Страница 21 из 81
Старик учил Крюкова как обходить углы, как действовать если тебя раскусили и во многих других случаях. В качестве тренажера использовалось, главным образом, здание ГУМа и метро. Наставник нырял в толпу, а студенты старались не потерять его из виду и при этом не попадаться ему на глаза. Кроме того, они должны были тщательно собрать незаметно сброшенные им в процессе тренировки улики — сложенные газеты, пустые сигаретные пачки и спичечные коробки.
Иногда Крюков задавался вопросом — а на хрена ему это надо. Не собирался же он и в самом деле идти работать в ментовку. Все-таки мальчик из хорошей семьи. Правда, окончив школу, в университет он не попал. Завалил английский. Влиятельный друг семьи, который курировал его поступление, заламывал руки от отчаяния.
— Ну хоть бы на тройку сдал! Остальное мы бы как-нибудь утрясли.
Мама ужасно расстроилась, а отец, вроде, даже обрадовался.
— Ничего. Сходит в армию, повзрослеет, поумнеет. Это физикам-теоретикам спешить надо. У них пик таланта приходится на двадцать лет. А гуманитарий зреет медленно. Так что иди, зрей, говнонитарий.
И скрылся в своем кабинете.
В армию, так в армию. А что для армии главное? Правильно — физическое развитие. Поэтому Крюков целыми днями пропадал в спортзале, отвлекаясь иногда на мероприятия, организованные Седым.
В тот вечер они собрались в штабе дружины на Калининском проспекте. Задание было несложным — дежурить в местах общепита. К таковым относились кафе "Бирюса", "Ангара", "Октябрь" и, конечно, рассадник разврата — "Метелица" или проще "Метла". Крюкова отправили в "Метлу".
Он еще в вестибюле заметил крепких ребят в рубашках с очень короткими рукавами, застегнутых до самой верхней пуговицы. Тесный воротник и рукава в обтяжку по всей видимости должны были подчеркивать толщину шеи и бицепсов собравшихся крепышей.
— Что за придурки? — поинтересовался Крюков у буфетчика.
— Шпана из Люберец, — ответил тот. — Уже не первый раз тут кучкуются. Они сюда ходят с хиповьем и панками драться. Сегодня их что-то особенно много.
Крюков поднялся наверх. Здесь тоже крутились люберецкие крепыши. Крюков отошел в угол. Тут его окликнули.
— Крюк! А ты что тут делаешь?
За столом в углу сидели Сильвер и какой-то тип с крысиным личиком. Сильвер поднялся. Они с Крюковым обнялись.
— Знакомься, это Хорь, — представил Сильвер крысоподобного парня. — Слушай, Крюк, ты мне не поможешь липовую работу найти? А то я в вечернюю школу записался. Аттестат мне обеспечен, но им нужна справка с работы.
— А ты поговори с Михалычем, — посоветовал Крюков. — Заодно и тренироваться будешь без отрыва от работы.
Хорь тем временем отошел справить малую нужду. Возвращаясь обратно, он наткнулся на похожего на шкаф амбала. Тот сильно ткнул валютчика в плечо.
— Куда прешь, спекулянтская рожа? Людей не видишь?
— Извините, — буркнул Хорь.
Возмущаться было равносильно самоубийству. Но и подчеркнуто мирное поведение не спасло валютчика.
— Ты что же, гад, извиняешься, а рожу такую недовольную сделал, будто тебя кто-то обидел! — прорычал громила.
— Еще раз извините, — Хорь заставил себя улыбнуться.
— Так ты, сука, еще и зубы скалишь!
И громила с плеча засветил Хорю кулаком между глаз. Тот улетел к стене, сметая по дороге столики вместе с посудой.
— Ну вот, началось, — с неудовольствием отметил Крюков. — Гляди, Сильвер, твоего друга Хоря уже метелят. Впрягаемся?
— Да уж, раз пришел в "Метелицу", так давай метелиться, — согласился Сильвер. — Но вообще-то я бы моему другу и сам навесил. Но ничего не поделаешь. Поехали драться.
Он рывком поднялся с места и одним прыжком подскочил к гиганту. Пока тот замахивался, Сильвер провел ему серию ударов по печени и прочей требухе. В лицо бить не стал из благодарности. Ему и самому давно и сильно хотелось вмазать Хорю, да все как-то не находилось повода.
Драка между тем приобретала все более массовый характер. На гиганта насели обиженные посетители кафе, которым Хорь, пролетая, посшибал столики с харчами и выпивкой. Друзья амбала тут же пришли ему на помощь. И завертелась веселая карусель!
Дружинники из команды Крюкова предусмотрительно держались в стороне. Сам же он метнул в гущу сражения кувшин с фирменным напитком и принялся отлавливать нарушителей порядка на периферии поля битвы.
Неожиданно Крюков почувствовал, что его тянут за рукав. Он едва не врезал на запах, не глядя. Но удержался и правильно сделал, потому что тянул его неизвестно откуда появившийся тут Миня.
— Пошли скорее со мной, — зашептал он. — Там понятые срочно нужны. В квартире обыск.
Отряхиваясь и отплевываясь, Крюков неохотно последовал за приятелем. Обидно было оставлять битву в самом разгаре. Но ничего не поделаешь, Миня плохого не предложит. Идти пришлось недолго. Нужная им квартира располагалась в новом кирпичном доме на углу старого арбатского переулка.
Лифт был занят. Поднимаясь за Миней на четвертый этаж по лестнице, на площадке между третьим и четвертым этажами Крюков увидел странного типа. Судя по внушительному носу, он принадлежал к народам, населяющим Кавказский хребет. Щеку незнакомца пересекал глубокий шрам. На вид незнакомец выглядел настоящим убийцей.
В дверях их встретил парень с оттопыренными ушами, которые не могли скрыть даже длинные волосы. Он велел следовать за ним. Квартира была очень большой, комнат из четырех. Пожилая хозяйка и женщина помоложе, вероятно ее дочь, сидели в гостиной. Обе были бледны и растеряны. Обыск проводил молодой чернявый парень в милицейской форме. Крюкову он показался даже слишком молодым для погон капитана. Ему помогали двое в штатском. Они извлекали из ящиков и шкафов различные вещи, среди которых было немало ценного.
Стену комнаты украшал портрет очень известного народного артиста, умершего несколько лет назад. Судя по всему, квартира, в которой шел обыск, и изымаемые ценности принадлежали его растерянным наследницам — вдове и дочери.
— Эй, Чингиз, тут понятые… — начал было тот, кто привел Крюкова и Миню, но прикусил язык и поправился. — Товарищ капитан, понятые пришли.
— Присядьте за стол и смотрите внимательно, — распорядился тот, кого назвали Чингизом. — Здесь происходит обыск. Все изымаемые при обыске ценности вносятся нами в опись…
Он не успел договорить. В этот момент дверь в квартиру распахнулась и в нее ворвались люди в милицейской форме и в штатском.
— Не двигаться, уголовный розыск!
На чернявого набросились трое и скрутили его в один миг. Двоих его помощников постигла та же участь. Чингиз презрительно сплюнул.
Когда милиционеры подскочили к Мине он вдруг заверещал пронзительным голосом.
— Я не понимаю, что здесь происходит! Нас пригласили сюда понятыми! Вот и женщины подтвердят.
После этого он и Крюков поднялись и проследовали за милиционерами.
Миня наклонился к Крюкову и прошептал:
— О Седом ни слова. Он нас сам вытащит. Мы просто понятые. Шли мимо, нас попросили.
— Кто попросил? — так же шепотом пошутил Крюков. — Тот грузин со шрамом, который на лестнице стоял?
Миня вдруг не на шутку перепугался. Даже губы задрожали.
— Ты что, сдурел? — зашипел он. — Не было там никакого грузина. Понял? Повтори, понял?
— Да понял, успокойся, — Крюков был сильно удивлен такой реакцией. В то же время он понял, что Миня знает гораздо больше, чем говорит. И что с работой в ОКОДе пора завязывать.
В отделении милиции Крюков предъявил удостоверение дружинника.
— А как же ты к бандитам попал? — удивился следователь.
Крюков кивнул на Миню.
— Мы с другом возвращались из кафе. Нас остановил человек, ушастый такой, представился сотрудником милиции и предложил стать понятыми. Мы согласились и поднялись за ним в квартиру.
Он ждал, когда приедет Седой и все объяснится. Но тот так и не появился. Это было немного подозрительно. И Крюков дал себе слово обязательно во всем разобраться.