Курортная Зона

«Да, распустились мужики. Служба – не бей лежачего. А с другой стороны – на себя посмотри. Ну ничего, будем исправлять ситуацию», – подумал новый начальник и предоставил слово главбуху.

Лариса Николаевна четко доложила о текущем финансовом положении учреждения. Из доклада следовало, что львиную долю доходов и прибыли ЛТП получает по договорам со строительными организациями, в которых трудятся лечащиеся. А вот собственное производство приносит одни убытки. Еще хуже обстояло дело с подсобным хозяйством, призванным обеспечить потребности ЛТП в свежих мясопродуктах. Как выразилась Травкина:

– Это просто какая-то черная дыра. Вбухиваем деньги в закупку кормов, платим коммунальные платежи, закупаем поросят и крольчат, а на выходе получаем какие-то крохи.

Павел Сергеевич поинтересовался, кто из руководителей отвечает за собственное производство и подсобное хозяйство. Выяснилось – никто. Место зама по производству пустовало уже больше года. Предшественник Уварова, полковник Мищенко, решал все производственные вопросы с бригадирами, назначенными из числа лечащихся. А следить за подсобным хозяйством поставил коменданта Тарасова, тоже из числа административно-осужденных. К обсуждению подключился майор Сысоев и заявил, что неоднократно докладывал полковнику Мищенко свои подозрения о злоупотреблениях коменданта Тарасова, но начальник доверял этому алкашу, как самому себе. Павел Сергеевич предложил не спешить с выводами, а Сысоеву, как заму по оперативной работе, не заниматься пустословием, а представить конкретные доказательства и предложения. При этих словах шефа майор заметно покраснел, втянул голову в плечи и украдкой посмотрел на своего друга Алексеева. В ответ замполит едва заметно пожал плечами, что могло означать: «А я тебя предупреждал!».

Следующим взял слово подполковник Егоров. Он так долго и нудно рассказывал об успехах медицинской службы, что некоторые присутствующие стали засыпать. А в конце доклада начмед посетовал, что антиалкогольная кампания, которая в последние годы проходит в стране, негативно отражается на работе медиков, поскольку постоянно снижаются лимиты и наблюдаются сбои в поставках водки, так необходимой для результативного лечения.

Уваров обещал разобраться с этой проблемой, после чего отпустил всех, кроме главного бухгалтера. Оставшись наедине с шефом, Лариса Николаевна одарила подполковника взглядом, в котором читалась такая преданность и готовность исполнить любое его желание, что Павел Сергеевич невольно смутился, опустил глаза в стол и насколько мог официально обратился к Травкиной:

– Лариса Николаевна, объясните мне, пожалуйста, что вы имели в виду, когда назвали подсобное хозяйство черной дырой?

– Дело в том, что какие-то странные у нас свиньи, Павел Сергеевич, – дрожащим голосом поведала главбух. – Я сама выросла в сельской местности, и у нас если сдавали свинью на мясокомбинат живым весом, то не меньше центнера. А согласно отчетам коменданта Тарасова и заведующего складом Мамедова, наши свиньи за сезон набирают живой вес в среднем сорок кило. А по данным заведующего столовой, из такой «туши» выходит около пятнадцати кг мяса и пять-шесть кило сала.

– А вы спрашивали Тарасова, как такое возможно?

– Конечно, спрашивала. Но у него на все один ответ: «Как кормим, так и растут». Но на корма мы тратим уйму денег. Я вам могу показать платежки, – лицо Ларисы Николаевны от волнения покрылось красными пятнами, а на лбу выступили капельки пота.

«Что это с ней творится, – удивился Уваров, – ведет себя, как школьница в музее, впервые увидевшая статую обнаженного Аполлона».

– А с кроликами что не так? – стараясь не смотреть женщине в глаза, спросил Павел Сергеевич.

– С ними вообще беда. Крольчат и корма закупаем регулярно, а мяса за два года получили меньше центнера. Тарасов говорит, что они от болезней дохнут. То у них миксоматоз, то пастереллез.

– Спасибо, Лариса Николаевна, подумаю, что с этим делать, а пока – можете идти.

Травкина ушла, а Уваров вздохнул с облегчением. Похоже, придется объясняться с этой дамой, чтобы не накручивала себя понапрасну, иначе работать с ней будет невозможно. Вот только как это помягче сделать, чтобы ее не обидеть?

Лариса Николаевна служила в ЛТП шестой год. Точнее, служила она три года, а до этого работала здесь же старшим экономистом. Поскольку оклады гражданских лиц, работающих в учреждениях пенитенциарной системы, не могли конкурировать с зарплатами в промышленности и строительстве, вольнонаемные специалисты устраивались на работу в ЛТП по двум причинам. Во-первых, за пропиской. Те, кто приезжал на Крайний Север самоходом, без официального вызова или направления, часто сталкивались с тем, что не могли трудоустроиться без постоянной прописки в данном регионе. Даже если руководители предприятий были весьма заинтересованы в данном специалисте, принимать его в штат не имели права. Получался замкнутый круг. Без прописки не устроиться на работу, а без работы – не получить прописку.

Послабление сделали только для сотрудников оборонных ведомств, а также организаций пенитенциарной системы и пожарных служб. Законная возможность получить прописку имелась и в ЛТП, после чего можно смело увольняться и устраиваться на более высокооплачиваемую работу.

Лариса Николаевна, когда шесть лет назад приехала в Каменногорск, уже имея опыт работы главным бухгалтером колхоза на родном Ставрополье, считала, что такого специалиста, как она, с руками оторвут. И действительно, в какую бы организацию она ни обращалась, везде ей были рады и готовы предложить место с достойной зарплатой и хорошими перспективами. Но, когда выяснялось, что у нее нет местной прописки, – с сожалением отказывали.

Зачем вообще молодая женщина покинула родные края и рванула на холодный Север? За любовью, конечно. Встречалась она с парнем, который работал механиком в их колхозе. Василий, так звали парня, попал в село по распределению после института. Он был моложе Ларисы на пять лет. Но это не помешало их любви. Все ее родственники и подруги, да и она сама, считали, что дело идет к свадьбе. А Василий мечтал о северах. Романтики ему хотелось, понимаешь ли. Да и деньжат срубить, чтобы через несколько лет вернуться в село не с пустыми руками. Дом хороший купить, хозяйством обзавестись… Это он такую лапшу Ларисе на уши вешал, а она соглашалась бежать за любимым хоть на край света. Но ее родители настаивали, что сначала надо свадьбу справить, а потом – летите, голубки, куда пожелаете. Однако Василий с предложением руки и сердца не торопился, а однажды собрал втихаря вещички, сел на поезд да и был таков, даже записки не оставил. Сначала Лариса страдала, все подушки и перины, которые мама приготовила в качестве приданого, проплакала. Но через пару месяцев, не дождавшись от Василия никаких весточек, решила найти беглеца и провела небольшое расследование. Прижала к стенке его коллег по МТС и от них узнала, что как-то по пьянке Васька проболтался, мол, получил вызов от своего бывшего однокашника из Каменногорска, где разворачивается комсомольская ударная стройка и можно быстро заколотить хорошую деньгу.

Собрала она чемодан и рванула в дальние края – за любимым… А когда приехала, оказалось, что Васька, сволочь, успел завести на стройке бабу-комсомолку, на восемь лет моложе Ларисы. Чуть глаза этому козлу не выцарапала. А потом задумалась: что дальше делать? Возвращаться домой не солоно хлебавши – стыдно. А жить в гостинице и бороться за любовь этого кобеля – глупо. Да и прошла уже любовь, завяли помидоры. И деньги подходили к финишу. Вот и решила Травкина устроиться на работу, пожить здесь несколько лет, может, и судьбу свою найти. Мужиков-то на здешних шахтах да стройках было немерено. Вот тут и столкнулась девушка с проблемой прописки. В отделе кадров одного из предприятий, куда она обратилась в поисках работы, посоветовали съездить в ЛТП. Лариса с трудом представляла, что это за организация. Слышала, конечно, что там алкоголиков и наркоманов лечат, но как это выглядит – понятия не имела. А когда приехала и увидела обыкновенную тюрьму, хотела сразу убежать, но преодолела страх и напросилась на прием к начальнику ЛТП – полковнику Мищенко. Полковник встретил ее радушно, называл дочкой и не лез без надобности в душу, а прямо спросил: