Страница 18 из 148
"Я говорю", - сержант ухмыльнулся, – "что принес кое-что интересное, и хочу с вами поделиться своими сюрпризами".
Я взяла себя в руки и пригласила его выпить по рюмочке. Судя по тому, что он и не думал отказываться и отговариваться тем, что он на службе, сержант и сам задумывался о таком развитии событий. Но, видя, как голодно он посмотрел на корзиночку с печеньем и кэллоговские надувные сладости, я встала и сунула в печку большой кусок вырезки, которую купила в супермаркете рядом с магазинчиком Хоровитца, и банку картофельного пюре. В ответ молоденький сержант с торжеством извлек из кармана маленькую баночку настоящего кофе, немыслимую роскошь в таком захолустье. Такой дар нельзя было не оценить. О причинах его приезда мы как-то быстро забыли.
После того, как мы пообедали, обсудили последние вест-эндские премьеры (я одобрительно восприняла тот факт, что провинциал может оказаться таким записным театралом и даже ездить на фестиваль в Стрэдфорд, чтобы посмотреть на старого сердцееда Рэдклиффа в совершенно нетипичной для него роли Лира) и перешли к поразительно вкусному кофе, разговор снова вернулся к нашим баранам. То бишь, к тайнам моего дома с привидением.
"Если честно, я до сих пор не понимаю, как вы тут живете", – признался Паттерсон. – "Конечно, я уже почти привык к тому, что тут так мрачно и странно, но ночевать здесь все равно бы не рискнул. По-моему, никакая книга не стоит таких нервных затрат".
"Мне тоже так кажется", - я вздохнула и помешала ложечкой кофе. – "Но, с другой стороны, тут ужасно интересно. Это уже азарт, понимаете? Пока я не выясню, что здесь происходит и почему, я не уеду. Просто не могу этого сделать. К тому же…" – я подперла руку щекой.
"Да?"
"Меня что-то держит здесь, притягивает в этом доме. Странно…"
"Атмосфера таинственности", - белокурый Паттерсон с уважением посмотрел на паука, деловито ткущего свое жилище за холодильником. – "Но разве вы не думали, мэм, что это может быть опасно? Вы не чувствуете себя заложницей этого дома?"
"А, вы про комплекс заложника? Не уверена, что меня это касается, м-м-м… Боже, знаете, а ведь я сейчас поняла, что даже имени вашего не знаю!"
"Дерек, мэм. Просто Дерек".
"Констанс. Мои друзья зовут меня Конни. Не возражаю, если и вы…"
"Я только об этом и мечтал", - одобрительно ухмыльнулся Дерек.
После ужина, когда я уже запихивала остатки в дезинтегратор, мы вспомнили, ради чего, собственно приехал сержант. Пока я расставляла по местам посуду и выключала печь, Дерек с гордостью вывалил на стол кучу документов.
"Посмотрите-ка на это".
Заключение эксперта по найденной мной записке гласило: Надпись выполнена на материале, типа пергамента: тончайшая прессованная ягнячья кожа с добавлением растительной основы, которая включает элементы сложно переработанной сосновой дранки и березовой коры, и выжимку экстракта подорожника. Имеются отдельные включения, напоминающие сгустки рыбьего клея. Технология производства данного артефакта, по всей видимости, сходна с прессованием пергаментов в средние века. Тем не менее, возраст данного артефакта не может превышать нескольких десятилетий. Сопоставление с рекламной и сувенирной продукцией такого рода не обнаружено.
Дальше шли колонки загадочных чисел и формул, наверное, данные о химическом сканировании. Приписки графолога и лингвиста не могли сообщить ничего определенного. Графолог предполагал, что автором текста мог быть либо мужчина, писавший впопыхах, либо любая женщина; лингвист сознавался в бессилии идентифицировать издание о котором шла речь в записке.
"А это – чаша", - хрипло сказал Дерек, распечатывая передо мной пеструю упаковку фотографий. Я наклонилась над ворохом крупных планов моего таинственного вазона. Полусоскобленная руническая надпись ползла по ее краю, постепенно словно бы впитываясь в стенки каменного сосуда. – "Я говорил с моим приятелем. Тем самым профессором истории", - Паттерсон тоже наклонился над столом, и одна из светлых прядей закачалась возле самого моего лица. – "Здесь многие руны немного непонятны, кое-что стерто. Но вещь определенно не старинная. Он сказал, что ей можно дать не больше семидесяти-восьмидесяти лет".
"Быть этого не может… Кто и для чего мог сделать такую штуку всего шестьдесят лет назад?"
"Не знаю", - прикусил губу Дерек. – "И Кэлвин не знает. Зато он смог прочитать то, что здесь написано. Частично, конечно, но все же", - он поковырялся в куче бумаг и вытащил распечатку. – "Вот текст с первой фотографии. Так, это, он, кажется, говорил, руна Рэйдхо. Она означает "путь", "дорогу". А целиком тут написано что-то, вроде путь, приводящий ваши мысли к гармонии и порядку".
"Мысли? Странно. Похоже на рекламный слоган".
"Да уж, не совсем понятно, что тут имелось в виду. А вот текст со второй фотографии – это снимок изнанки вазы – там, по всей видимости, другие слова. Повреждений на надписи больше, но разобрать отдельные знаки получилось. Руна Верд – символ непознанного. Руна Хагаз – чистота помыслов".
"Опять про мысли", - я задумалась. – "Для чего же мог использоваться этот сосуд?"
"Кэлвин предположил, что эта штуковина могла быть выполнена камнерезом-умельцем по заказу какой-то секты. Нью-эйджевцы или хаббардианцы - один черт. Во всяком случае, для обычной христианской купели она маловата, а для простого украшения у нее слишком странная форма".
"А поперечные надписи вы расшифровали?" – заволновалась я.
"Тут пришлось повозиться. Они поотбивались уже достаточно давно, но, кажется, там повторяется одна и та же фраза – verum in caeco est – истина сокрыта глубоко".