Страница 122 из 148
Он видел, что она ничего не забыла, но если уж решил воспользоваться по-слизерински нечестным приемом, надо идти до конца.
"Итак?" – вот. И бровь приподнять. Пусть думает, что он превращает все в шутку.
"Итак?"
Он ждал. Она подхватила сползшее полотенце и пожала плечами.
"Он был самым популярным приду… мажором в школе? Он подарил тебе самое дорогое зачарованное кольцо в Англии? Он обманом заставил тебя выпить любовное зелье?"
"Что до этого, то вряд ли", – рассмеялась она, вставая. В сумраке за тенями, которые бросал на стену горящий семисвечник, он видел, как она неторопливо собирала бинты. – "Сам знаешь, что его способности в Зельеделии оставляли желать лучшего. Если бы не…"
"Если бы не твои конспекты, он никогда бы не сдал Т.Р.И.Т.О.Н.? Я в курсе".
"Не у всех такие же способности, как у тебя", – мягко заметила она, опускаясь в маленькое кресло напротив кровати.
"Как тебе хочется увести нашу беседу в сторону".
"Вовсе нет. Если тебе уж так приспичило устроить мне допрос, то знай – я согласилась выйти за него замуж, потому что он смешной".
"Что?!" – этого он никак не ожидал.
"Он умеет рассмешить меня. Больше никто не может заставить меня смеяться с таким удовольствием".
Удар ниже пояса. Собственную серьезность он всегда воспринимал, как уникальное достоинство.
"Клоун…"
"Не говори так. С ним на самом деле очень весело. Никогда не забуду, как на свадьбе он зачаровал бутылку шампанского, и она плясала канкан на столе среди бокалов", – она откинулась на спинку кресла, устало потянулась и улыбнулась, вспоминая. Ее улыбка резанула его по сердцу.
"Своими способностями к Трансфигурации он всегда умел пустить пыль в глаза", – проворчал он, искренне ненавидя себя за то, что лежит в его кровати, одетый в его одежду, а напротив сидит его жена, которую он сам заставил объяснять, почему ее муж такой отличный парень. Это было невыносимо, и в то же время – правильно.
Он комкал край одеяла и весь кипел, считая про себя капли дождя, стучавшие в окно, а она невидяще смотрела в темноту, не чувствуя, что бессмысленно улыбается. Как ему объяснить, что это – другое? Рассказать о том, как они встречались на каникулах, и каждое утро он левитировал ей в окно букет цветов? Как по вечерам они бегали в кино, смотрели "Челюсти", "Звездные войны" и другую магловскую ерунду. Как он передразнивал супергероев и смеялся над картонными акулами. Как они ели попкорн и конфеты, сидя на последнем ряду, он бросал разноцветные бумажки в экран, а потом целовал ее, и его дыхание пахло так же сладко, как те липкие шоколадки, а она таяла, потому что… потому что ей никогда не было так спокойно. Как он строил рожи, рассказывал ей анекдоты и до истерики доводил их соседей своими штучками, а когда однажды смотритель кинозала попытался выставить его вон, он наложил на него Таранталлегру. Как по ночам он бросал ей в окно горсть песку, и она вылезала к нему через крышу флигеля. Как они ходили в парк, лежали на траве и смотрели на звезды. Она была счастлива тогда? Да.
"Ты счастлива", – прозвучало почти как обвинение, но она этого не заметила и вновь расплылась в бездумной улыбке.
"Почему бы и нет?"
"Не понимаю", – сухо заметил он, по привычке пожимая плечами и морщась; этот жест все еще вызывал боль. – "Как может такой безбашенный идиот, которому лень пошевелить собственными мозгами, чтобы понять, что им манипулируют, сделать женщину счастливой. Особенно такую, как ты".
"Не надо, перестань", – она смотрела на него с сочувствием, точно на обиженного ребенка. – "Может быть, он и плохо разбирается в людях. Но он еще и надежный, понимаешь?"
"Теперь понимаю", – он поморщился и неловко заерзал под одеялом. – "Ты просто не смогла устоять перед напором такого бездонного очарования".
"Тебе плохо", – забеспокоилась она.
"Нет", – кратко оборвал он ее, даже не беспокоясь о том, что она заметит сарказм в его голосе. – "Мне очень хорошо, поверь", – он подергал повязку, смутно надеясь, что бинт затянут некрепко, и он сможет съязвить что-нибудь на этот счет. – "Особенно теперь, когда я узнал, что о нем есть, кому позаботиться. За него уже можно не беспокоиться".
"А, так ты понял", – прошептала она.
Он ничего не понял, но кивнул. Они помолчали.
"Поспишь?"
"Здесь?" – послышался натянутый смешок. – "За кого ты меня принимаешь?"
"За человека, которому нужно отдохнуть и восстановить силы".
"Не беспокойся, через пару часов все окончательно затянется. Когда я смогу аппарировать, то избавлю тебя от этой обузы".
"Ну что ты такое говоришь, какая же ты обуза?!" – после паузы. – "Знаешь, это прозвучит не слишком красиво, но я рада тому, что Разрезальное Проклятие одного из этих чертовых Упырей дало нам возможность снова увидеться".
"Звучит так", – скривился он, – "точно это не ты говоришь".
"Я беспокоилась за тебя", – просто сказала она.
"Не скажу, что мне это очень приятно. Я, знаешь ли, не мальчик, чтобы меня на помочах водить", – буркнул он.
"Почему ты не уехал за границу? Разве это было бы не естественно в твоей ситуации – уехать из страны и искать работу где-нибудь на континенте или в Америке? С твоими способностями…"
"Ты считаешь, что можно нормально жить где-то еще?" – фыркнул он, стараясь придать лицу максимально консервативное выражение. Увы, полурасстегнутая красная рубашка в желтую клетку сделала эту попытку крайне комичной. – "Работать с тупыми, жирными американцами, которые совершенно не умеют говорить по-английски и даже называют обед ужином? Или с шепелявыми лягушатниками…"