Страница 16 из 148
"А когда они умерли?" – жадно спросила я, щелкая клавишами. – "И как?"
"Вот это и интересно! Я все эти сведения получил от старого зава кредитного отдела Рэмсгейтского филиала, он уже лет пятнадцать там работает. И пока я не задал этот вопрос, все было на мази, но после того, как я заинтересовался кончиной главы этой семейки, он как воды в рот набрал".
"Ты мало предлагал ему, что ли?"
"Ничего себе, мало! Я озолотил его на весь ближайший год, но когда дело до Карпентеров дошло, он просто замолчал, Конни, представляешь? Я его спрашиваю – а он молчит, и все тут! Точно не может и слова вымолвить".
"Ну, ладно", - я наморщила лоб. Неужели местные призраки имеют какое-то влияние на то, что происходит вне дома? – "А что случилось с предыдущей хозяйкой, ты не выяснил?"
"Старикан понятия о ней не имеет, он тогда еще, поди, и не родился, когда эта Валери Эвергрин получила дом после смерти отца", – сказала трубка и заторопилась. – "Ну, ладушки, Конни, у меня тут пресс-конференция по случаю выхода новой книги Гордона Хэмиша на вечер намечена. Если еще что-то раскопаю – позвоню".
Я нажала кнопку, тоже отключилась и откинулась на стуле, сортируя факты. Интересно, чье это привидение оказалось таким докучливым: одного из Карпентеров или этой Валери Эвергрин? О ее отце, наверное, можно спросить у Паттерсона, не может же он не знать фамилии тех, кто раньше возглавлял его участок, пусть и много лет назад. Интересно, сколько времени здесь провела сама Валери? И у кого можно узнать о том, где она могла работать… А работать она должна была, вряд ли папа-инспектор оставил ей в наследство золотые горы. С другой стороны, она могла уехать в Эксетер или в Лондон, выйти замуж, сменить фамилию, умереть раньше мужа или погибнуть на первой войне. А Карпентеры были ее единственными родственниками, вот и получили они дом по наследству. С другой стороны, пока никаких доказательств того, что дом перешел к ним по завещанию, нет. И эта теория никак не объясняет летающие вазы и упрямую аккуратность моего привидения. К тому же в этом доме явно жил ребенок, куда же он подевался? Может быть, умер, и безутешные родители переехали отсюда, чтобы дом не напоминал им об этом горе? Потом они скончались, не оставив завещания, и дом перешел во владение банка. Не ребенок ли стал тем самым шалуном-призраком, который так упорно пытается произвести на меня впечатление? Я так увлеклась – записывала различные теории, чертила схемы и рассеянно украшала их многочисленными чертиками и рисунками зловещих призраков, жадно сжимающих в объятиях ружья, метлы и вазы – что не заметила, как снова стемнело. Чулан на сегодня явно отменяется, подумала я с тайным облегчением: возиться с пыльным барахлом не очень хочется, когда творческая мысль разгулялась не на шутку. Я лихорадочно делала наброски сюжета и имен героев, даже основываясь на таком мизерном количестве фактов, и ничего не могла с собой поделать.
Очередной телефонный звонок настиг меня прямо посреди захватывающего пассажа – предположения о трагической смерти несчастного дитяти по причине насильственного утопления в таинственном вазоне. На этот раз это было юное полицейское дарование.
"Чем порадуете, офицер Паттерсон?"
"Он умер!" - провозгласил он торжествующе.
"Кто?" – испугалась я.
"Тот человек, который жил здесь раньше".
"Это мне и без вас известно", - откликнулась я разочарованно.
"Да, но, могу поспорить, что вы даже не догадываетесь, как он умер", - продолжал меня пытать этот искуситель.
"Сержант!" – взвыла я от нетерпения. – "Не томите!"
"Ну ладно, ладно…" – успокоительно заметил он. – "На самом деле, мэм, никто так и не смог понять, от чего он скончался. Никаких признаков насильственной смерти при абсолютном здоровье – во всяком случае, так показало вскрытие. Его нашли возле лестницы, которая ведет на второй этаж", - деловито продолжил этот гений сыска. – "Ни ран, ни телесных повреждений, ни признаков сердечной или мозговой недостаточности. Похоже, у него просто вдруг остановилось сердце".
"Когда это было?" – я снова пристроилась к миникомпу и начала печатать, автоматически обратив внимание на тихий равномерный шум за окном. Что-то стучало по стеклам.
"Бог знает сколько лет назад, дату сейчас поищу в бумагах. Кстати, мне нетрудно приехать к вам сегодня после дежурства. Могу рассказать очень интересные подробности…"
Это прозвучало бы немножко навязчиво, если бы не было произнесено таким умилительно умоляющим тоном. Я не собиралась обвинять этого симпатичного мальчика в желании понравиться известной писательнице. Пусть ему будет приятно пообщаться со мной, зато и он сможет помочь мне в сборе сведений для романа. Согласившись, я уже начала подумывать над тем, в какой роли его можно вставить в сюжетную канву, как он продолжил:
"Я много чего разузнал после того, как идентифицировал отпечатки пальцев на экране того древнего монитора. Больше всего на мониторе было именно его отпечатков, хотя я нашел еще и две пары женских пальчиков. Скорее всего, одна из женщин пользовалась монитором раньше остальных: ее отпечатки есть и на обратной стороне, и снизу – там больше всего пыли. Потом за этим экраном довольно долго работал мужчина, его пальцы есть сзади поверх следов леди Х. Вторая женщина, леди Y, почти совсем не прикасалась к экрану, разве что, просто случайно. Может быть, она не могла его продать и уже не пользовалась этой штуковиной, а выбросить ее было жалко. Я навел справки: это была достаточно старая модель уже в начале века".
"Странно", - задумалась я. – "Если Карпентеры были так небогаты, что не могли купить новый монитор, то откуда у них столько странных и ценных вещей. Одна эта ваза чего стоит. Они ее по наследству получили, или им дарили такие штуки богатенькие друзья?"