Нежная для чудовища

Ведь это – вход для них. Существ, которым чуждо сострадание. С ледяными взглядами, каменными сердцами и непробиваемой кожей. Вид переливающихся фиолетовым чешуек пугает не меньше, чем острые мечи в руках небесных воинов…

У меня всё больше подозрений в их божественном происхождении. И дело даже не в странном внешнем виде и неуязвимости. Они прекрасно говорят на тэтиэнском, будто родились в Рессуре, а ведь даже у иустов после обучения нашему языку сохраняется заметный акцент.

Но за что богиня послала на землю смерть? Что тэтиэнцы сделали не так? Мне очень хочется поговорить с верховной жрицей, которая всегда была ко мне благосклонна и выделяла среди других прихожанок храма из-за моего особого дара. Интересно, где она сейчас? В безопасности? Жива ли?..

Раздаётся скрип двери, вырывая меня из мыслей, и я невольно подскакиваю. Цепи звякают, в груди ёкает при виде трёх бесстрастных мужчин, которые входят в помещение. Молча идут ко мне, и я вжимаюсь спиной в холодную стену.

Вот и всё…

В памяти пролетают жуткие рассказы о битвах прошлого. И о том, что делали с женщинами на завоёванных землях. Я не хочу такой участи, но как избежать насилия, не знаю. Использовать свой дар? Но их трое! Даже если удастся убедить одного, это меня не спасёт. А на всех моих сил не хватит… Наверное. Я ни разу не пробовала ничего подобного. И мысли не возникало.

Первым приблизился мужчина в латах, укрывающих плечи и чресла, и я невольно смотрю на его накачанный пресс. Такого просто не может быть у обычных людей! Кубики выступают так чётко и заметно, что кажутся высеченными из камня. Страшно представить, насколько это существо сильное. Кажется, что он может переломить мне шею, лишь сжав её своей огромной ладонью.

Но, вытянув руку, воин хватает не меня, а цепь, и одним лёгким движением вырывает её из стены. Я невольно сглатываю при виде жуткой демонстрации силы. А ко мне уже подходит второй и берёт за запястье. Как ни удивительно, довольно бережно – я лишь морщусь от саднящей боли. Сделай он захват посильнее, и мои кости бы раскрошились.

– Риас запретил касаться её, – напоминает первый, и я тут же ощущаю свободу.

Воин выдирает вторую цепь, и меня ведут к выходу. Не успеваю я облегчённо выдохнуть и порадоваться, что избежала позора и боли, как попадаю на свет и лишаюсь способности дышать.

Во дворе знатного дома, где ещё вчера царили нега и спокойствие, суетились слуги и беззаботно улыбались хозяева, сейчас было не протолкнуться. Куда ни падает взгляд, везде воины. Кто-то сражается на мечах, кто-то спит, растянувшись на каменных ступенях. Кто-то, скинув металлические доспехи, обтирается влажной тряпицей, не стесняясь наготы…

Я торопливо отвожу взгляд, понимая, что эти существа созданы не только для того, чтобы убивать, и мои страхи насчёт потери чести имеют основание… И немалое! Размеры достоинства монстра впечатляют и пугают. Я видела не так много голых мужчин, только брата и отца, да и то случайно. И там было всё гораздо скромнее.

При моём появлении воины даже не оборачиваются, будто ничего особенного не происходит и через двор не тащат закованную в цепи хрупкую девушку. Это немного успокаивает, но я всё равно дрожу, как промокший кролик. А в мыслях снова и снова мелькает услышанное: «Риас запретил касаться её».

Значит, предводителя этих существ зовут Риас. Слишком красивое имя для чудовища… И простотой своей не похоже на божественное.

Меня выводят через распахнутые ворота, и я вижу троих всадников. В одном узнаю своего мучителя – именно ему передают сковывающие меня цепи. Риас отворачивается, не удостоив меня даже взглядом, и трогает шпорами своего коня.

Я холодею при мысли, что мне предстоит бежать следом за предводителем. Как быстро он поскачет? А что, если я запутаюсь в длинной юбке и упаду? У меня нет ни малейшей возможности придержать её!

Но конь идёт неторопливо, и я пока выдыхаю с облегчением. Иду быстро, но на бег переходить необходимости не испытываю. Двое конных следуют за нами, будто следят. Словно я могу сбежать.

Как?!

Не желая смотреть ни на обнажённую спину жестокого воина, ни на иссиня-чёрный хвост его коня, я поворачиваю голову вправо. Пустые дома удручают, поваленные заборы и разбитые окна… То тут, то там виднеются тёмно-бордовые пятна, но тел нет. Неужели воины прибрали их? Или заставили жителей сделать это?

Последних нигде не видно, и на сердце становится неспокойно. Пустой Рессур кажется вымершим. Раньше здесь никогда не было так безлюдно. По узким улочкам носились беззаботные дети, торговцы наперебой предлагали товар, а стражники щедро отвешивали фривольные шуточки прогуливающимся красоткам.

Всё это осталось в прошлом. Светлом и беспечном, где самое страшное, что могло случиться, – это повышение податей или показательная порка провинившегося. То, что вчера казалось трагедией, сейчас превращается в мелкую неприятность.

Щеку щекочет слеза, но я не могу смахнуть её. Кандалы натирают запястья, а ноги уже гудят от быстрой ходьбы. Стискиваю зубы, сдерживая стон. Бесчувственные монстры не дождутся моих стенаний…

Отчаянная смелость тоже остаётся там, позади, потому что в следующее мгновение я вижу их.

Моя семья!

Когда-то, выезжая за ворота Рессура, я наслаждалась свободой. Ловила ветер, скача верхом на моей бедной Ули… В столице кипела жизнь, а за стенами города царила тишина. Где-то там, на расстоянии одного-двух дней пути, были и другие поселения, но чаще товары привозили морем, поэтому даже на главном пути встретить повозки торговцев можно было лишь изредка.

Сейчас же дорога напоминает главную площадь в день консилиума. Мужчины, женщины, дети… Слышны стоны и плач. От увиденного у меня перехватывает дыхание. Горожан будто ведут куда-то. Вереница людей медленно движется в сторону гор.

А перед нами на коленях стоят мои родные. При виде сгорбленной спины матери на глаза набегают слёзы. Каликс смотрит на завоевателей исподлобья и, заметив меня, вскрикивает:

– Джэна!

Мама крупно вздрагивает и, поднимая голову, громко всхлипывает:

– Моя девочка… Жива!

Она покачивается, и Вита осторожно поддерживает мать. Я же едва могу дышать, слёзы душат меня, требуют выхода, но я не имею права разрыдаться. Только не сейчас! Не стесняясь мокрых дорожек на щеках, запрокидываю голову и смотрю на Риаса. Требую тихо, но твёрдо:

– Отпустите их.

Сердце колотится о рёбра, от страха начинает кружиться голова. А может, это от жажды или голода. Ужас происходящего притупляет мои чувства, я не обращаю внимания на сухость во рту и ноющий живот. Это неважно. Главное – спасти моих родных от неизвестной участи, которая ожидает жителей.

Предводитель молча делает короткий жест ладонью, и один из воинов шагает к коленопреклонённым людям. В отличие от меня, они связаны обычной верёвкой, которую монстр разрезает двумя взмахами короткого кинжала. Сёстры помогают подняться матери, а Каликс бежит ко мне.

– Джэна!

Но его останавливает воин. Схватив за шиворот, снова ставит на колени. Я делаю шаг.

– Пустите его!

В груди ёкает, потому что другой рукой чудовище всё ещё сжимает кинжал. Торопливо говорю брату:

– Береги маму и сестёр…

– Джэна, на тебе цепи! – рыдает он и тут же бьёт по удерживающей его руке. – Освободите мою сестру!

– Нет-нет, – выдыхаю я, отчаянно страшась за жизнь моего эмоционального брата. – Со мной всё в порядке. Я иду с ними добровольно…

– Ты лжёшь, – мотает он головой и не оставляет попыток вырваться и подбежать ко мне.

– Каликс! – кричу я, и он замирает. Смотрю в глаза моему младшему брату и сурово говорю: – Ты – мужчина. Глава семьи. Не смей опускать рук.

В этот момент Риас трогает шпорами коня, и наша процессия начинает двигаться. Цепи тянут меня вперёд, и я оглядываюсь.

– Береги маму… Сестёр!

– Джэна! – слышу плач и торопливо отворачиваюсь.

Кусаю губы до острой боли, до вкуса металла на губах. Главное – они свободны. Что бы ни ждало впереди меня и других жителей, мои родные избегут этого. А я…