Целое

Он отвернулся от них и пошёл. Просто направился вперёд, не оглядываясь. Они почти ощутили возмущение и какую-то детскую обиду. Он вытащил их из той комнаты, снял оковы, а теперь просто бросил? Но рыжий обернулся к ним с усталым выражением лица.

— Вы идёте? Или продолжите кошмарить Уэко? Я знаю хорошее место, чтобы отдохнуть.

И они пошли. Крылья ворочились по песку, оставляя борозды, но их тело слишком измучено, чтобы поднять их. Они ощущали усталость, но, скорее, в большей степени моральную. Нижняя пара глаз закрылась, и нижняя пара рук безвольно упала.

— Мы отдохнём.

— Мы продолжим идти.

Ичиго посмотрел через плечо, но встретился взглядом лишь с верхней парой глаз с фиолетовыми зрачками. Они смотрели на него с большим недоверием, чем нижняя, даже верхняя пара рук была напряжена.

— Айзен, это ведь ты? Я уверен, что это ты.

Из глотки существа вырвалось недовольное рычание. Ичиго на мгновение задумался.

— Тебе-вам я не нравлюсь. А ему-вам нет? — существо вопросительно рыкнуло. — Ну, я знаю, что вас двое, но при этом вы одно. Потому… думаю, так правильней обращаться к вам. Или нет?

— Мы… я? Я-мы. Он-мы. Ты-мы…

— Я-мы не против. Это… действительно удобно.

— А он? Он тоже мы?

— Он не с нами… Он не мы.

— Но есть мы, а есть чужие. Он не чужой. Значит, он мы.

— Он не с нами.

— Посмотрим.

Через некоторое время Ичиго наблюдал, как верхняя пара рук упала по швам, как и верхняя пара глаз сонно закрылась. Их сменили нижние пары рук и глаз, что с интересом взглянули вокруг и чуть более дружелюбно посмотрели на него.

— Урахара-сан, с возвращением. Выспались?

Ладонь существа неожиданно легла ему на голову, но не с целью оторвать её. Они растрепали эти мягкие волосы, такие знакомые и привычные, и совсем не раздражающие, стоило только привыкнуть. Ему-им не хотелось причинять боль впервые за всё время их слияния. Ичиго какое-то время смотрел, вскинув брови, а после прыснул.

— Айзен не обидится на то, что вы делаете общим телом? Он, кажется, меня сейчас очень не любит.

— Неправда. Просто… мне-нам нужно больше времени, чтобы привыкнуть…

— Ты-мы не помним его. Это нормально. Я-мы ощущаю что-то знакомое от него.

— Я-мы помним его! Лучше, чем ты-мы. Но… всё равно, мне-нам непривычно.

Верхняя пара глаз резко открылась, и фиолетовые зрачки сосредоточились на нём, но прежде, чем Ичиго успел что-то сказать, правая верхняя рука приземлилась ему на голову, рядом с другой. Куросаки пришлось некоторое время терпеть то, что ему пытались отодрать скальп под маскировкой поглаживаний. Пришла мимолётная мысль, что они могут воспринимать его питомцем, раз до сих пор не нападали, а весьма спокойно шли за ним.

— Ладно, я понял, понял, не надо издеваться над моими волосами. Мы почти на месте.

Это был белый замок, остро царапнувший их сознание. Он был разрушен наполовину и, отчего-то, внутри разлилась горечь. Когда они вошли, эта горечь стала сильнее.

— Мы… Он был нашим.

— В большей степени он принадлежал тебе-нам. У меня-нас смутное чувство. Твоё-наше ярче.

— Безопасно?

— Он говорит, что мы сможем отдохнуть.

Они остановились в одной из комнат, менее разрушенной. В углу были накиданы подушки и одеяла, образовывая нечто, напоминающее гнездо, у другой стены валялись пустые сумки. На этот раз они ощутили печаль, взглянув на рыжего своего-чужого, что подошёл к сумкам. Он присел, что-то ища внутри.

— Он бежал из-за нас?

— Он бросил всё ради нас.

— Почему?

— Почему?

— Почему?

Ичиго вздрогнул от звука двойного голоса. Он взглянул через плечо с видимым изумлением на них.

— Вы говорите?! А… Почему, да… Ну… — он вернулся к поискам. — Потому что я против решения вашего заточения? То есть, Айзен своё уже заплатил, я так считаю, тем более, он помог нам с Яхве. А Урахара-сан вообще был ни в чём не виноват. Его и раньше осудили ни за что, и сейчас вновь хотели просто…

Куросаки вздохнул, останавливаясь. Он молча забросил внутрь видимо уже нерабочий предмет, что открыл гарганту и перенёс их в Уэко.

— Это мерзко. Вы ведь не виноваты в том, что случилось. Да, у вас есть проблемы, но это не повод избавляться от вас! Они даже не захотели помочь вам разделиться, — они ощутили злость от этих слов. — Просто… сразу заточить подальше. Но вы ведь всё понимаете. Вы не животное. Я не хотел бы такого исхода для вас… Поэтому, мы уйдём далеко-далеко в Уэко. Пустыня бесконечная, найдём куда уйти, я думаю…

— Мы… уйдём.

— Мы.

— Верно, мы.

Они присели у стены, облокотившись о неё, и укутавшись в крылья. Немного отдыха. Совсем немного. Но одна пара глаз оставалась открытой, через определённые промежутки времени сменяясь на другую. Ичиго может и хотел, чтобы они оба отдохнули, но лишь покачал головой, понимая, что они ощущают, и сам примостился недалеко, накинув одеяло на плечи.

— Он спит.

— Глупо. Мы можем убить его.

— Нет. Мы ведь… должны уйти вместе.

— Он ещё не мы.

— Пока что.

В Уэко нет времени, но по ощущениям прошло несколько часов, когда Ичиго проснулся, как от толчка. Он сразу встретился взглядом с фиолетовыми зрачками, и махнул рукой.

— Доброе утро, Айзен. Урахара-сан ещё спит?

Существо медленно кивнуло.

— Тогда подождём и пойдём. Вам нужно что-то есть? — неуверенно поинтересовался Ичиго.

На этот раз отрицательное покачивание и левая рука указала на грудь, где за лентами мягко переливался Хоугиоку. Куросаки же обратил внимание на ленты.

— Простите, я не могу их снять…

Рука легла ему на голову, на этот раз аккуратно трепля волосы. То, что эта была верхняя пара, удивляло, но Ичиго неуверенно улыбнулся.

— Айзен, а ты добрее похоже стал?

— В чём дело? Ты-мы злимся.

— Меня-нас раздражает, что он держит нас за монстров.

— Это шутка. Он не хотел…

— Я-мы в курсе. Но всё равно раздражает.

— Доброе утро, Урахара-сан. Идём? — они бросили взгляд на сумки, но Ичиго отрицательно покачал головой. — Нет смысла тащить за собой груз. Я тоже вполне могу обойтись без еды, если что могу снова стать Пустым.

Они пошли. Уставали и останавливались. Уставал в основном лишь Ичиго, они могли и дальше продолжать путь, да смысла в этом всё равно не было. Они привыкли слушать болтовню Куросаки, которая часто не несла смысловой нагрузки и нужна была лишь для того, чтобы сам Ичиго не сходил с ума от тишины. Порой они даже вклинивались в неё негромкими порыкиваниями и ворчаниями. Иногда он рассказывал им события прошлого, и лишь тогда они внимательно слушали, но, даже усердно копаясь в воспоминаниях, не могли сказать, что что-то помнили.

Они привыкли убивать Пустых, что по глупости лезли на них. Первое время Ичиго ещё тянулся к мечу, но они были намного быстрее. Вскоре он уже стал просить их дать ему размяться. Они ощущали веселье. Это напоминало игру, где они всегда побеждали.

Они привыкли, что порой Куросаки замолкал и смотрел пустым взглядом вдаль. Что порой и он морально уставал от тишины, от пустыни и от них. А они не смели в эти моменты лезть к нему. Они были друг у друга, у него же не было никого, только беззвучный монстр, которым когда-то были его учитель и враг, и бесконечная неменяющаяся пустыня с вечной ночью. Он уставал.

Однажды он сказал, что его зампакто больше не говорят с ним. И во внутренний мир попасть он не может. Они и сами знали об этом. Просто… знали.