Страница 13 из 22
– Фаркуар? Двое под этим именем останавливались здесь два дня назад. Муж с женой. Комната номер четыре. Они с дочерью сели в дилижанс, который отправлялся в Лондон.
Жена и дочь. Значит, брак зарегистрирован. А это уже двоеженство. За двоеженство могут сурово наказать.
– Они сказали, куда едут?
– Нет. Но я слышал, что девочка упоминала Панкрас-Филдс.
Это в Лондоне, на другом конце города. И раз так, не стоит ли им с Джозефом поискать другое жилье, чтобы сбежать от кредиторов?
В то утро, когда они отправились на поиски Боба Фаркуара, размалеванная и неряшливо одетая содержательница меблированных комнат в Клеркенуэлле держала в руках последний номер «Эдвертайзера» и довольно подозрительно смотрела им вслед. Чарли придется опять поработать посыльным. Надо отправить его собрать их вещи и привезти на новую квартиру. Их новым адресом стал Панкрас, расположенный на самой окраине Лондона. Если отчим действительно остановился где-то в этом районе, им не составит особого труда найти его. Местечко не больше деревушки, и только две пивные.
– Но это же край света, – протестовал Джозеф. – Вон через дорогу ферма, коровы бродят. Мы здесь умрем от скуки.
Поцелуй, нежное слово, ласка – с ним так же легко справляться, как с Чарли. Она ушла, а Джозеф занялся развешиванием галстуков.
В пивных Боба Фаркуара не оказалось. В одной из них ей намекнули, что его можно найти в маленьком домике на другом конце Панкрас-Филдс. Когда Мэри-Энн вошла, Боб Фаркуар сидел за столом, а перед ним стояла тарелка с беконом, хлебом и сыром. Напротив сидели полная спокойная женщина, которой по виду можно было дать столько же лет, сколько отчиму, и которая никогда не знала «лучших дней», и некрасивая девочка, очень похожая на Боба Фаркуара.
«Кто бьет сильнее, тот и выходит победителем», – подумала Мэри-Энн. Она приготовилась нанести удар.
– Наконец мы тебя нашли, – сказала она. – Я привезла всю семью и двух адвокатов. Есть предложения?
К ее досаде, эти слова не произвели на отчима никакого впечатления. Он откинулся на спинку стула и вытащил из кармана газету.
– Я всегда читаю «Эдвертайзер», – сказал он. – «Пропала Мэри-Энн Томпсон, или Фаркуар, дочь Элизабет Маккензи Фаркуар, проживающей на Блэк-Рейвен-Пессидж, 2, Керситор-стрит. Не появлялась дома с семнадцатого апреля. Возраст: пятнадцать лет и девять месяцев. Приметы: глаза голубые, волосы светло-каштановые, приятной наружности…» – и так далее. Или ты уже успела прочитать?
Он швырнул ей газету, как в былые времена на Баулинг-Инн-Элли бросал ей оттиски, она машинально поймала ее.
– Раз уж мы оба оказались в одинаковом положении, сбежав от твоей матери, давай заключим мир, – предложил Боб Фаркуар. – Познакомься, это госпожа Фаркуар-вторая, или госпожа Фавори, как она себя называет. А это Марта, надежда нашей старости.
Притворяться и строить из себя важную даму было бесполезно. Через минуту Мэри-Энн уже сидела за столом и ела хлеб с сыром.
– Дело обстоит так, – сказала она. – Если я выдам тебя, ты поступишь точно так же со мной. Нам это ничего не даст. Мы с тобой повязаны.
– Ты здраво рассуждаешь, – ответил он.
– Ты двоеженец.
– А ты нуждаешься в порке.
– Мы с Джозефом знакомы всего восемь недель, но для меня он стал самым дорогим человеком.
– Я знаю госпожу Фавори семнадцать лет – столько времени мне понадобилось, чтобы выбрать между ней и твоей матерью.
– Ты так и метался между ними?
– Ну не мог же я быть одновременно в двух местах.
Госпожа Фавори, совершенно спокойная, пила чай и с улыбкой смотрела на них. Вспомнив молчаливые упреки матери, Мэри-Энн стало странно, почему ее отчим шел к этому решению целых семнадцать лет. Однако он и там, и здесь жил припеваючи. И ничего удивительного, что у Марты его нос и глаза.
– Итак, ты отдала свое сердце этому парню?
– Мы отдали свои сердца друг другу.
– И каковы перспективы?
– У него богатый отец.
– Это уже кое-что. А будет ли его отец играть по правилам?
– Будет, когда познакомится со мной.
– Гм. Выходишь замуж на скорую руку, да на долгую муку.
Она не собиралась семнадцать лет ждать Джозефа Кларка, как поступил ее отчим по отношению к госпоже Фавори.
– Ну ладно. Что ты от меня хочешь?
– Дай мне свое согласие как отец.
– Кто будет платить за разрешение?
– Джозеф. Он всегда делает так, как ему велят. Я все устрою. Мы можем обвенчаться здесь, в Панкрасе. По дороге сюда я видела церковь.
Боб Фаркуар вздохнул.
– Нам опять придется переезжать, – проговорил он. – Если я распишусь в твоем брачном свидетельстве, меня сразу же найдут. Твоя мать потребует то, что ей причитается.
– Я позабочусь о маме.
– Ну, тогда пошли. Покажи мне своего красавчика.
Взаимные подозрения заставили обоих мужчин быть осторожными. Они были полной противоположностью друг другу: один – высокий, элегантный, с пренебрежительной улыбкой, другой – небольшого роста, плотный, прямолинейный. Они разглядывали друг друга, как два пса перед дракой. Никакого вежливого обмена мнениями, никакой светской беседы. Ситуация требовала, чтобы мужчины немедленно отправились в пивную. Они провели там два часа и вернулись родными братьями.
– Всегда помни, дорогая, – сказала госпожа Фавори Мэри-Энн, когда они наблюдали за идущими в обнимку мужчинами, – нет такой жизненной проблемы, которую нельзя было бы решить с помощью стакана вина. Или двух стаканов. Вино распахивает сердце и заглушает доводы разума, а именно это требуется женщине. Итак, твоя свадьба – вопрос решенный.
Она оказалась права. Согласие было дано. На следующий день, пока мужчины отсыпались после процесса установления родственных отношений, госпожа Фавори и Мэри-Энн выкупили разрешение и встретились с викарием церкви Святого Панкратия. Госпожа Фавори согласилась с тем, что из соображений безопасности ни ей, ни круглолицей Марте, глаза которой сверкали от возбуждения, не следует присутствовать на церемонии. Мэри-Энн сунула два шиллинга в руку могильщика, который согласился стать свидетелем. Все было готово, осталось привести жениха к алтарю.
– Джозеф, проснись! Мы сегодня с тобой венчаемся.
– Какая погода?
– Отличная. На небе ни облачка.
– Тем более стоит еще поспать. Погода не испортится.
Он зевнул, потянулся и соблаговолил приступить к процессу одевания. Вот эту льняную рубашку, ни разу не надеванную. Нет-нет, дай мне атласный сюртук. Галстуки? Но у него полдня уйдет на то, чтобы подобрать галстук. На днях он видел очень подходящий галстук в магазине на Стрэнде. Разве они не могут нанять экипаж и съездить на Стрэнд, прежде чем отправятся в церковь? Это невозможно. Нам уже назначено. Викарий ждет.
– Тебе нравится мое платье? Я вчера его купила. Госпожа Фавори была так великодушна.
– Очаровательно. Но почему розовое? Ярко-розовый совсем не сочетается с цветом сомон моего галстука.
– Никто не обратит на это внимания. Тем более в такую рань. Пожалуйста, поторопись.
Дело происходило девятнадцатого мая 1792 года. Рука об руку они шли через залитое солнцем поле к церквушке. В этот день Мэри-Энн выходила замуж и ей исполнялось шестнадцать лет.
Они были почти у церкви, когда Джозеф остановился и хлопнул себя по карману.
– Случилось ужасное. Я забыл разрешение.
– Оно у меня. И нам понадобится второй свидетель. Но я обо всем позаботилась.
– И кто он?
– Могильщик этой церкви. Я дала ему два шиллинга за труды. Поторопись. Нас ждут.
Боб Фаркуар, с цветком в петлице, стоял у входа рядом со священником.
– Мы решили, что вы передумали, – сказал он.
Мэри-Энн взяла Джозефа под руку и улыбнулась.
– Ни за что на свете, – ответила она.
Отчим смотрел на них и удивлялся. Молодой хлыщ, такой высокомерный, с презрительной миной – и Мэри-Энн, в розовом платье, смущенная, взволнованная и сияющая.
– Будем надеяться, что и через десять лет твои чувства к нему не изменятся, – сказал Боб Фаркуар.