Ты меня предал

Ещё мне понравилось, что появилось больше времени на домашний уют, и я тогда вовсю занялась гнездованием. И Павлу постоянно вкусняшки готовила, и дом украшала… Зря только старалась, не оценил.

Около пяти вечера бывший муж пришёл вновь, и я, услышав шорох проворачиваемого в замке ключа, предусмотрительно бросилась на кухню. Видеть Павла не хотелось вообще, и я прям молилась, чтобы он не подумал сунуться сюда и завести со мной беседу.

Не подумал. Почти бесшумно вывел Кнопу — причём гулял даже дольше, чем накануне, часа полтора где-то с ней бродил — и молча ушёл. А когда я выбралась с кухни и заглянула в коридор, то обнаружила, что бывший муж оставил на пороге сумку с продуктами. Двухлитровые бутылки с водой в количестве шести штук, фрукты кое-какие, дорогущий сок и… клубника.

Я обожала клубнику. И во время беременности ничего не изменилось — я всё так же теряла волю, когда видела эти красные ароматные ягоды. Зимой они обычно практически безвкусные, но Павел умудрился купить где-то вполне нормальную клубнику. Не как летняя, но очень даже.

Я не смогла её не съесть, несмотря на то, что она немного горчила у меня на языке, когда я представляла, как он делал то же самое для какой-то другой девушки…

4

А на следующий день у меня начался токсикоз. Причём начался он в машине Павла, когда я натощак ехала сдавать анализы. Мутило так, что я почти ничего не соображала, проблем добавляло и то, что и рвать было нечем, и жевать жвачку было нежелательно. Поэтому я терпела. А Павел…

— Возьми. — Он протянул мне свежий и кислый мандарин. — Не съешь, так хоть понюхаешь, вдруг легче станет.

Понятия не имею, откуда у него в машине взялся мандарин. Наверное, опять использовал сведения, полученные благодаря беременности его зазнобы. Так или иначе — мандарин немного помог, и я по крайней мере доехала до клиники живая. Правда, по дороге меня пару раз пыталось стошнить, но так как желудок был пуст, дальше спазмов дело не доходило.

Павел вытащил меня из машины почти на руках и, придерживая, закрыл её, а потом повёл ко входу в клинику.

— Не на… — пыталась протестовать я, но он шикнул:

— Ты можешь упасть! Я просто помогу дойти, и всё! Туда и обратно!

Я решила промолчать, иначе сошла бы за полную идиотку — в конце концов, в этот момент я плелась к клинике, почти повиснув на локте бывшего мужа, и была не уверена, что смогу проделать этот путь самостоятельно и ни за кого не держась.

Я быстро заполнила бумаги, и мы прошли в процедурную, причём Павел завёл меня и туда, и на стульчик усадил, и даже рукав свитера помог закатать, и только потом вышел.

— Какой у вас заботливый супруг, — с умилением сказала медсестра, наверняка думая, что делает комплимент, и меня скрутило в рвотном спазме. — Ой! Токсикоз, да?

— Угу, — пробормотала я, с силой сглотнув, хотя слюны во рту давно не было.

А после сдачи крови стало совсем плохо: к тошноте добавилось такое офигенное головокружение, что Павел даже не выводил, а уже буквально выносил меня из процедурной.

— Держи, — сказал бывший муж, усаживая меня на ближайшую лавочку, и положил на мои колени пару маленьких пакетиков с соком и упаковку с круассаном. — Купил в автомате возле регистратуры, ничего существеннее там нет, одни шоколадки. Съешь пока это, а потом пойдём позавтракаем. Здесь недалеко вроде есть кафе, открытое в такую рань, поешь.

— Я дома…

— До дома ещё нужно добраться, Динь. Тебя тошнит просто из-за голодного желудка, поэтому перед тем, как сесть в машину, надо хорошенько позавтракать.

— А если это просто токсикоз, и я весь завтрак вытошню на обивку твоего автомобиля?

— Переживу, — отрезал Павел безапелляционно, и я решила не спорить. Во-первых, он упёрся рогом, и это будет стоить мне нервов, которые сейчас надо беречь, а во-вторых… ну, возможно, он всё-таки прав, и мне действительно следует нормально поесть. И не шоколадки.

Я выпила весь сок, но круассан лишь надкусила — он оказался каким-то резиновым и настолько противным, что тошнота вознамерилась вернуться, и Павел в срочном порядке вновь сунул мне под нос многострадальный мандарин. Я в итоге всё же съела его, и удивительно, но мне как-то сразу похорошело. Настолько, что до ближайшего открытого кафе я дошла, почти не держась за локоть бывшего мужа. Да и лёгкий январский мороз взбодрил, покусав за щёки.

— Не скромничай, — сказал Павел, помогая мне усесться за столик. Кафе было уютным, с белыми диванами, усыпанными мятного цвета подушками, и перегородками в виде книжных шкафов, где на самом деле стояли разные старые книги. И если бы не компания, мне бы здесь даже понравилось. — Заказывай побольше, тебе надо нормально поесть. Я не обеднею.

— Я сама…

— Нет, — он резко качнул головой и сел напротив. — Я не позволю тебе платить самой. И не спорь — деньги понадобятся на ребёнка, вряд ли ты сможешь так же эффективно зарабатывать как минимум года три.

Я прикусила язык — да, Павел прав, я уже думала об этом, поэтому усиленно копила и считала каждую копеечку. Никаких кафе или заказной готовой еды не было в моём рационе с тех пор, как мы развелись. Я открыла вклад в банке и каждый месяц кидала туда небольшие суммы — мои «декретные». Выплаты от государства — это, конечно, хорошо, но там не миллионы, и всё пригодится.

Поэтому я проглотила возражения и заказала себе свежевыжатый сок, омлет и пару блинчиков с ягодами. Павел взял «Цезарь» с креветками и кофе. Опять кофе…

Меня подмывало спросить, с каких пор он пьёт не домашний кофе, да ещё и курит, но я молчала. Во-первых, догадывалась, с каких, а во-вторых, не желала лишний раз откровенничать с бывшим мужем. А то ещё решит, что я ему зелёный свет даю.

Но кое о чём другом поговорить было необходимо.

— Я почти нашла человека для Кнопы, — сказала, доедая омлет. Пышный, с травами, он таял во рту, но наевшейся я себя пока не чувствовала. — Ну, чтобы выгуливал. Почти договорилась уже, так что с завтрашнего дня можешь больше не приезжать.

Павел поднял на меня тяжёлый взгляд, вздохнул, отложил в сторону приборы — он, в отличие от меня, ел без особого аппетита, — сделал глоток кофе и произнёс почти спокойным голосом:

— Ты серьёзно сейчас? Хочешь доверить Кнопу непонятно кому?

— Почему непонятно? Я по рекомендациям в местной группе нашла, мужик вроде бы кинолог, в свободное время подрабатывает выгулами. Отзываются о нём хорошо, так что…

— Помнишь Андрея Голубева? — перебил меня Павел, и я нахмурилась. Голубев был стоматологом-терапевтом и работал вместе с бывшим мужем. Я плохо его знала, видела только на корпоративах и пару раз мы вместе с ним и его женой ходили в театр, и плотным знакомством наше общение назвать было нельзя. Непонятно, при чём тут Голубев.

— Помню.

— Он летом прошлого года в отпуск на две недели уезжал, оставил свою Баффи не как обычно, с матерью — она заболела — а нанял вот такого специально обученного с ней гулять. Тоже рекомендации были. Ничего хорошего из этого не вышло. Хрен знает, как этот персонаж гулял со спокойным лабрадором так, что собаку сбила машина…

— Не надо, не продолжай, — я замотала головой. Мне хватило упоминаний про новорожденную дочь Павла, а тут ещё и это! — Я понимаю, но…

— Динь… — Вновь перебил меня бывший муж, но, заметив мой недовольный взгляд, исправился: — Дина. Мне не сложно выводить Кнопу два раза в день. Я ведь не беспокою при этом тебя, делаю всё тихо. Давай… без каких-то непонятных кинологов. Скажи честно, разве ты сможешь спокойно жить, зная, что она там на улице гуляет с незнакомым человеком?

Я не выдержала — опустила голову и с досадой закусила губу.

Чёрт, а Павел вновь прав. Да я свихнусь, отпуская Кнопу неизвестно с кем. А вдруг сожрёт чего? Она может. Или с поводка сорвётся? Или подерётся с кобелём со второго этажа, он тот ещё придурок…

Это в бывшем муже я уверена, а вот в ком-то другом…

— Ладно, — пробубнила и, отодвинув в сторону тарелку с доеденным омлетом, принялась за блинчики. Вкусные до ужаса, но даже они меня сейчас не радовали.