Вор вне закона

— Я в полной непонятке, — развел руками Лях. — У Нодарика, помнится, братан имелся. Автандил, кажется. Я с этим Авто как-то неделю на одном кандее парился. Тогда у нас с ним полное взаимопонимание было.

— Авто пацан правильный. Из щипачей. Он с Нодариком не то чтобы совсем в контрах, но не ладит. Тебе бы с ним встретиться не помешало.

Лях покачал головой.

— Попробую. А сам-то как маракуешь, кому я понадобился?

— Всем, — рубанул Писарь. — Мешаешь ты сильно. Ситуация сейчас обострилась — дальше некуда. Все на нерве. Как ты поведешь себя, неясно. Гнуть тебя бесполезно, замочить дешевле. А вреда от тебя кое-кому немало может быть. Особенно если до общака доберешься.

— Как это? — удивился Лях. — Я думал вы меня с кичи потянули, чтобы я этот общак в руках держал, а до него еще добираться надо?

— Все верно, — кивнул Писарь. — Общачок-то наш того, найти сперва требуется. А уж потом и распоряжаться им по уму да по совести. В соответствии с правильными воровскими понятиями. Что это ты приуныл? Не по Сеньке шапка? Слабину в себе почуял?

Лях тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.

— Слабину, говоришь? Нет, дядя, не угадал. Наоборот, теперь я с чистой совестью в эту тему впишусь. Не люблю, знаешь ли, не заработанное хавать. Так где наше благо потерялось? У какого отморозка на святое клешня поднялась?

Писарь состроил хитрую улыбку. Он своего добился.

— Нравишься ты мне таким, Лях. Век воли не видать! Сразу Призрака покойного вспоминаю. Хоть и не было между вами кровного родства, а ты — весь в него. И обличьем, и нутром. Как родной. Так вот слушай.

Лях уселся поудобнее. Рассказ, похоже, предстоял долгий. Писарь прокашлялся, сделал большой глоток чифиря из эмалированной кружки и начал:

— Как ты помнишь, хранилось благо воровское у меня, да у Паши Яхонта. В тот раз, когда мы с тобой впервые свиделись, мы его Призраку ненадолго подбросили. Передержать нужно было, потому что пасли нас с Пашей. Потом Леху замочили, суки рваные. Потом Паша сел надолго, Царствие им обоим Небесное. На бабках я один остался. Братва мне верила, да и сейчас верит, но времена стали меняться. То один кентуха подвалит, то другой, все с предложениями. Крутить, дескать, бабки надо. А то мало проку братве. Но я, сам знаешь, не той закваски.

"Не нравлюсь, — говорю, — ищите другого на замену".

Собралась братва на сходку. Лаврушники верх взяли. Надо, говорят, общак передать кому-то, кто по-современному, блин, мыслит. А я, выходит, пенек замшелый. Тут как раз Циркуль с зоны откинулся. Из наших, староверов, его многие поддержали, особенно Фома вылезал. Пиковые, ясное дело, за него поголовно выступили. Я не возражал, Циркуль вор правильный, косяка не упорет. А мне эта суета уже поперек горла. Циркуль филки пристроил в одно место. "Кара-банк" оно называлось. Навар с них поначалу шел неплохой. И на зонах братва не жаловалась, и Циркуль себе с этого трехэтажные хоромы отгрохал. Только в один прекрасный день один хозяин "Кара-банка" повесился на оконной раме своего кабинета, так что ноги на улицу свисали, другого, Бобром его звали, забили в тюряге, а Циркуля менты в тот же день захомутали и через неделю удавили на Лефортовской крытке. С тех пор про общаковые бабки никто ничего не слышал.

— И много там этих бабок было? — поинтересовался Лях.

— Приблизительно лимонов полтораста. В долларах. За такую сумму, сам понимаешь, есть смысл начать войну. Да такую, что не только одно кладбище взорвать, а пол-Москвы в кладбище превратить — как два пальца обсморкать.

— Значит война дело решенное? — спросил Лях.

— Она уже идет, — подтвердил Писарь. — Наша главная ударная сила — Чингиз и его братва. В основном шпана, хулиганы, гопники, насильники. Но других нет. Есть еще небольшая бригада Бычи, но те сами по себе.

— Знал я его в детстве. Ненадежный пацан, — нахмурился Лях.

— Так он на твоем авторитете и поднялся, — отозвался Писарь. — Всем показывает клык, который ты ему в восьмом классе выбил. Ты сейчас в какую сторону собираешься?

— На разведку. Хочу с Авто встретиться, перетереть — чем я его брату помешал и зачем тому война понадобилась.

— Вообще-то дело это нужное, — неуверенно протянул Писарь, — но лучше тебе туда не соваться. Твоя задача искать общак. И возьми с собой людей. Хотя бы пару человек. Я тебе сейчас вызову.

— Не надо, — остановил его Лях. — Помочь они все равно не смогут, а засветят как Чарли Чаплина. Одному мне надежнее. Скажи лучше, где мне Авто найти.

— Вальтер тебя подбросит, он знает куда, — ответил Писарь.

Простившись с ним, Лях вышел на улицу.

— Слюшай, ни в какую дырку не лезет. В ухо, что ли, попробовать?

Автандил Картлишвили, известный в преступном мире как законный вор Авто, пыхтел на обширной постели-сексодроме в спальне своего особняка на Рублевке. Он безуспешно пытался совокупиться с пышнотелй блондинкой, пристраиваясь к ней с разных сторон. Такие несколько нетрадиционные приемы секса объяснялись толстым слоем гипса, покрывавшего ногу и туловище Авто от колена до пояса.

Наконец он отказался от безнадежных попыток, в ярости схватил трубку мобильного телефона и набрал номер, раздражавший его не меньше, чем медицинская конструкция на нижней части туловища.

— Алло, это "БМВ-банк"? Дэвушка, слюшай, управляющего хочу! Передай, Авто говорит. Алло, Хорь? Как дела, как жизнь молодая? С телками проблем нет? Все окей? А у меня вот не все окей. Гипс мешает. Так что ты надумал? Не слышу! Вы решили принять мое предложение? Опять не слышу, говори громче! На все согласны? Вот теперь хорошо слышу. Теперь другой разговор. Приятно, слюшай, гаварыть с умным человеком. Но теперь условия буду ставить я. Так вот запомни, дела я буду вести только с тобой, а твоих кентов-шакалов чтобы и близко не было. Что мой брат на это скажет? Слюшай, а это не твое дело. С Нодаром я сам как-нибудь разберусь. Ты опять согласен? Что-то ты сегодня слишком добрый, мне даже страшно становится. Это шутка юмора такая. Страшно тебе будет, если снова крутить начнешь. Это опять шутка юмора. Я сегодня ужасно веселый. Значит приезжай через час, мы с тобой быстренько перетрем все детали. И бабки привози. Хоп, договорились. Пока, дарагой!

Авто нажал кнопку отбоя и его лицо исказила презрительная усмешка.

— Я же говорил, что будет по-моему! — воскликнул он. — Подожди, вы, козлы, у меня еще не так запоете!

Жестом он поманил подружку.

— Эй, кукла, а давай, слюшай, попробуем так: ты ляжешь поперек, а я…

Изложить до конца свою задумку ему помешало пиликанье мобильника. С гримасой недовольства Авто взял трубку. Но лицо его быстро просияло.

— Да, я это. Слюшаю, дарагой, что хочешь? Кто говорит? Лях?! Здорово, братуха! Сколько же лет не видались? А ведь в одном кандее загибались. Слюшай, ты помнишь как зимой обоссаной рубахой разбитое окно занавешивали, чтобы не так морозило? Ты давно откинулся? Нет, я сейчас не могу приехать. Подстрелили меня немножко. Слюшай, стыдно кому сказать, в жопе новый дырка сделали. Нет, срать как раз могу, а вот ыбаться неудобно. Да так, с чичами друг друга недопоняли, но теперь полный порядок. А что у тебя за тема? На тебя охотятся люди Нодара? Нет, бичо, это исключено. Я за Нодара зуб даю, сукой буду! Не его это припарки! Ему сейчас война никак не нужна. Он в депутаты-шмепутаты лезет, чистеньким хочет быть. Слушай, генацвале, у меня тут стрелка намечается с одним козлом-банкиром. Хорь его кликуха, слышал такого, нет? Так что ты подгребай немного попозже. Если сможешь, часа через два. Хоп, забито!

В машине ехали трое. Грузин с темным лицом, пересеченным глубокой бороздой. За рулем сидел мент в майорском кителе. Третьим был Сильвер.

— Слушай, Квали, скажи честно, это ты убил ту проститутку? — обратился он к попутчику.

Квали кивнул.

— Честно говорю — я. Не хотел, так получилось, э. Бывает.