе!..
– Это знаменитое место, – сообщила Василиса. Ей хотелось как-то их отблагодарить за приглашение и за малину. – И дом знаменитый! Здесь до революции жил купец Пяткин, очень богатый. Между прочим, меценат, давал деньги на театр. Всех москвичей, которые к нам приезжают, всегда водят в этот ресторан.
– Когда в окнах самовары с бубликами, – вставил Федя с набитым ртом, – это верный знак того, что ресторан неплох.
– Как вы думаете, Василиса, кто и зачем вас вчера запер в подвале?
– Ума не приложу, – быстро ответила она, и стало понятно, что она много об этом думала и ничего не придумала.
– Как зачем? – удивился Федя Величковский. – Понятно зачем! Чтобы пошуровать в костюмерном цехе. Вчера из костюмеров на работе была только Вася, Софочка не выходила, ибо страдала дома.
– Федя, – перебил Озеров, – я же не тебя спрашиваю.