Страница 77 из 79
Любопытно, что теперь скажет король, узнав, кем сделали его сына. Наследника, кровь которого принадлежит династии.
Захочет иметь собственного карманного дракона? Наплюет на то, что это его единственный сын и теперь единственный наследник. Зато дракон. Власть. Могущество. Возможность сравнять с землей любое государство, если, конечно, напасть внезапно, и Аривьен не успеет отправить дирижабли.
Ведь донесут, обязательно донесут… а чтобы не донесли, нужно убить всех гвардейцев, вот прямо сейчас.
Бездна! Все-таки он был неправильным драконом, в котором осталось слишком много человеческого. Пожалуй, Лессия прекрасно об этом знала, иначе зачем бы ей та серебряная фигурка?
Итан вздохнул, на прощание пыхнул пламенем, стараясь попасть в тоненький рожок восходящего месяца — и начал снижаться. В небе, безусловно, хорошо — но у него были дела на земле. Даже не дела — скорее всего, теперь его там ожидали очень большие проблемы. Но у него хватит мужества, чтобы встретить иx как полагается, лицом к лицу.
ГЛАВА 16. Когда начинается счастье
Вельмина поймала себя на том, что самым безобразным образом грызет ногти. Это было совершенно недопустимо и для фрейлины, и для аристократки, и просто для женщины, получившей хорошее воспитание.
Однако, вот уже который час она сидела на краю кровати, временами обкусывая ноготь на мизинце, бездумно таращась в ночь за окном.
Все мысли куда-то делись. И в груди словно поселился колкий еж, ворочался, противно царапал… и на затылке, по которому хорошенько приложили, выросла противная болючая шишка.
Правда, советник де Вер отсыпал ей пригоршню розовеньких пилюлей и объявил, что, если их принимать, к утру все пройдет. Она, Вельмина де Ронш, будет как новенькая.
И этот же советник сообщил, что Итан отправился ловить беглецов, хотя — его величеству эта идея не понравилась, наверное, потому, что его величество не доверяет Итану, да и как тут доверять… С другой стороны, Итан спас жизнь королю, а потому дальше «наверняка вы будете как сыр в масле кататься».
Вельмина проглотила пару пилюль, ей немного полегчало, и противная тошнота, что одолевала поначалу, прошла. Но шишка на затылке все равно болела. И мысли… мысли разбегались, словно мышата. Пожалуй, только одна внятная и осталась. Боги, пусть он вернется живым.
Ардиан был опасен. Принцесса — глупа. Вернее, слишком наивна. А ее маг — очень опасен, потому что не любил эту девчонку, но крутил ей как хотел. Теперь уже Вельмина в этом не сомневалась. А Итан… должен был их поймать. Ужасно. Воображение временами начинало рисовать столь кошмарные картины, что Вельмина всхлипывала, жмурилась и впивалась зубами в многострадальный ноготь. Ей очень хотелось верить в то, что Пять богов, Отец, Мать, Дитя, Старица и Старец… Они услышат ее. Помогут. И одновременно с этим она постоянно ловила себя на совершенно богопротивных мыслях — далеко не всегда Боги слушают. Их как будто бы научили просто не слышать, это ведь так удобно.
Когда тишину разрезал скрип двери, Вельмина едва в обморок не упала от испуга. Вскочила с кровати, чувствуя, как в груди стянулась стальная пружина, повернулась… И увидела его.
Итан стоял в дверях, хмурый, почему-то одетый совсем не так, как ухоил на королевский бал, в каких-то холстяных штанах и сорочке, с чужого плеча, явно ему тесной. Растрепанный, усталый… но живой.
И когда осознание того, что ее дракон вернулся живым и даже стоит на собственных ногах, нахлынуло на Вельмину, оборачивая в розовые лепестки безбрежного счастья, она просто кинулась навстречу и повисла у него на шее, вдыхая его запах, который почему-то был запахом потухшего костра и поздней осени. Но… может быть, именно так и должен пахнуть дракон?
— Ты пришел, — выдохнула она, зарываясь пальцами в густые жесткие волосы, покрывая поцелуями его лицо, шрам через всю щеку.
И ничего ей больше не нужно было. Просто иметь возможность касаться. Чувствовать горячую гладкую кожу под подушечками пальцев. Просто, чтобы он был…
— Вельмина, — выдохнул Итан.
— Не надо, молчи, — шепнула она.
Обо всем этом они поговорят потом. И позже — пусть весь мир будет позже.
Итан поймал ее губы, его руки оказались на талии. Поцелуй как будто окутывал ее магией, завертывал в приятно-горячий кокон. Что-то менялось глубоко внутри, такое странное тепло, приятная тяжесть в том самом, сокровенном местечке… Но ведь с ней уже было подобное? И тогда это не было ни стыдно, ни страшно, ни больно.
И поэтому Вельмина не стала возражать, когда Итан попросту подхватил ее под бедра и перенес на кровать, почти не разрывая поцелуя. Потом отстранился на миг, избавляясь от сорочки. Что-то треснуло по шву, но Вельмине было все равно. Она смотрела в светлые глаза короля-дракона и видела в них безумную жажду, и понимала, что причина этому — она, когда-то нелюбимая жена, когда-то растоптанная, почти сломленная женщина. Раны закрывались, и то, что было исковеркано и сломано, постепенно выпрямлалось, устремляясь новыми зелеными ростками прямо к солнцу.
«Возьми меня, — подумала она, — прямо сейчас. Ты ведь знаешь, ты должен чувствовать, что я всегда… всегда хотела принадлежать тебе, даже когда этого не осознавала».
У нее не хватило храбрости сказать это вслух, но Итан все прочел в ее глазах.
И ей так хотелось… именно его, непременно принять в себя… до боли, до невнятных стонов. Все это напоминало безумие — но именно в этом сумасшедшем огне ей и было хорошо.
Полетели вверх пышные юбки. Итан попробовал стянуть с нее панталоны, но все кончилось тем, что он их попросту разорвал. Он ничего не спрашивал, ничего не говорил — но Вельмина и не хотела ничего слушать. Она вскрикнула, когда горячие губы коснулись ее там, вяло запротестовала — потому что такое считалось совершенно неприличным.
— Как скажешь, — нехотя согласился Итан.
Подхватил ее ногу, сгибая в колене.
Он был восхитительно-тяжелым. И большим — до чувства сладостной наполненности, до легкой боли. И каждое его движение отзывалось во всем теле нарастающим напряжением. И вне всякого сомнения, это было куда лучше, чем тогда, на кресле.
— Посмотри на меня, — услышала Вельмина хриплое.
Встретилась с ним взглядом. В черноте зрачков, почи поглотивших радужку, полыхало самое настоящее пламя.
А через несколько мучительно-сладких мгновений это пламя охватило ее целиком, заставляя кричать в голос, проваливаясь в катящиеся по телу волны удовольствия. Потолок куда-то поплыл, перед глазами запрыгали разноцветные искры. Итан вдавил ее в матрас и замер, и Вельмина ощутила, как внутри разливается что-то горячее.
Потом… некоторое время он не выходил из нее.
А она молчала, прислушиваясь к себе. Лоно приятно содрогалось, и точно так же Вельмина ощущала, как пульсирует та часть Итана, которая все ещё была внутри нее. И это тоже было восхитительно. Оно… сближало, позволило чувствовать друг друга осознанно, не в безумном порыве. И Вельмина окончательно поняла, что…
— Я тебя люблю, — прошептала в губы, которые умеют так сладко целовать.
Итан на миг прикрыл глаза. Его лицо дрогнуло, как будто сказанное причинило ему боль — легкую, мимолетную. Возможно, он очень долго ждал, чтобы услышать от нее такие простые слова. Итан скатился с нее и улегся рядом, а Вельмина невольно нахмурилась — она бы не отказалась полежать еще вот так, вместе…
— Я тоже тебя люблю, птичка. Как ты себя чувствуешь?
— Я… — она задумалась, говорить ли. А потом решилась, — знаешь… вернее, как ты думаешь… мы можем повторить?
Итан улыбнулся. Обхватил ее за талию, прижимая к себе. Прошептал на ухо:
— Конечно, можем. Но я бы предложил все-таки раздеться. Искупаться… И потом — клянусь всеми Богами — я готов повторять столько, сколько захочешь. И после того, как сходим в Храм, тоже повторим…
Вельмина открыла рот, чтобы спросить о том, что было с Ардианом и Женевьевой, но не стала. Все это она узнает, обязательно. Но чуть позже.
***