Большой внешний мир

Блаженство! Какое же блаженство! И это ещё мягко говоря. Первая ложка восхитительной манной каши соскользнула по пищеводу. Вот уж никогда не думал, что самая обычная манная каша может быть такой вкусной. Или, Юрий нахмурился, все эти россказни и анекдоты о больничной еде всего лишь враки? Между тем на языке восхитительным вкусом взорвалась вторая ложка манной каши. Дурные мысли в момент вылетели из головы. Юрий блаженно улыбнулся.

Ложка за ложкой Юрий быстро съел всю кашу. Небольшой кусочек белого хлеба пошёл словно изысканный и очень дорогой десерт. А тёплое молоко так вообще показалось очень древним марочным вином. Или, Юрий на миг нахмурился, «Благодатный мир», не смотря на всю крутость и достоверность виртуальной реальности, всё же не в силах передать все без исключения оттенки и нюансы вкуса? Очень похоже на то.

– Для первого раза у тебя отличный аппетит, – заботливая медсестра протёрла Юрию губы бумажной салфеткой. – Только, на всякий случай, приготовься к коликам.

– Как у младенца, – прохрипел Юрий.

– Да, как у младенца, – ухоженные руки медсестры подхватили с кровати поднос с грязной посудой. – Ведь в некотором роде ты и в самом деле родился заново.

– Подождите, – с натугой прохрипел Юрий.

Антонина Родионовна послушно опустилась обратно на табуретку возле кровати. На подносе в её руках выразительно брякнула грязная посуда.

– Скажите, пожалуйста, какое сегодня число? – длинные фразы даются Юрию с особым трудом.

Может и смешно, но Юрий и в самом деле потерялся во времени. Сперва в капсуле интенсивной терапии он вообще не мог следить за часами, а окна в палате интенсивной терапии были либо тщательно зашторены, либо их не было вообще. Вид на парк по ту сторону стекла подсказал, что сейчас лето. А какой месяц? Число? День недели, наконец? А бог его знает.

– Ничего страшного, такое бывает, – Антонина Родионовна переставила поднос с грязной посудой на прикроватную тумбочку. – Сегодня у нас 12 июня, понедельник. Если ты конкретно заблудился во времени, то 2090 год.

Это получается, Юрий усиленно зашевелил мозговыми извилинами, месяц. Чуть ли не месяц он был в полуобморочном состоянии.

– Подумаешь месяц, – тут же возразила Антонина Родионовна, – в той самой капсуле, бывало, люди по полгода лежали. Во как!

Юрий в недоумении уставился на медсестру. Антонина Родионовна и в самом деле мысли читать умеет? Или это он сам ненароком подумал вслух?

– Ты вообще парень молодой и много чего не знаешь, – голос Антонины Родионовны понизился до уровня полной нелегальности, словно у шпиона на задании, а глаза медсестры пугливо глянули на закрытую дверь. – Антону Степанычу, это, главврачу нашему, лечить тебя не по рангу.

– Как не по рангу? – удивлённо скрипнул Юрий.

– А так, – Антонина Родионовна с многозначительным видом подняла указательный палец. – Ему полагается больницей руководить. Там… – медсестра на миг замялась, – дисциплину блюсти, чистоту и стерильность проверять, премии нам выписывать и заявления на отпуска подписывать. Вот уже лет десять его главным рабочим инструментом является не скальпель или стетоскоп, а электронный рабочий стол у него в кабинете. А тут, такое дело, – Антонина Родионовна закатила глаза, – из «могильника» заказ на реабилитацию пришёл. На тебя, значит. Чтоб ты знал, только в нашей больнице необходимое оборудование имеется.

Ого! Про себя Юрий улыбнулся, как и все женщины в возрасте, Антонина Родионовна любит поболтать, а особенно посплетничать.

– Как сейчас помню, это 23 мая было, во вторник. Вся больница всполошилась, как улей, в который медведь полез.

– Постойте, – невольно воскликнул Юрий, но тут же натужно закашлял, в горле будто напалм рванул. – Как во вторник? Я же из «Благодатного мира» в пятницу вышел. Точно, – Юрий вновь натужно раскашлялся.

– Ну, это, я не знаю тогда, – отмахнулась Антонина Родионовна, – но это точно вторник был. Может, того, тебя только во вторник разбудили. Там… Дела всякие, чтобы ты в ожидании не мучился. Да не важно. В общем, Антон Степаныч лично взялся тебя лечить. Ну, в смысле, восстанавливать. Цени, ибо Антон Степаныч врач от бога!

В голосе медсестры сквозит едва ли не религиозное благоговение перед главврачом Первой городской больницы.

– Но и это ещё не всё, – голос Антонины Родионовны вновь понизился до уровня полной нелегальности. – Если бы ты только знал, какой вокруг тебя в СМИ вой поднялся. Антону Степановичу пришлось специально с полицией договариваться. Сперва на крыльце главном один сержант дежурил, важный такой. Но журналистов, газетчиков и блогеров всяких столько попёрло, – глаза медсестры сделались большими от притворного ужаса, – что пришлось целых два наряда вызывать. Первый на крыльце главном дежурил, а второй прямо в коридоре возле палаты интенсивной терапии постоянно ошивался.

– Кх-х-х, кх-х-х, – только и сумел выдавить из себя Юрий.

О такой стороне успешного выхода из «Благодатного мира» он не думал вовсе. Какое там не думал, не подозревал даже. Ещё только этого не хватало! Чего, чего, а стать звездой самых разных СМИ ему упорно не хочется. Впрочем…

– А почему сейчас никого нет? – Юрий показал глазами на входную дверь.

– Так, это, три недели прошло, – былой налёт полной нелегальности вмиг слетел с Антонины Родионовны. – Интерес всех этих газетчиков молнии подобен: сверкнула на всё небо, бахнула на всю округу, и пропала. Информационная повестка раз пять поменяться успела, – медсестра презрительно махнула рукой. – Сейчас на слуху пожар на НПЗ в Хабаровском крае. Там что-то бахнуло, загорелось и разлилось. Я особо не интересовалась. Зелёные тиграми рычат, местные власти с суровыми лицами обещают покарать всех невиновных и наградить всех непричастных, а владельцы НПЗ публично посыпают головы пеплом и торжественно клянутся выплатить достойные компенсации всем пострадавшим ёжикам и зайцам.

Тоже верно, Юрий облегчённо улыбнулся. Пусть физически жить в Большом внешнем мире ему не довелось, зато работа на Иртунском деревообрабатывающем комбинате позволила ему познакомиться практически со всеми сторонами жизни в реальности. В том числе Юрий узнал о недолгом и крайне переменчивом интересе СМИ. Да и бог с ними. Тем лучше.

– Ой, заболталась я с тобой, – Антонина Родионовна всплеснула руками и торопливо поднялась с табуретки. – Ты уж извини, но у меня работы полно. Другим больным тоже внимание требуется. Да и Антона Степановича лишний раз лучше не злить. Выздоравливай. Вон, – палец медсестры на миг указал на чёрный смартфон на прикроватной тумбочке, – мелкую моторику пальцев разрабатывай. Я так понимаю, тебе теперь много думать придётся, как оно дальше жить.

– Это точно, – Юрий слабо кивнул в ответ.

Антонина Родионовна ловко подхватила с прикроватной тумбочки поднос с грязными тарелками и торопливо выскользнула из палаты. Юрий проводил её взглядом. Конечно, теперь он будет часто видеться с этой немолодой медсестрой, заодно узнает кучу больничных сплетен. Ну да ладно, не об этом нужно сейчас думать, не об этом.

Чрезмерное пребывание в виртуальной капсуле не прошло для голосовых связок бесследно. Юрий чувствует себя так, будто час, не меньше, толкал на многочисленном митинге зажигательную речь. В горле першит, а голосовые связки слабо гудят. Впрочем, мышцы во всём теле гудят. Юрий попытался приподнять правую руку. Получилось, но плохо. Ладонь шлёпнулась обратно на одеяло. Вон, даже до пульта управления на тумбочке не дотянуться, дабы опустить обратно половину медицинской кровати. Какой там смартфон и мелкая моторика. Впрочем, оно даже к лучшему – всё лишний повод не лежать пластом, а шевелиться.

В палате повисла тишина, относительная тишина. Через приоткрытое окно снаружи залетает шум листвы, щебет птиц и далёкий шелест автомобилей на дороге, что проходит рядом с городской больницей. В голову полезли разные мысли, Юрий слабо пошевелился всем телом. А подумать есть над чем.

Больше двенадцати лет, пока Юрий получал образование и работал на Иртунском деревообрабатывающем комбинате, все его мысли, цели, мечты и планы ограничивались одним – накопить достаточно денег и выбраться в настоящую реальность. И всё. Дальше как отрезало. И главная тому причина – страх загадывать на будущее. Ведь не зря говорят, что если хочешь рассмешить бога, то расскажи ему о своих планах. Но то было ещё там, в «Благодатном мире». Теперь же он в вожделенной реальности. По крайней мере, Юрий как мог повернул голову в сторону окна, очень хочется в это верить.