Страница 23 из 80
— Допустим, только допустим, что мы поменяли тактику, и в атаку солдаты будут бежать все четыреста или даже тысячу шагов, я и столько пробегу. Кто их этому будет учить? Кто будет увлекать роты и батальоны в атаку, сейчас у нас не таких офицеров. Нужно готовить новых офицеров с детства. Вот в этих суворовских училищах детей и будут готовить на офицеров, которым по плечу, по зубам новые способы ведения боевых действий. И ответ на вопрос, который вы хотите задать, Александр Павлович, не только бегать. Метко стрелять, проходить за сутки по семьдесят вёрст с полным боекомплектом. Самое дорого сейчас на войне порох. Потому, чтобы экономить и иметь запас на случай войны мы бережём порох и не учим солдат меткой стрельбе, при залповой стрельбе кто-нибудь да попадёт. Началась война, и мы выдали солдатам пороха вдоволь, а они не умеют быстро заряжать ружьё, и тем более винтовальную пищаль и не умеют метко стрелять и все огромные деньги, что вложены в покупку пороха, пойдут прахом. Только много дыма получим, а не убитых врагов. Это, как не есть вкусный пирог, экономя его для праздника, а он, когда праздник наступил, в сухарь превратился. И тогда не съел и сейчас уже толку от него никакого. Эти дети должны кроме силы и выносливости научиться метко стрелять и быстро заряжать ружья и винтовальные пищали. А потом научить этому своих солдат. Думаю, зря расформировали егерские батальоны, нужно пойти вам, Ваше Императорское Величество, в противоположном направлении, собрать всех егерей со всей армии в пару егерских полков, проверить их, потом отсеять случайных, и увеличить состав полка вдвое, чтобы каждый обучил своего новенького соседа. Через год разделить полки на четыре нормального состава и так далее, пока у нас не будет пару десятков егерских полков. И начать очень медленно, не вызывая подозрения у наших друзей и противников, скупать по всей Европе штуцера, а ещё — организовать их большее производство в нашей стране. Демидова позвать из Италии, пусть на Урале новый завод построит по изготовлению штуцеров и длинноствольных пушек.
— Вы, Пётр Христианович, прожектёр. Не знал о том. Мне вы казались бесстрашным рубакой. — Удивлённо поднял на него глаза от чашки, которую крутил в руках, Александр.
— Прожектёрство и есть. — Подсел к столу Адам Чарторыйский. Наша армия и так самая сильная в Европе. И победу всегда добывают не пехотинцы, а кавалерия. Нет ничего лучше лихой сабельной атаки.
— Согласен с вами князь, кавалерия это сила. Опять пример. Вот ветка перед тобой, а у тебя сабля, рубанул и перерубил ветку. А если вместо ветки ствол пушки. Сломаешь саблю и всё. Никак не поможет кавалерия при штурме крепости, при атаке на редуты или на плотное каре — просто поляжет. Кавалерия хороша против кавалерии и добивать отступающего, деморализованного противника. Против пехоты, повёрнутой к ней штыками, кавалерия бессильна, лошадь на штык не пойдёт, а если пойдёт, то погибнет сама и покалечит всадника, и создаст завал непроходимый для следующей лошади. А пехотинец в день пройдёт большее расстояние, ему не нужно вёдра овса, не нужно отдыхать часами, пастись, в холода вообще с лошадьми проблема.
— Граф, я согласен нужно организовать несколько таких Суворовских школ и написать для них программы, возьмитесь? — загорелся Александр.
— Я? — Как-то по-другому Брехт себе будущее распланировал.
— Вы генерал.
— Ваше императорское Величество, Александр Павлович, ну, куда мне, я тупой амбал рубака. «Мне бы саблю да коня — Да на линию огня! А дворцовые интрижки — Энто все не про меня»!
— Постойте, граф, это про вас же слухи ходят, что вы тост про бабку Екатерину написали. Прочтите, — Александр это ребёнок просто. Непосредственный, восторженный и не умеющий концентрироваться на важном. То суворовское училище ему подавай, то сразу тост.
— Кхм, тост ведь …
— Маман!
— Изольда. — Девка или фрейлина, ну, всё одно девка, страшная вся в оспинах и с зализанными волосами появилась мгновенно. — Бутылку шампанского и пять бокалов.
Принесли, разлили.
— Ну, назвался груздём — съедят под водку. Слушайте. Тост на русском. На французском так красиво не получится. Бедный язык. Язык черни парижской и врагов наших.
—
Нахлобучили по бокалу кислятины, не умеют полусладкое шампанское ещё делать. Отсталая нация эти французы. Не могут догадаться вино из изюма делать или тупо сахара добавлять.
— Великолепно, граф! — зааплодировала другая матушка.
— Представляешь, маман, а я не поверил. Позавчера имел беседу с Дмитрием Ивановичем Хвостовым, обер-прокурором синода и пиитом нашим известным, так он мне между делом, когда я его вирши похвалил, сказал, что лучший поэт сейчас в России это Пётр Христианович. Я не поверил, а он мне отрывок стихотворения графа прочитал, удивительная вещь, а какой слог. — Александр требовательно глянул на Брехта.
Ну, говорила же мама, не пей, козлёночком станешь. Это про «Чудное мгновение»?! Нельзя. Это лучшая вещь Пушкина.
— Пётр Христианович?! — опять серый влюблённый взгляд царицы.
— Ваше …
— Граф! — насупился Александр Павлович.
Событие двадцать второе
Когда пьянка заканчивалась одной бутылкой шампанского? Всем захотелось выпить за великого пиита Витгенштейна. Естественно, потребовали тост. В стихах.
Пётр Христианович смирился. День шёл чётко по плану, пока он его, умываясь, планировал. Ну, там интим с монархиней. Потом убийство братьев польских, потом …
А тут. Никакого интима. И не убивать поляка, а пить с ним горькую пришлось, да ещё лобызаться после каждого тоста. Начал Александр, а эти, с позволения сказать, царедворцы поддержали сюзерена. Чтоб их. Один из главных врагов страны и обнимайся с ним. Да и Аракчеев не Бриджит Бардо. Вместо бюста пузо выпирает.