Страница 12 из 15
– Прости, я не знала, – прошептала в ответ.
– Теперь знаешь.
– Отпусти уже, – попыталась выбраться из стальной хватки, но ничего не вышло. – Янур, пусти!
Уперлась в его грудь – как раз в тот момент, когда он убрал руки. В итоге отлетела в сторону, ударилась поясницей о комод, да еще и что-то с него уронила.
Звук разбитого стекла смычком прошелся по натянутым струнам нервов. Портрет, поняла, посмотрев на пол. Присела и подняла овальную картинку, выпавшую из крепления рамки. С нее на меня с улыбкой глянула миловидная шатенка. Я сразу поняла кто это, когда увидела роскошные локоны – в точности такие же, как у Пружинки.
А следом порезала палец об осколок, оставшийся торчать в рамке.
– Лола, – Янур присел рядом. – Ты не жена, а ходячее бедствие!
– Ты прав, – мне вдруг захотелось расплакаться, как в детстве, когда получала нагоняй от отца за то, в чем не была виновата – но мачеха говорила ему иное, и он ей верил, всегда.
Капельки крови закапали на осколки.
– Глубокий порез, – демон достал платок и замотал пострадавший палец.
– У меня таких много, – пробормотала я и, не устав уточнять, что большинство ран ношу в душе, протянула ему портрет. – Прости, пожалуйста.
– Я починю, – он бережно взял картонку.
– Это твоя жена? – задала вопрос, на который уже знала ответ.
– Да.
– Прости, – снова повторила, не зная, зачем.
– Сказал же, починю.
– Я не о том, – встала и посмотрела в его лицо. – Ты поэтому так реагируешь на локоны дочери. У Алисии были такие же.
Он промолчал, глядя на портрет.
– Девочка ни в чем не виновата, Янур.
– Она отняла жизнь у женщины, которую я любил больше жизни, – глухо сказал он, подняв на меня взгляд.
– И это ее вина, по-твоему?
– Нет, моя.
– Ей больно, понимаешь? Тугие косы вызывают головную боль у малышки. Это жестоко, не находишь?
– Боль? Я не знал, – пробормотал он. – Пусть тогда ходит с локонами.
– Спасибо! – я прикоснулась к его руке.
– За что? – Янур вздрогнул и непонимающе нахмурился.
Я промолчала, улыбнувшись. На некоторые вопросы ответы попросту не требуются.
***
Думая о том, чем помочь Януру с его проблемами, я ворочалась с одного бока на другой, взбивая ни в чем не повинную подушку кулаками. Деньги он не возьмет, это и Шушику понятно. По хозяйству тут главная Соломея, мне и соваться не стоит – не пустит, а если пустит, то что-нибудь непременно подгадит, подлая душонка!
– Ай! – я моментально вышла из раздумий, когда что-то ледяное скользнуло вдоль моей ноги. – Кто тут? Янур? – резко развернулась, в глубине души надеясь увидеть полыхающие огнем демонические очи.
Но увы, это был не он.
Тьфу, то есть ура, конечно же, чего это я!
– Пружинка, ты откуда взялась? – посмотрела на девочку в белом ночном чепце.
– Можно с тобой посплю?
Эх, услышать бы от супруга эти слова!
Тьфу на меня снова, что за мысли?!
– Почему нет?
– Спасибо! – она прижалась ко мне.
– Холодная-то какая! – я укутала ее одеялом. – Нельзя бегать босиком ночью, простудишься!
– Больше не буду, – сонно прошептала она и тут же засопела.
Я улыбнулась. Эта кроха мне определенно нравится! Поправила ее чепчик с оборочками и вздохнула. А ведь не стоит к ней привязываться, я всего лишь до дня Урожая здесь. А что будет потом? Придется оставить кроху со злобной теткой?
Выдохнула протяжно, потом вдохнула нежный детский запах. И почему жизнь такая сложная?..
***
Когда я проснулась, уже светало. Вокруг разливался жемчужный свет юного рассвета. Понежилась немного в постели, потом осторожно вылезла из-под одеяла, чтобы не разбудить Пружинку, и подошла к окну. Тонкие пряди – предвестники солнечного света – ласкали нежно-голубой небосвод. Мир понемногу просыпался.
Я поставила тазик на табурет и спустила ночную сорочку до талии, намереваясь приступить к гигиеническим процедурам, но дверь распахнулась.
– Лола, Генриетта пропала! – выпалил Янур и замер – как я вчера.
Вот только нагой по пояс мужчина – это почти одетый, а вот если до талии обнажена девушка, то она практически голая!
– Ты!!! – выдохнула я и прикрыла грудь, на которую он бессовестно глазел, руками.
Сорочка тут же сползла на бедра и, мерзавка такая, упала к моим ногам!
Бамбошки сороконожки, что ж такое-то!
Сначала сделав, и лишь потом подумав, резко развернулась к Януру попой – не менее голой, чем вся я в совокупности. Сообразила, что устроила ему круговой показ своих выпуклостей, выругалась и, повернувшись обратно, схватила таз.
И чего эти тазики такими маленькими делают?
Я прикрылась им и заставила себя посмотреть на нахала.
– Ты почему без стука врываешься?! – прошипела злобно, чувствуя, что на моих щеках можно яичницу жарить.
– Думал, ты еще спишь, – ухмыльнулся, потом нахмурился. – Генриетты нигде нет, она…
– Вон она, спит! – я кивком указала на кровать.
– Почему здесь? – рыкнул он.
– Тише, разбудишь. Она замерзла ночью, пришла ко мне. Все, иди отсюда, а то тазиком по лбу получишь!
– Тогда тебе придется снова показать мне свои прелести, – парировал демон.
– Размечтался! Вон пошел, развратник! – я мелкими шажками добралась до двери.
Таз уперся в его живот, но Янур не сдвинулся с места.
– Какая-то ты неправильная черепаха, – пробормотал он со смешком. – Панцирь должен быть на спине.
– Конечно, неправильная! – подтолкнула его назад. – Еще и покусать могу!
– И банкет для всех соседей устроить, я в курсе.
– Еще слово и тебе точно прилетит тазиком – очень больно! – выдавила его в коридор, закрыла дверь и облегченно выдохнула.
Черт-те что ведь происходит!
А на губах заиграла довольная улыбка.
***
Навестив фамильяров, я познакомилась с любвеобильной Жар-птицей, парой сварливых гномов и волком-вегетарианцем. Все это благодаря Шушику.
– На тебя платьев не напасешься, зараза этакая! – услышала, подходя к дому.
– Опять Соломея лютует, – фамильяр, сидящий у меня на плече, передернул плечиками и тут же исчез.
Жаль, что у меня нет волшебной палочки – сделать п-пух, чтобы эта злыдня растворилась в воздухе!
– Что стряслось? – спросила, войдя в дом и увидев, что тетка распекает Пружинку.
– Платье опять порвала, неряха, – ответила Соломея. – Второе уж за неделю. Дырищи такие, что и штопать бесполезно, будет оборванкой бегать, соседи застыдят!
– А вы их поменьше в гости зазывайте, – лелейно пропела я, вспомнив подлянку, которую она мне устроила. – И вином не поите самым дорогим!
– Не понимаю, о чем вы, – широко мне улыбнулась и снова принялась за девочку. – Повезло тебе, что защитница явилась, а то быть бы тебе поротой, засранка! – прошипела она, глянув на девочку, что ни жива, ни мертва, замерла перед ней.
– Внимательно меня послушайте, – с трудом обуздав клокочущую внутри ярость, я встала между ними. – Бить Генриетту я вам, как ее мачеха, строжайше запрещаю, ясно?
– Разбалуется и…
– Я повторять не буду, – шагнула к Соломе вплотную. – Ударишь ее, получишь взбучку от меня, поняла? Драться я хорошо умею! Отделаю так, что вся морда твоя наглая в синяках будет месяц, поняла меня?!
– А еще дочь лорда, – презрительно скривилась она, но с опаской косясь на меня, отступила назад.
– Какой лорд, такая и дочь! – с усмешкой отрезала я. – А теперь иди положи в корзинку обед для Янура. Теперь еду ему будет относить жена!
Соломея зло сверкнула глазами, но перечить не стала. Поджала губы и ушла в дом. Зная ее, что-нибудь придумает в отместку, это уж точно!
– Ну, а ты поведай мне занимательную историю о том, где порвала платье, – я обернулась к девочке.
– На чердак полезла, там гвоздь торчал, – она вздохнула. – Вот и, – показала на дырку в подоле.
– Сама не поранилась?