Больная

Продумывая нехитрые ходы, игроки были вынуждены слушать разговоры многочисленных гостей соседки. Это было бы белым шумом на фоне, если бы не очерёдность высказываний и общая тема – страшилки. Конечно, с наступлением темноты малышей, как мышей, разгоняют. А по законам лагеря, детям хочется подобного. Хоть немножко пощекотать нервишки. В самом деле, чем не санаторий?

– Ерунда какая! – прокомментировала девочка историю о «зелёном пистолете», выдавая себя дрожью в голосе.

– Да! – поддержал её кто-то. – Я в библиотеке постоянно беру Успенского. Могу таких историй хоть двадцать рассказать!

– Вот и рассказал бы! – подначивал третий. – Чего сидишь, отмалчиваешься?

– Да от ваших баек в сон клонит!

Картёжницы переглянулись.

– А вот у меня для вас есть такая история..!

Во внезапно воцарившемся молчании прошуршали быстрые шаги. Доверившись своему чутью, Вера обернулась к двери. На лицо легла тень. Аяз смотрел на обидчицу напугано, как овечка на льва, но в то же время осознанно. Все присутствующие затаили дыхание.

– Это не я, – выдавил он.

Не спускал с неё тёмных глаз. Буравил, прожигал. На Веру уставились все, но видела она только этот чёрный омут зрачков, за которым не скрывалось ни ума, ни раскаяния. Прощать было не за что, жалеть бессмысленно. Она тоже отменным здоровьем похвастаться не может. Только в стыдную минуту её никто не пожалел. Не посмел. Не посчитал нужным.

– Я не брал телефон. Правда.

Девушка плотно сжала челюсти. При том, что была сейчас в центре внимания и полностью контролировала ситуацию, чувствовала себя загнанной в угол. Оставалось только держаться. Злая, выдала:

– Ну, не брал – так не брал, – и демонстративно отвернулась. Принялась изучать карты в руках.

Аяз остался стоять, потерянный. Кто-то попытался разрядить обстановку:

– Эй, давай к нам! Что ты бродишь там один?

Гость, не дослушав, привидением выплыл из палаты, по своим бессмысленным делам. Судя по тому, что никто более не высказался, дети тут собрались понимающие.

«А может они взрослее, чем кажутся?» – подумала Вера, закидывая соперницу козырями.

– Так вот, придирчивые, есть у меня для вас одна страшилка.

– Да давай уже, Жень!

– Глупые! Я же предупредить вас хочу! Ещё спать не сможете, меня обвинять будете. Потому что история про эту больницу.

Подружки навострили ушки. Слишком молодое заведение, чтоб обрастать легендами. Интересно же, чего местные наспех сочинили.

– Не томи!

– Пф… откуда ты-то знаешь?

Сказочник не смутился:

– Мне рассказали бывшие пациенты. А им другие. А тем ещё. Я бы не поверил, если бы сам не столкнулся… В общем, знаете о магазинчике на первом этаже?

– Где?

– Ну, в главном крыле, где регистратура. Там ещё направо лестница в хирургический. Так вот под ней.

Вере быть там прежде не приходилось. Из приёмного покоя сразу отправили в терапевтическое отделение. Но перспектива найти магазин вдохновляла. На больничных харчах со своими скудными запасами долго не протянуть… разве что ноги.

– В общем, – рассказчик замялся. – Заправляет ларьком дядя Миша. Так его называют. И нормальный вроде. Газировку, чипсы продаёт, не спрашивая. Вашим не настучит. За исключением выходных, он тут каждый день. Только стали наши замечать, что дети пропадают. Пока лечишься, чей-нибудь приятель да исчезнет. Можете сказать, что выписывают просто. Но так же это не делается, без предупреждения, верно? Чтобы договаривались на следующий день поиграть, а утром его след простыл, – Женя взмахнул руками: – И главное – ни вещей, ничего! Спрашиваешь медсестёр, они, мол, «выздоровел, домой уехал».

– А дядя Миша тут при чём?

– При том, что ребята следили за ним. Сбежали из отделения до отбоя. Он тогда коробки в машину свою грузил. А из коробки звуки доносятся. Будто хнычет кто-то и скребётся, – показал, как, царапая ногтями пол.

– Про пистолет лучше было, – резюмировал некто из толпы.

– Сам-то в это веришь?

– Да, – не постыдился сказочник. Не хватало только руки на конституции. – Говорите, что хотите, но со мной такая же история случилась. Сосед пропал. Спать ложимся, просыпаюсь – его нет. И рюкзака нет! Только нянечка постельное с матраца стягивает. Куда посреди ночи деться-то мог?!

И началось: «Да-да! Мне Алька рассказывала», «Врачи с этим заодно!», «Ничего глупее в жизни не слышал», «Да не, дядя Миша – нормальный дядька», «Зачем ему это?», «И сколько уже пропало? Почему никто не ищет? Здесь давно бы уже опера орудовали», «Надо с этим что-то делать!», «Дура, что-ли? Не знаю, как ты, а я туда больше ни ногой», «Вот и не проси у меня тогда шоколадок, трусишка». В хоре голосов потонул тихий щелчок – проигравшая в карты получила щелбан.

Ближе к вечеру Вера решилась позвонить. Психовать из-за пропажи – себе дороже. Та самая девушка, которая спасла несчастного дурачка от гнева обокраденной, и сегодня демонстрировала участие. Даже предложила вызвать милицию. Девочка отказалась, не задумываясь. Ничего, может, в самом деле, потеряла где-то? Последний раз дома видела. Да и кто может такое провернуть? Детский сад! Это у ребёнка конфетку отбирают, а не наоборот.

После Женькиной байки, потеря связи с «большой землёй» могла бы стать поводом для шуток или даже насторожить, если бы не предоставленный в вольное пользование стационарный телефон на сестринском посту. Персонал, по обыкновению, сидит за столом, тут же, так что особо на вольные темы при посторонних не пообщаешься. Однако и слова не скажут, подойди хоть пять раз на дню. Такое себе очередное оправдание «элитарности» больницы. Хотя эти «абоненты», наверное, и цифр-то всех на номеронабирателе не знают.

Во избежание расспросов, дочь соврала матери, якобы сломала мобильный. Зря боялась. Та проглотила ложь, не подавилась. Не пришлось даже выбирать между отошедшими контактами и падением в унитаз. Мама словно спешила куда-то. Уточнила о самочувствии, и, не дождавшись подробностей, распрощалась.

«Наверное, чемоданы собирает. К Хулео своему», – рассудила Вера, наматывая провод на палец. Вслушивалась в электронный хрип, прерываемый короткими гудками. – «А кто меня тогда отсюда заберёт?»

Ужину она предпочла вылазку. Давно пора исследовать местность. Закат окрашивал коридоры в цвета пожара. В одном из них пациентка столкнулась с каким-то врачом, на лестничной клетке – с санитаркой, лениво намывающей пол. В обоих случаях сделала вид, будто точно знает, куда направляется. Будто её ожидают. Незнакомцы вроде покосились на неё, да и только. Вера понадеялась, что такое в порядке вещей. Что ей не придётся чувствовать себя Рапунцель, запертой в башне, как было в тех же первой и третьей городской. А, может, отношение к ней тогда было предвзятое из-за возраста? И стоило чуть-чуть подрасти, чтобы всем резко стало всё равно? А что тогда дальше?

Когда юная исследовательница, путём проб и ошибок, отыскала стойку регистратуры, мир уже погрузился в густые сумерки. Больница озарилась холодным светом трубчатых ламп, тянущихся струнами по потолку. Главный холл пустовал. На закуток, где теснился магазинчик, ложилась зловещая тень. В темноте, как муравьи, копошились дети. Компания бурно обсуждала вкусы газировок, торговалась с невидимым обладателем прокуренного голоса.

Вера пряталась за углом, как какая-то преступница. Возможно, из-за того, как она это видела, внутри заворочалась непонятная тревога. Её передёрнуло, когда боковым зрением заметила движение. Аяз подкрался абсолютно бесшумно. Самый настоящий призрак. Всегда в одном и том же, с перебинтованной головой. Глазки чёрные, пустые, как проколотые дырки на фотографии. Хапнув адреналина, Вера приложила палец к губам в знаке «тихо». Различила в полумраке за его спиной ещё парочку ребят. То, что не выдали себя ни единым звуком, подкупило. Воображение подкинуло сценарий, где они вчетвером – шпионы на опасном задании. Хотя, по сути, так и было.

Хихикающая толпа пронеслась мимо в полном составе. Вера жестами приказала напарникам ждать здесь, а сама пошла к ларьку. Скудный ассортимент из чипсов, орешков, соков, сладостей и, неожиданно, корзины с фруктами, украшал обляпанную стеклянную витрину. А посередине – узенькое окошко.