Космическая Лапа

— И вы никогда не были офицером по назначениям? И никогда не ломали ногу, верно?

— Нет, и я боюсь, что это был тот минимум необходимой дезинформации, которую нам пришлось вам дать, — засмеялся Гринтри. — И это того стоило, — от того, что вы здесь совершили, захватывает дух. Понимаете, вас использовали без вашего ведома...

— Это я уже понял, спасибо, — язвительно сказал Билл. — Собственно, я понял несколько больше, чем вы могли подумать. Я знаю, что здесь произошло на самом деле, и могу предположить, какого рода план вы представили вашему начальству, чтобы меня направили сюда. Мюла-ай сказал мне, что меня швырнули сюда, без подготовки и информации, для того, чтобы внести замешательство в возникшую ситуацию и дать вам шанс закрыть безнадежный проект, не потеряв при этом лицо. Вот какую идею вы предложили своему руководству. Но у вас было на уме кое-что еще, не так ли?

Улыбку на длинном лице Гринтри сменило озадаченное выражение.

— Кое-что еще... — начал он.

— Именно! — бросил Билл. — Вы не просто хотели, чтобы я спутал здесь все карты; вы хотели, чтобы меня убили!

— Я хотел, чтобы вас убили? — изумленно переспросил Гринтри. — Но Мюла-ай никогда бы не пошел на такое, если только...

— Я вовсе не имею в виду Мюла-ая, и вы это знаете, — прорычал Билл. — Я имею в виду Костолома и поединок!

— Но мы никогда не думали, что вы будете драться! — запротестовал Гринтри. — Все, что вы должны были сделать, — укрыться в Представительстве. Костолом со своими разбойниками никогда не пошел бы за вами в деревню. Вы были бы в полной безопасности...

— Ну конечно, — сказал Билл, — так вы и объяснили вашему руководству, верно? Вот только сами вы знали лучше. Вы знали, что мне придется участвовать в этом поединке — если Красотке пришлось буквально тащить меня туда!

— Красотке? — сказал Гринтри. — При чем здесь вообще Красотка?

— Только не притворяйтесь, что вы не знаете. Анита не знала, — сначала я думал, что она знает, но было ясно, что она вообще не понимает мужчин-дилбиан. Она думала, что Еще-Варенья — всего лишь посмешище, а не главный в деревне. И Мюла-ай этого тоже не знал. Но вы должны были понять это несколько раньше, и вам стало ясно, что вы вели себя с дилбианами совершенно не так, как следовало. Официально Служба Внеземных Культур не могла обвинить вас в том, что вы не поняли этого вовремя, но неофициально то, как вы опростоволосились, стало бы предметом для шуток на всех уровнях Службы. И это могло бы лишить вас всех надежд на дальнейшую карьеру. Так что вы подстроили так, чтобы я был убит, и тогда проект был бы закрыт не «временно», но полностью замят, а все записи были бы похоронены в файлах; и никто не узнал бы о вашем провале!

— Подождите минуту, — недоуменно сказал Гринтри. — Как я уже сказал, вас использовали без вашего согласия и ведома. Я подтверждаю это. Но все остальное — я даю вам слово, что я не больший злодей, чем Анита. Правда, я знал, зачем вас послали сюда, а она нет. Так что там насчет Красотки, которая притащила вас на поединок с Костоломом?

— Будто вы сами не знаете! — огрызнулся Билл, беря себя в руки как раз в тот момент, когда его голос угрожал сорваться на крик, слышный внутри курьерского корабля. — Вы думаете, вам удастся меня убедить? Вы слишком хорошо все организовали, чтобы это было случайностью; а раз вы все организовали, вы должны были понять дилбиан; а если вы их поняли, вы не могли не знать, к чему стремился Костолом.

— Я не...

— Да бросьте! — сказал Билл. — Вы все прекрасно знаете не хуже меня. Костолом хотел оставить разбойничью жизнь и остепениться, прежде чем начнет терять свою ловкость и силу. Он хотел уйти и стать добропорядочным жителем деревни, пока он еще был наверху, но не мог просто так отказаться от роли вожака разбойников без достаточных на то причин, если только не хотел потерять лицо, а это главное, на чем держится дилбианское общество. Так что он решил жениться на Красотке, а Еще-Варенья в качестве приданого разработал план, как ему перестать быть вожаком разбойников, не потеряв при этом лица.

— Какой план? — На нахмуренном лице Гринтри начало появляться заинтересованное выражение.

— Вы сами знаете! — прорычал Билл. — Всей Дилбии известно, что дилбианин — Ужас Стремнины — однажды боролся с человеком и проиграл, так что Еще-Варенья тоже запланировал устроить Костолому поединок с человеком, и Костолом мог бы сделать вид, что тоже проиграл. Поскольку проиграть он должен был человеку, он все равно оставался бы сильнейшим среди своих собратьев-дилбиан; но он мог бы воспользоваться своим поражением как оправданием для ухода из разбойников в новую жизнь в Мокром Носу. Это вас Еще-Варенья выбрал в противники Костолому, но, когда вы увидели надвигающийся поединок, вы устранились и подставили вместо себя меня. Предполагалось убить сразу двух зайцев — спровоцировать закрытие проекта и убраться с Дилбии до того, как поединок состоится. Потому что если бы вы прошли через этот поединок и остались в живых, вам пришлось бы объяснять своему руководству, как это у вас получилось, а тогда выплыла бы наружу вся история о том, как вы поняли секрет дилбиан и держали этот факт в тайне!

Билл замолчал. Гринтри как-то странно смотрел на него.

— Признавайтесь! — потребовал Билл. — Я полностью изобличил вас, и вы это знаете!

Но несмотря на сердитый тон его голоса, в душу Билла начало закрадываться некоторое сомнение. Трудно было поверить, чтобы Гринтри продолжал изображать полную невинность, услышав то, что сказал ему Билл. Если только он действительно был невиновен, но при всем том, что было известно Биллу, это было невозможно.

— Может быть, вы расскажете, — странным голосом сказал Гринтри, — что означает этот, как вы говорите, секрет дилбиан?

— Вы сами знаете! — рявкнул Билл.

— И все-таки расскажите, — настаивал Гринтри.

— Ладно, если вам так хочется и вы хотите удостовериться, что я все понял! — яростно сказал Билл. — То, что стало ясно вам, в конце концов стало ясно и мне — как раз вовремя, чтобы намекнуть об этом Костолому, в конце концов согласившись на поединок. Если бы он не понял этого, ему, вероятно, пришлось бы устроить настоящий поединок — лишь для того, чтобы быть уверенным, что я потом не расскажу другим дилбианам, что он преднамеренно мне проиграл. А настоящий поединок наверняка закончился бы для меня весьма печально!

— Но, — сказал Гринтри, — вы все еще не рассказали мне, что это за секрет дилбиан.

— Да они все делают иначе, вот что! — раздраженно выпалил Билл. — Дилбианин никогда не лжет, за исключением крайних обстоятельств...

— Мы знаем об этом, — начал Гринтри. — По законам горных племен это считается величайшим оскорблением...

— ...Но он никогда не говорит полной правды, если может как-то исказить ее, чтобы произвести иное впечатление! — сказал Билл. — Он ничего не признает и ничего не подтверждает. Он преувеличивает, чтобы преуменьшить, и преуменьшает, чтобы преувеличить. Он хвастает и бахвалится, когда хочет проявить скромность, и буквально трепещет от скромности и кротости, когда делает последнее предупреждение другому дилбианину, чтобы тот уступил или готовился к неприятностям. Короче говоря, дилбиане всегда поступают наоборот, наизнанку и задом наперед, из принципа!

Лицо Гринтри прояснилось.

— Вот, значит, как... — сказал он, трезвея. — Нет, это не может быть ответом. Мы давно пришли к выводу, что дилбианам присуща некоего рода всеобщая политическая система, или ментальность, в чем они сами бы не признались, — они достаточно хорошо взаимодействуют друг с другом как отдельные личности, и общество не играет для них особой роли. Но то, о чем вы говорите, не может быть ответом. Ни одна политическая система не могла бы существовать...

— О чем вы говорите? — резко сказал Билл. — У них совершенная политическая система. То, что имеет место здесь, на Дилбии, — это стопроцентная, подлинная, классическая демократия. Никто среди дилбиан не говорит другому, что ему следует делать. Под прикрытием набора внешне непоколебимых правил, таких как запрет на ложь, лежат невидимые, легко изменяемые правила, которыми и руководствуются дилбиане в своих действиях. Кроме того, независимо от обстоятельств, каждый дилбианин имеет равное право убеждать любого другого дилбианина согласиться с ним. Если с ним будет согласно большинство, для всех начинает действовать новое невидимое, непризнанное правило. Вот почему Еще-Варенья и Костолом являются хозяевами положения — они чемпионы по умению убеждать... короче говоря, они создают невидимые законы.