Метка вожака

– Выглядишь… приемлемо, – выносит он вердикт, возвращаясь на своё место. – И даже пахнешь сегодня приятно.

– Простите?! – только и могу произнести я. Его тон и то, о чём он говорит, заставляют меня чувствовать дикую неловкость.

– Я говорю, не пользуйся тем парфюмом, который был у тебя на собеседовании, больше никогда. Он меня бесит. И с волосами сделай что-нибудь. Или полностью в блондинку перекрасься или затонируй. То, что у тебя сейчас на голове, выглядит дёшево и убого.

Я с трудом подавляю в себе желание развернуться и уйти. Вся радость от того, что меня приняли мгновенно испаряется. Плечо с укусом начинает ныть. В горле застревает сухой ком. Однако я убеждаю себя, что таково первое впечатление. Все люди пытаются при первой встрече показаться лучше, чем они есть: женщины – красивее, мужчины – галантнее, а начальники – злее. Крепись, Алёна, надо продержаться тут хотя бы полгодика ради строчки в резюме.

– Что-нибудь ещё? – холодно спрашиваю я. Он поднимает на меня удивленный взгляд.

– Да нет… – отвечает задумчиво. – Пока что это всё.

– Хорошо, – киваю разворачиваясь. – Я буду у себя.

Чувствую затылком его напряжённый взгляд. Опасаюсь, что перегнула палку, при этом отчего-то испытываю почти физическое возбуждение. Спокойнее, Алёна! Держи себя в руках. Новый босс твой, может, и горяч, но явно не так прост. Эта история с меткой не обещает закончиться ничем хорошим. Кроме того, он тот ещё хам и грубиян. Нам с такими точно нечего ловить, кроме расшатанных нервов и потраченного времени. У нас есть очаровательный Саша, милый и скромный. При мысли о нём улыбка на лице появляется и на душе становится тепло.

4.3

– Мне от одного его взгляда не по себе становится, – жалуюсь я Майе. Артём сидит рядом и слушает. И чем больше я рассказываю, тем больше он хмурится.

– Говоришь метка болит, и не можешь сопротивляться? – спрашивает он.

Я киваю и перевожу беспокойный взгляд обратно на Майю.

– Всё так плохо, да?

Артём отвечает не сразу. Он вообще мастер держать интригу.

– Алён, а у тебя в роду есть оборотни? – спрашивает он, напряжённо прищурившись.

– Да вроде нет, – удивлённо отвечаю я. – Как говорится, в семейном анамнезе не наблюдалась. А что?

– Странно всё это, – вздыхает он. – Просто метка жертвы не так работает, как ты рассказываешь. Всё это больше похоже на метку вожака.

– А в чём разница?

– У нас такую метку вожак стаи ставит отбившимся от рук соплеменникам, неверным омегам, или бунтарям, тем, кто пошёл против вожака, но проиграл в схватке, – задумчиво отвечает Артём.

А я сижу и думаю, про это его загадочное «у нас». Припоминаю, рассказ Майи про дикое таёжное поселение, из которого он родом. Почему-то мне казалось, что все эти архаизмы и традиции для нашей современной жизни никак не применимы. А оказалось, что нет. Видимо, мужики везде одинаковы, лишь бы покрасоваться и показать свою власть. Я тяжело вздыхаю.

– Я надеюсь, что ошибся, – продолжает Артём. – Потому что если я прав, то от этой метки тебе самостоятельно не избавиться. И у неё нет срока годности. По сути этот человек может отдавать тебе какие угодно аморальные приказы, и ты будешь не в состоянии не подчиниться.

– Это же шутка, да? – нервно сглотнув, спрашиваю я, глядя на них попеременно. Майя опускает глаза.

– Может, всё обойдётся, – тихо произносит она. – Сама же говоришь, что у тебя не было оборотней в роду.

У меня холодеют ладони. В голове какая-то каша. Вроде бы и успокоила себя, но мне не даёт покоя тот факт, что Майя до встречи с Артёмом тоже не знала, что в ней волчья кровь. И только после возвращения из таёжной экспедиции она нашла в письмах матери упоминания об отце, которого никогда не видела. Я задумываюсь, а может ли моя мама хранить подобную тайну. Ведь я на своего отца мало похожа.

– Может уволишься всё-таки? – предлагает Артём. Я чувствую, как неприятная дрожь пробегает по спине.

– Нет, я не могу! – отвечаю резко и сама пугаюсь своего истеричного тона. Майя с Артёмом удивлённо глядят на меня. Я невольно закрываю лицо руками. – Представляете, он сказал, что я теперь принадлежу ему и разумом, и телом!

– Господи, что за дикость, – ошарашенно произносит Майя. – Это вообще-то уже чем-то незаконным попахивает.

Артём кивает соглашаясь.

– Да нет, – вымученно улыбаюсь я. – Там на самом деле был не тот контекст. Он просто сказал, что я должна перекраситься в блондинку. Я попыталась возразить, и вот тогда-то он и сказал эту фразу.

– Всё равно, это абьюз, – Майя осуждающе качает головой. – Дело твоё, конечно, но как будто не стоит там оставаться.

Вроде бы я понимаю, что Майя права. Но эмоции, что вызывает во мне Игнат Дмитриевич, сильнее разумных доводов. Какое-то странное чувство долга, граничащее с одержимостью. И чем больше времени я провожу рядом с ним, тем сильнее оно становится. Это пугает меня, ведь я всего пару дней работаю в компании. Если я себя сейчас так чувствую, то что потом будет?

Только мысли о Саше не дают мне окончательно впасть в уныние. Он пишет мне смешные сообщения, и каждый вечер звонит. Никогда ещё в своей жизни я так сильно не ждала субботы.

– Алёна, вы не справляетесь со своей работой, – раздражённо произносит Игнат. – Думаю, придётся вам выйти на работу в выходные дни.

Я готова расплакаться от чувства несправедливости. Кому вообще дались эти старые договоры? И почему я должна готовить их к перезаключению, а не коммерческий отдел? Девчонки из бухгалтерии в шутку называют это боевым крещением. И я в целом не против, мне работа нравится. Но то, что начальник мой пренебрегает моим личным временем и границами, сильно меня расстраивает.

В пятницу днём становится ясно, что сверхурочной работы мне никак не избежать. Приходится перенести встречу с Сашей на час.

– Всё в порядке, Алён, давай я просто с работы тебя заберу? Поедим, а потом сразу в планетарий.

Я едва не плачу от счастья. Так приятно слышать его голос. Не то что это хамло в директорском кресле! Надеюсь, что не увижу его до понедельника.

Надежды мои, однако, не оправдываются. И утром в субботу я вижу на парковке рядом с офисным зданием ставший уже ненавистным директорский Субару. Нервно поправляю свежеокрашенные блондинистые пряди. Господи, поверить не могу, что действительно перекрасилась. Может теперь хотя бы цепляться будет меньше. Вздыхаю тяжело и прохожу в прозрачные двери.

Игнат Дмитриевич встречает меня в приёмной. Некоторое время смотрит на мою причёску, а потом сам себе кивает удовлетворённо. Я чувствую внутри какую-то смутную радость, хотя всё равно хочется схватить дырокол со стола и запустить в его наглую рожу.

– Вы сегодня выглядите… мило, – бросает он, открывая дверь своего кабинета.

У меня что-то ёкает внутри, а к лицу подступает краска. Я ругаю саму себя за такую реакцию. А ему в ответ ору мысленно: «Не надейся, не для тебя старалась. У меня просто свидание после!»

– Спасибо, – произношу я вслух, стараясь выдать максимально нейтральный тон. Он кивает.

– Задание на сегодня я вам оставил на столе. Что делать, вы уже знаете, – произносит он и закрывает дверь с другой стороны. Я подхватываю папку, перелистываю наспех и понимаю, что это продолжение недельной эпопеи с перезаключением договоров. От осознания того, что всё это могло подождать до понедельника, хочется швырнуть папку в сторону этой адской двери, за которой скрылся только что сам Сатана. Но только я собираюсь сделать это, как он выглядывает и улыбаясь произносит:

– И пока вы ещё не начали, сделайте мне кофейку, пожалуйста.

– Сейчас, – отвечаю я и кладу папку поверх высокой стопки.

Вот честно, за столько лет работы в рестике у меня ни разу не возникало желания плюнуть клиенту в кофе. А на этой работе, я каждый день борюсь с этим побуждением. Терпи, Алёна, полгодика пройдёт и уволишься… А пока, терпи.

4.4

Довольно скоро я осознаю всю бесполезность своего выхода на работу в выходной. Большинство из договоров оказывается не перепроверено ни юристами, ни коммерческим отделом. А значит, всё, что мне остаётся – это клеить на папки цветные стикеры с пометками. Просто работа мечты! Хочется домой: привести себя в порядок, как следует, поваляться в ванной, маску для лица сделать, а не вот это вот всё. Но уйти раньше директора я не могу.