Секретарша и бандит

Вполуха его слушаю, хоть и знаю, насколько важно то, что сейчас решается, когда я на пороге склада, топчусь в траве, а в спину бьёт солнце.

Из нутра этой коробки пахнет сыростью, грязью, ещё чем-то, там стоит Вест, и там сидит зайка, она не напугана, но поникшая подавленная, и рыжие волосы, что слепили, словно потускнели, ей здесь, взаперти, без воздуха, так плохо было, ощущаю вину, которая не то, что камнем на душе, я под гранитом своих ошибок погребён, подверг ее опасности, и нет мне прощения.

- На телку свою потом налюбуешься, - мой враг сдвигается в сторону, загораживая мне обзор на Алёну, ловит мой взгляд. - Картины, - напоминает отрывисто.

- Верну картины, - заторможенно киваю. - От дел я и так отхожу. Что думают мои люди - не знаю, захотят они работать на тебя или нет - твоя головная боль, не моя. Договаривайся сам. Алёну выпусти.

Она вся в веснушках, там в темноте погибает без солнца.

Вест щурится. Движением пальцев даёт краткую команду своим ребятам, и отходит.

Один из его бритоголовых быков чешет к Алёне.

Отталкиваю его, и сам рвусь внутрь, под ногами ничего не вижу, ее только, длинные испачканные ноги, перевязанные грубой бечёвкой, и белые запястья с красными следами, обмотанные такой же уродливой вязью.

Пытаюсь сглотнуть ком, прочно засевший в горле, с пола, посыпанного песком, поднимаю осколок и режу веревки, сначала тонкие руки освобождаю, потом наклоняюсь к ногам.

Грязные туфельки, в которых она с достоинством разгуливала по офису, моя зайка, даже когда отбрасываю в сторону веревки, она ногой пошевелить не может, до ушей долетает ее тихий стон.

Целую лодыжку в налипших крупинках песка и заставляю себя встряхнуться, резко выпрямляюсь и поднимаю ее на руки.

- Встреча, достойная кисти художника, - язвит Вест. На его лице ухмылка, оскал почти, он кривится на мои чувства и сплевывает на пол. - Красавица твоя с нами поедет. Сначала деньги, потом стулья.

- Я сам с вами поеду, - крепче сжимаю Алёну, шагаю мимо него, в краткий взгляд вкладываю все свое бешенство, и он отсупает, в спину мне летит его:

- Верю на слово. Принцессу в карету спрячь, и пусть за нами едут.

Выхожу на улицу, и зайка морщится, грязной ладошкой прикрывает от солнца глаза.

- Я так не хочу, Саш, - она утыкается лицом мне в грудь, - сидеть в каком-то подвале и ждать тебя, связанной, и когда на губах скотч, и даже нос почесать не можешь, ты знаешь, как у меня чесался нос?

Удерживаю ее одной рукой и открываю машину, осторожно усаживаю на заднее сиденье.

Смотрю на опухшие, словно от поцелуев, покрасневшие губы, на бледный, с блеклыми веснушками нос, невольно тянусь пальцем и аккуратно касаюсь кончика, хочу почесать, но она слабо отбивает мою руку.

- Саша, - так же слабо улыбается, смотрит мне в глаза, и нет в этой инопланетной зелени, что по радужке разливается, ни упрека, ни гнева, она просто очень сильно устала.

- Прости меня, - шепчу и ближе наклоняюсь к ее лицу. - Я неуязвим был. Но впервые влюбился. И голову потерял. Что тронут тебя я даже...

- Не думал, - тоже шепотом заканчивает зайка. Облизывает сухие губы, на нижней трещинка, красная полоса запекшейся крови. - Я тебя не виню, ты...

- Долго ещё миловаться будешь? - за спиной гаркает Вест, поторапливает. - Как-то это несерьёзно, Саша, люди ждут.

- Ты меня не винишь, и? - смотрю ей в глаза, жду ее слов.

- Саш, - она вжимается в сиденье, ежится. У нее громко урчит желудок. - Поехали быстрей. Пожалуйста.

- Скоро будешь дома, - обещаю, губами касаюсь бледной щеки. Отстраняюсь и хлопаю дверью, два шага к Вовчику, на нервах слишком резко встряхиваю его за плечо. - Дай ей попить, и остановитесь, чтобы поела.

- Конечно, босс.

Слышу смешок Веста, огибаю его машину и открываю дверь, плюхаюсь на заднее сиденье. Через пару секунд он садится рядом.

- Тут у нас не детский сад, - замечает Вест когда водитель плавно трогается с места. - Мы за картинами едем, не в ресторан, если ты не понял.

- На пару минут тормознем, - оглядываюсь, вижу, как Вовчик за рулём моего кубика послушно рулит за нами. Он бутылку с минералкой назад протягивает, зайке, и я сажусь ровно. - Ты мою женщину всю ночь в гадюшнике каком-то держал, связанной, без еды и воды. Это не детский сад. Но это и не по-взрослому. Тем более, не по-мужски. Вывод делаю - ты не мужик, и не человек, выродок.

- Очень лестно.

- Они остановятся, она поест, и только потом мы поедем дальше, - откидываюсь на спинку.

Он молчит, рассматривает свои ногти. Они блестят, он маникюр делает.

А у зайки за одну лишь ночь обломанные грязные лапки, и красные полосы на нежной коже запястий после веревок.

Скриплю зубами.

Водитель рулит молча, поглядывает на мой кубик, что позади нас катит, и едва Вовчик тормозит возле японского ресторана тоже паркуется.

Помощник пулей влетает в ресторан.

Вест с любопытством оглядывается назад, на темный силуэт зайки в салоне и хмыкает:

- Тебе самому не в лом? Ты даёшь деньги - она скачет на задних лапах. Все. Попала в замес - потерпит. Нахрена тебе это?

Я не даю деньги, а она не скачет - ответ прост, но он, повернутый на своей власти, не поймет.

Я и сам лишь теперь понимаю, когда вижу, как Вовчик, нагруженный коробками с едой, с зажатой подмышкой бутылкой холодного чая, несётся к машине и передаёт все зайке.

Мы трогаемся, они следом.

Краткими фразами, время от времени, объясняю дорогу, куда сворачивать, куда рулить, барабаню подошвой по коврику и боюсь, как никогда в жизни, что она после всего этого от меня откажется, и у меня опять останется один лишь человек, ради которого живу - дед.

- Приехали, - говорю, едва водитель выруливает на неровную, в колдобинах дорогу, к моим складам.

Он тормозит я выхожу, встряхиваю зажатые в ладони ключи, они мокрые, так я вспотел.

Плечом опираюсь на железную дверь и отпираю, она гремит, и замок щелкает, я с грохотом распахиваю створку.

- Забирай.

Вест рядом, дымит сигаретой. Медленно, словно нехотя, заглядывает внутрь, переводит взгляд на меня.

Я знаю.

Что с ним людей больше, а со мной только Вовчик, знаю, что Вест может забрать свое, и не отпустить зайку, и Вовчика, и даже меня.

Но и он знает.

Что если он по такому беспределу пойдет - война начнется, мои ребята его из-под земли выдернут, за понятия спросят, его натянут.

И он кивает, будто прислуге:

- Молодец, Саша. Свободен.

А мне плевать.

Срываюсь с места, краткий миг, и я у машины, дергаю на себя дверь.

Зая на заднем сиденье, вокруг полупустые коробки, в руках мнет салфетку, поела - и даже краска к лицу прилила.

Двигаю ее и лезу к ней.

- Все, Алена, едем домой, - смотрю в глаза и надеюсь, что меня не прогонит.

Глава 55. Алена

- Останови, - велит Саша водителю. – Вов, сам доберешься до дома, ладно?

- Без проблем, - парнишка выходит из машины, и Саша садится на водительское.

Оборачивается ко мне, и тихо, до боли мягко просит:

- Зайка, садись рядом, а?

Киваю, и пересаживаюсь на переднее сидение.

Разговаривать совсем не хочется. Я так стремилась к Саше: то злилась на него, то молилась, чтобы снова увидеть, а сейчас… сейчас все чувства словно соковыжималкой высосали, лишь мякоть осталась, которая высохнет скоро.

Мышцы до сих пор ноют, запястья и щиколотки выворачивает, но это такая ерунда. Я бы хотела, чтобы и душа болела, чтобы кровоточила. Что угодно, лишь бы прогнать эту звенящую пустоту.

Саша то на дорогу смотрит нахмуренно, то на меня встревоженные взгляды бросает. И молчит.

Как и я молчит.