Страница 39 из 81
На самом же деле Чингиз завел Дохлого на стройку и заколол заточенной отверткой. Тело злополучного помощника он сбросил в колодец. С этого дня Чингиз стал внимательно следить за обоими друзьями.
Спустя пару дней Слон отозвал Мурика в сторону:
— Где твой камень? Барыга нас ждет.
Мурик сделал несколько заходов на предмет выяснить, где тот обитает. Но Слон по партизански отмолчался. При всей своей тупости он прекрасно понимал, что Мурик отделается от него как только узнает адрес барыги. Слон и сам не собирался делиться с корешем. Он привез его на окраину Москвы в Царицыно к заброшенной деревне. Сойдя с автобуса, Мурик недовольно огляделся.
— Куда ты завел нас, долбанный Сусанин? Здесь же давно никто не живет!
— Почему? — не согласился Слон. — Тут половина домов обитаема. Секи за трубами.
И действительно, над некоторыми крышами курился печной дымок.
Слон провел товарища к густо заросшему кустарником забору и первым вошел в покосившуюся калитку. Участок и дом были явно заброшенными. Но Слон не дал Мурику времени осмотреться. Он оглянулся и вытаращил глаза.
— Атас, балан на хвосте!
— Где? Кто? — Мурик быстро оглянулся.
Улица была пуста. Мурик поздно сообразил, что оказался жертвой предательства. Он уже разворачивался навстречу опасности, когда ржавый железный костыль, зажатый в чудовищном кулаке Слона, обрушился на его голову, проламывая кости черепа.
Слон обтер подобранной тряпкой орудие преступления и отбросил его далеко в кусты, на территорию соседнего участка. Убийца нагнулся над трупом кореша и тщательно обшмонал его. Орден лежал во внутреннем кармане куртки Мурика. Слон запрятал его поглубже в собственный карман и торопливо двинулся обратно. Барыга жил тоже на окраине, но в диаметрально противоположном конце Москвы, в Бескудниково.
За орден барыга отвалил Слону три тысячи целковых.
— Да это же грабеж! — возмутился бандит.
— Не хочешь, тогда иди сам продавай, — барыга потянул назад сверток с деньгами. — Нормальная цена за побрякушку, новый "запорожец" купить сможешь.
Слон мигом ухватил деньги, оставив "побрякушку" барыге.
— Ладно, не твоя забота, — буркнул он. — На хрен мне твой "запорожец" обломился!
Спустившись вниз, Слон зашел под лестницу, чтобы при свете тусклой лампочки пересчитать деньги. Тут его и отловил Чингиз. До этого он старательно пас похитителей ордена. Он стал свидетелем расправы Слона над приятелем, но не вмешался, потому что не был уверен, что крест у них с собой.
После этого, на протяжение всего пути к барыге, Чингиз несколько раз пытался подобраться к Слону, но всегда неудачно. То мешали прохожие, то не было возможности приблизиться незаметно.
В подъезде Чингиз прятался под лестницей и Слон сам пришел к нему в руки. Встреча оказалась неожиданной и для Чингиза. Он лишь на долю секунды смог опередить своего бойца и сунул ему финку под ребро.
Слон рухнул на грязный цементный пол и засучил ногами. Чингиз вырвал нож и приложил лезвием к горлу Слона.
— Где крест, сучий потрох? Колись! Может и выживешь. Или глотку перережу!
И он надавил острием на горло.
— Там он, — едва слышно прохрипел Слон. — У барыги. Вот деньги. Возьми, не убивай…
— Раньше надо было боржом пить!
Чингиз полоснул финкой по горлу Слона. Дождавшись, пока умирающий перестанет сучить ногами, Чингиз прошелся по его карманам и извлек пачку денег. Пересчитал и не поверил своим глазам.
— Что? Ты что, придурок! Отдал целое сокровище за три тысячи рваных?
Он пнул тело, потом еще и еще раз. Если бы можно было убить Слона еще раз, Чингиз с удовольствием сделал бы это.
Сверху послышался шум лифта. Чингиз поспешил выйти из подъезда. Ему предстояло быстро, пока не обнаружено тело Слона, организовать налет на квартиру барыги.
Звезда советской эстрады Петрос Грегорян был прекрасен как полубог. Как говорится, высокий, полный и красивый. Черные очи с поволокой, казалось, прожигали насквозь, если не бывали мутны с похмелья. Как сейчас. Петросу с большим трудом удалось выйти из дома и добраться на такси до квартиры известного столичного антиквара и перекупщика драгоценностей Зурика Амаликитяна. И только потому, что тот обещал сенсацию.
А это было Петросу просто до зарезу необходимо. В отношении Галины Брешневой у него были самые серьезные намерения. Еще бы, такой шанс дается раз в жизни и далеко не каждому. Упустив его, можно сразу идти и вешаться.
Наконец страдающий от жуткого похмелья Петрос вошел в гостеприимные двери земляка. Они обнялись и сразу прошли к столу, где завязалась непринужденная беседа. Ни один из собеседников не знал армянского языка, разговор шел по-русски. Опохмелившись фужером "Двина", Петрос почувствовал себя немного лучше. Но закусывать все равно не смог.
— Ну, давай, показывай свою сенсацию, — предложил он наконец хозяину.
Тот, загадочно улыбаясь, извлек из огромного резного шкафа шкатулку, открыл ее и поставил перед гостем.
— Что там? — Петрос запустил руку внутрь и достал красный округлый камень. — Это что за яйцо от Фаберже?
— Сам ты Фаберже без яиц! — в раздражении закричал на него Зурик. — Это же знаменитый орден — Тевтонский крест Гитлера. В центре камень — "Глаз Циклопа" из коллекции Шлимана! Ему в Алмазном фонде место, а ты, понимаешь, тут морду кривишь! Знаешь, сколько он стоит?
— Нет, — признался певец. — И не хочу знать. Лучше скажи, сколько ты за него хочешь. Потом я скажу, сколько готов заплатить. Потом мы вместе посмеемся друг над другом и перейдем к серьезному обсуждению. Так сколько?
Зурик приложил палец к губам и чиркнул на бумажке требуемую сумму. Петрос взглянул, усмехнулся и зачеркнул ноль в конце. Потом подумал, и зачеркнул еще один. Теперь усмехнулся Зурик.
— Если хочешь знать, этому кресту вообще нет цены. Он единственный в мире! Уникальный! На Сотби или Кристи у тебя его просто оторвут с руками. Причем по той цене, которую ты сам назначишь.
— А почему ты сам не хочешь выставить этот крест в Сотби или Кристи? — подозрительно прищурился Петрос. — Боишься, что руки оторвут?
— Да? А как я его вывезу? А если меня с ним повяжут? Вышка мне обеспечена. Я простой спекулянт, я же не клеюсь к дочке первого лица государства! — брызнул слюной антиквар.
Они торговались еще полтора часа. Наконец Петрос окончательно выбился из сил.
— Ладно, согласен. Но сейчас у меня таких денег нет. Отдам половину, остальные буду должен.
— О чем разговор, Петрос-джан! — Зурик не скрывал торжества. — Я ведь знаю, для кого ты покупаешь эту побрякушку. Давай считать это нашим совместным вложением в общее дело.
— Э нет, Зурик-джан. Вкладывать и вынимать лучше буду я один. Ишь, чего захотел? Общее тело… Но я тебя не забуду. Дай срок, всех в бараний рог согнем. Мы им всем покажем… А сейчас мне пора.
И Петрос засунул орден в карман замшевого пиджака.
Минут через двадцать после ухода певца в дверь антиквара снова позвонили.
— Кто там? — поинтересовался хозяин.
— Это я, Зурик-джан, открой!
— Это ты, Петрос? Что-нибудь забыл? Может аванс сразу решил заплатить?
Амаликитян открыл дверь, но, к своему ужасу, увидел на пороге не пьяную и добрую морду Грегоряна, а заросшую щетиной, пересеченную глубоким шрамом физиономию какого-то абрека. За его спиной толкались двое, на вид — типичные бандиты. Это были Квали, Чингиз и Сильвер.
Получив удар в челюсть, хозяин квартиры отлетел к противоположной стене прихожей, дав возможность непрошеным гостям войти в квартиру.
Из-за спины абрека вышел молодой брюнет в черных очках с вонючей сигарой в зубах и спросил:
— Где крест?
— Ка-какой крест? — потянул было антиквар, но мужик в очках приставил к его лбу дуло огромного пистолета.
— Ответ неправильный, — сообщил брюнет с сигарой. — Ты, может, слышал про меня. Я Чингиз. Так вот, после второй неудачной попытки я спущу курок. Понял?