Охота на Мясника

— Да, это вам не Барвиха, — процедил сквозь зубы Рудаков.

— И на Комарово не очень похоже, — кивнул Питер. — Пойду предупрежу полковника, а то как бы стрелять не начал. Он последнее время совсем по-черному квасил.

Рудаков присел на толстый березовый пень и закурил. Питер скрылся за углом крайней покосившейся избы. Рудаков не успел сделать и трех затяжек, когда услышал выстрел, потом еще один. Затем рванула граната и послышались автоматные очереди.

Рудаков выхватил из плечевой кобуры новый служебный револьвер. С этой слабенькой кургузой машинкой он показался сам себе нелепым и смешным.

Из-за угла покосившейся избы показался Питер. За ним выскочил Тюрин. В одной руке у него был пистолет, в другой был зажат белый пластиковый пакет, скрученный в сверток.

Полковник бежал тяжело, часто останавливался и оглядывался в сторону преследователей. Те сначала не показывались, но потом Рудаков увидел мелькнувшую несколько раз голову в черной шапке. Он не смог определить точно, но возможно преследователь был не один.

Питер на бегу махнул Рудакову — уходи! Тот, не долго думая, выстрелил пару раз в сторону мелькнувшей черной шапки, повернулся и побежал. За своей спиной он услышал длинную автоматную очередь и вскрик.

Рудаков оглянулся. Тюрин тряпичной куклой заваливался вперед и вправо. Вместо правого глаза у него чернело выходное отверстие от пули. Питер подскочил к нему и подобрал выпавший из разжавшихся пальцев полковника белый сверток.

Рудаков замешкался было на берегу, когда из рощи показались фигуры в черных комбинезонах с автоматами в руках. Он выстрелил в их сторону еще пару раз и спустился в холодную воду. Прошлепав через речку он попытался выбраться на обледеневший берег. Но у него ничего не выходило. Питер более удачно форсировал реку немного в стороне.

Рудаков скользил по крутому склону, безуспешно пытаясь выбраться из воды. С тупой обреченностью он услышал за спиной скрип снега приближалась погоня.

Рудаков приготовился выпустить оставшиеся в револьвере два патрона, когда услышал с нависшего рядом берега:

— Руку!

Питер протягивал ему свою. Рудаков ухватился за нее и оскальзываясь, рванулся из воды. На очередную россыпь выстрелов Питер ответил рычанием и бранью.

— Ты что, ранен? — спросил Рудаков.

— Немного задело. Держи пакет!

И Питер выпустил оставшиеся патроны в преследователей. Те залегли и приостановили погоню. Видимо ждали указаний от начальства.

Рудаков помог Питеру добежать до машины. Тот упал на переднее сиденье, Рудаков уселся за руль и дал газу. По ухабистой трассе они вылетели на шоссе. Здесь Рудаков снизил скорость и спросил напарника:

— Ты как?

— Нормально. До больницы дотяну. Ранение касательное.

Из автомобильной аптечки Питер самостоятельно достал бинт, смочил его в перекиси водорода и прижал к ране.

— Вон указатель — больница!

Рудаков хотел было свернуть, но Питер остановил его.

— Вы что? С огнестрельным ранением в обычную больницу? Нас же сразу заметут. К тому же эти суки будут нас преследовать. Нет уж, потерплю до Москвы.

— Они пришли следом за нами? — спросил Рудаков.

Его мучила совесть за то, что они притащили хвост к Тюрину.

— Нет, — успокоил его Питер. — Это была засада, нас там ждали. Но ждали с другой стороны, думали, что мы по дороге приедем. Поэтому мы и смогли уйти.

— Мы-то смогли, а вот полковник….- вздохнул Рудаков.

— Он успел взять документы. Вот они, — Питер указал на брошенный на заднее сиденье сверток. — Теперь победа у нас в кармане. За всех ребят отомстим!

— Куда двинемся? — спросил его Рудаков, когда они въехали в Москву.

— Как куда? У нас ведь есть почти штатный доктор. В "Центр крови", конечно. Думаю, Мария не откажется нам помочь.

Он не ошибся. Рана оказалась не опасной, но Мария велела ему полежать некоторое время в крайней пустой палате.

Бойцы охраны с шевронами "РИФ-секьюрити" подозрительно покосились на пациента. Старший отошел в глубину коридора и достал рацию.

Спустя двадцать минут к боковой двери "Центра крови" подъехал темно-синий микроавтобус. Люди в черной униформе вывели шатающегося Питера, погрузили в машину и уехали.

В офисе охранно-сыскного кооператива "ОГПУ", несмотря на позднее время, горел свет. В кабинете председателя сидели Ирина и Рудаков. Они обсуждали свои невеселые насущные проблемы.

— Крюков сидит, Тюрин убит, Антон пропал, Питер в больнице…

Речь Ирины прервал телефонный звонок.

— Да? — ее и без того напряженное лицо помрачнело еще больше. Спасибо.

Она положила трубку.

— Кто звонил? — спросил Рудаков.

— Мария из больницы. Питера увезли неизвестные люди в неизвестном направлении.

— Если учесть, что убиты свидетели, создается впечатление, что на нас открыли сезон охоты, — подвел итог Рудаков.

— Надо просить помощи у Ионы, — Ирина протянула руку к телефону. Другого выхода я не вижу.

— Подождите, — остановил ее Рудаков. — Сейчас мы особенно уязвимы.

У нас на руках документы Тюрина.

— Это козыри.

— Нет, в контексте ситуации это наш смертный приговор. За нами теперь будут охотиться с удвоенной энергией. Их нужно как можно скорее передать вице-премьеру Асташкову.

— А в чем проблема? — не поняла Ирина.

— Комиссия по Юнителу закончила свою работу. Теперь Асташкова очень трудно найти. Временами мне вообще хочется все бросить. За бугром легче было.

— Вы что, хотите выйти из игры? — спросила Ирина.

— Я? Что вы, и в мыслях не было.

По лицу Рудакова было заметно, что мысли его и в самом деле витают где-то далеко.

Дом на Весеннем проезде выглядел брошенным. Из сановных жильцов сейчас в нем остались жить всего несколько человек. Но армия обеспечения продолжала исправно трудиться. У Рудакова тщательно проверили документы, после чего дежурный позвонил в квартиру Шнопака.

— К вам гость. Полковник Рудаков.

— Кто? — голос Шнопака поперхнулся и замолк.

Лишь через несколько бесконечно долгих минут Шнопак вновь сумел обрести дар речи:

— Пусть пройдет.

В квартире Шнопак был один. Он был облачен в домашний халат, надетый поверх тренировочного костюма.

"Наверно для того, чтобы пистолет в кармане спрятать, — догадался Рудаков. — В треники ствол не больно-то и засунешь".

Хозяин пригласил гостя в комнату. Здесь на низком, инкрустированным под шахматную доску, столике уже стояла пузатая бутылка коньяка и не менее пузатые коротконогие бокалы.

Рудаков обвел глазами помещение.

— А чего потолки такие низкие? — поинтересовался он невзначай словно был со Шнопаком в приятельских отношениях и заглянул просто посмотреть его новое жилье.

— Под полом дополнительные коммуникации, — осторожно сообщил Шнопак, боясь упустить главное в разговоре. — Говори прямо — зачем пришел?

Рудаков пожал плечами:

— Какой ты, брат, недоверчивый! Это тебя политика доконала. Мы же с тобой как-никак коллеги. Оба бывшие "резики". Только ты сумел пристроиться, вон — костюм один, поди, на пару штук баксов потянет, — Рудаков наклонился и двумя пальцами осторожно потер лацкан шикарного шнопаковского пиджака, небрежно повешенного на спинку стула. — А я, грешный, все ерундой занимаюсь. Вот, в кооператив "ОГПУ" залетел. Смех. А пора бы уже и о старости подумать.

Шнопак налил коньяк в бокалы и один из них подвинул Рудакову:

— Я слышал, что не такой уж ерундой ты занимаешься в этом своем "ОГПУ". Не так это смешно, как ты говоришь. Серьезных людей вы переполошили.

— Значит совпадение интересов? — прямо спросил Рудаков.

— Не понял, говори яснее.

— Куда уж яснее, — усмехнулся Рудаков. — У меня товар, у тебя купец. Неужели два старых шпиона не сумеют договориться о цене?

— Какой товар?

— Горячий и смертельно опасный, а я еще пожить хочу. У меня документы Тюрина.