Страница 74 из 80
Глава 25
Событие семьдесят первое
По дороге к Махачкале будущей у Петра Христиановича состоялся интересный разговор с князем Махмудом Мударом. Переводчик был паршивый. Мычал, подбирая слова, говорил с ужасным рычащим, словно у японцев, акцентом, проглатывал целые слоги. Потому, говорили медленно. Начался разговор с того, что князь вспомнил шейха Мансура. Оправдывал, что это русские, мол, пришли на их земли. Они же не ходили войной на Москву. Они мирно пахали пашню, разводили овец, ткали ткани и ковры.
— Скажи мне, вайнах, в чём сила? Ты думаешь сила в правде?
— Мы боролись за свою свободу, и, значит, правда на нашей стороне. У России больше солдат и денег и ещё по непонятной причине Аллах отвернулся от нас.
— Хочу тебя расстроить Махмуд, сила не в правде. Сила в силе. Всегда проигрывают борцы за правду. Нет, и не будет в истории ни одного случая, когда победил слабый, только потому, что правда была на его стороне.
— Этого не может быть! — князь чуть не слетел с вставшего на дыбы белого аргамака, так резко он дёрнул поводья.
— Знаешь, сколько всего на вашей земле вайнахов? — Подождал Брехт, пока конь собеседника успокоится и перестанет орать на хозяина.
— Много! — Нет, не успокоился.
— Много. Сто тысяч. Это вместе с женщинами, детьми, стариками. Вы можете выставить двадцать тысяч воинов, даже двадцать пять тысяч, а если и подростки возьмутся за оружие, то тридцать тысяч. Это большое количество. Правда, большое. Только вот в России проживает около сорока миллионов человек. И у неё сейчас под ружьём двести — триста тысяч обученных воинов, а выставить против вас она может и полумиллионную армию, если припрёт. На каждого вашего воина будет двадцать русских. Русских, точнее всех народов, а их десятки, что проживают на территории Российской империи, в четыреста раз больше, чем вайнахов. В четыреста!
Да, вы можете начать партизанскую войну. Уверяю тебя, не вы первые её начнёте. Есть готовые рецепты, как с этим бороться. Самый действенный — это вырубить у вас все леса. И на выходе из всех ущелий построить крепости. И планомерно зачищать немирные аулы и не трогать, а даже помогать оружием и продуктами мирным. И разрешить «мирным» убивать и грабить тех, кто против власти России над этими землями. Кроме того, что вас мало, так у вас ещё и единства нет. Нет центральной власти и лидера, такого, как был шейх Мансур. Есть ещё проще вариант. В России много земли. Окружает полк солдат аул, вяжет всех жителей и отправляет на постоянное жительство на Волгу, или на Дон. А самых несговорчивых на далёкую сибирскую реку Иртыш. Через пару лет в этих горах не останется ни одного вайнаха. Сюда придут русские и осетины, которые не воюют с русскими. Со временем часть вайнахского народа живущего на русских землях станет говорить на русском и жить, как русские, та часть, что будет жить с киргизцами, станет говорить на киргизском, и так далее. Не станет просто вайнахов.
— Черные у тебя планы, генерал, — криво усмехнулся Мударов.
— Да, нет, это не планы, это я тебе описал то будущее, что ждёт ваш народ, если он будет думать, что борется за правду и надеяться на победу. И я совсем не хочу такого будущего вашему смелому и трудолюбивому народу.
— Горца не заставить стать рабом! — и опять конь на дыбы. И как давай ржать — ругаться.
— Да, самое последнее, что несёт Россия мирным народам — это рабство.
— Как так, зачем тогда вы пришли на нашу землю?
— У России есть враг. Это Оттоманская Порта или Турция. Она всегда нападала на Русь, сама или посылала своих вассалов типа крымского ханства или шейха Мансура. Дела нет Порте до вашей свободы, им просто нужно, как и раньше, править Кавказом и совершать набеги на русских. И мусульманство — не ваша религия. У вас была другая. В том числе и православие или христианство было. Вы просто на пути, на дороге. Вы на пути борьбы России против Турции. И у вас есть выбор. Два варианта я тебе назвал. Теперь послушай третий.
Не дали рассказать. Дорогу перегородила перевернувшаяся арба. Парочка вайнахов в грязной одежде суетились вокруг, пытаясь поставить арбу на колёса, но вол, что был в неё запряжён, старался отойти от этого места и волок арбу — повозку на боку лежащую. Дехкане прыскали в сторону, останавливали вола и опять брались за перевёрнутую арбу, и вол, снова предоставленный себе, делал пару шагов.
Понять вола можно было. На арбе везли деревянную бочку с нефтью. При падении она разбилась и нефть чёрных вонючим пятном расползалась по дороге, животное и хотело держаться от этой лужи подальше. Вайнахи все уже перемазались нефтью и потом ещё и в пыли дороги покатались. На пять баллов смотрелись для журнала «Ералаш». И как вовремя они оказались на этой дороге рядом с лужей нефти. Только собрался Пётр Христианович говорить с чеченским князем именно о нефти и тут, бамс, такой подарок. То ли Аллах решил подыграть чеченцам, спасти от губительной войны, то ли русских бог, которого неизвестно как зовут, пусть будет Яхве или Иегова или даже Иисус, решил Пётру Христиановичу помочь.
Остановились, а потом и сошли с дороги, перепачкаться никому не хотелось. Проехали, огибая это несчастье, немного по лугу и опять на дорогу вывернули, а там ещё одна арба с бочкой нефти. Потёки видно. На всякий пожарный опять съехали, да и решили, что пора на обед располагаться, ещё целый час готовить в полевой кухне, а черкесам и чеченцам в котелках небольших на кострах.
— Скажи мне Махмуд перевод некоторых ваших названий, — обратился опять через переводчика к князю Брехт. Ну, не князем же он называется. Это русское слово, должно быть своё. — Вайнах, как это будет по-русски?
— Наши люди. Свои. — Ответил переводчик, посовещавшись с Мударом.
— А как по вашему «князь»?
— Называй «ала». Можно бек, но это пошло от турок. Так мало кто говорит.
— А ещё я слышал, вы называете себя нохчи. Это что значит?
— Это долго рассказывать, и я не силен в богословии, но переводится это просто: Слово «Нох» означает «Ной», а «чи» — означает «народ». Поэтому «нохчи» вполне можно перевести, как «народ Ноя». Все мы потомки Ноя.
— Неожиданно. — Ну, все мы потомки Ноя, если он один выжил после потопа.
— Так что про третий путь, генерал, ты так и не рассказал о нём? — подвинул к нему, снятое с жеребца седло, ала Мудар.
Событие семьдесят второе