Ректорша со шпаргалкой

– И напоследок, – мой голос зазвучал гневно, стал похож на рычание зверя, – профессор Картлейн, я даю вам шанс выйти относительно сухим из воды. Вы сейчас принесете мне некоторую клятву и немедленно покинете академию.

На этот раз поднялся изумленный шепот. Перлигор и вовсе быстро перебежала к Ингирису и, видимо, пыталась выпытать у него информацию. На что тот только отмахнулся, что-то ответил, совсем коротко, и уставился брезгливым взглядом в мерзавца.

– Ну знаете, это уже совсем не смешно, – фыркал Картлейн, став похожим на индюка. — Я уведомлю Совет о вашем произволе! Меня, уважаемого профессора, мастера своего дела…

— Совратителя студенток и редкостную тварь, — перебила его яростно. — Или ты, скотина, думал, никто не узнает об этом? Я даже боюсь представить, сколько девушек ты погубил за все то время, что работаешь в этих стенах!

По аудитории раскатом грома пронеслись испуганные визги женщин и ошеломленные крики мужчин. "Как", "что", "не может такого быть" — с ужасом и неверием друг перед другом выкрикивали они. Но в этом вопросе я была полностью уверена в правдивости информации. Ингирис едва успел спасти бедную девушку от самоубийства.

— Ты не в своем уме! — визжал Картлейн яростно, и его красивое лицо мгновенно стало таким же безобразным, как и его душа. — Обвинить уважаемого профессора без доказательств, это уже не просто возмутительно, это я даже не знаю как!

– У меня есть потерпевшая, – отрезала я. Мужчина дернулся, словно получил хорошую оплеуху. – Я могу инициировать расследование, пригласить сюда королевских дознавателей и не только их. Как быстро они найдут доказательства, не уважаемый профессор, как думаете?

Что он мог ответить? А ничего! Ибо отлично понимал, что если начнется расследование, то подтвердится все то, в чем я его обвинила.

Мне противно было даже смотреть на это гнусное создание. Будь моя воля, от него не осталось бы и мокрого пятна! Стерла бы паскуду со свету, заставила бы кричать в предсмертной агонии, только бы он почувствовал весь страх и боль этих девочек! Но, к сожалению, исчезновение профессора быстро заметят, а он еще и какой-то там или лорд, или кто-то еще. И академию прикроют после такого скандала — кто будет отправлять сюда своих детей? Так что, я могла только требовать клятвы и прогнать подлеца к чертям!

— Это правда? — тихо, чуть ли не шепотом спросила одна из преподавателей. — Картлейн, это правда?

— Что же ты, мерзавец, молчишь? – сквозь зубы обратилась к нему я. — Тебя же спрашивают!

Глаза негодяя забегали, было заметно, как он срочно ищет способ выкрутиться, но все никак не находит. Да и что он мог найти? Уж попался, всё! Профессора начинали приходить в себя от шока, галдеть, выкрикивать оскорбления и проклятия, требовать немедленно связаться с местной полицией или просто устроить самосуд.

— Если бы не тот факт, что в академии настоящий беспорядок, то я бы даже не раздумывала, — с огромным сожалением в голосе сообщила злым профессорам. – Но нам сейчас только не хватает полной проверки для полного счастья. Поэтому, я предлагаю не уважаемому господину Картлейну дать нам всем клятву, в которой он поклянется больше никогда не использовать свое служебное положение для удовлетворения своих извращенных желаний, а также никогда не посмеет даже подойти с непристойными предложениями к студенткам.

— И пусть клянется, что больше никогда обманом и хитростями не заставит ни одного живого существа, — на этих словах госпожа Перлигор немного запнулась, — ну вы сами поняли, к чему. Не могу даже вслух произнести. Противно!

— А еще лучше, — произнес Ингирис тихо, но его услышали все, — закопать его где-то, как перегной.

— Вопросы возникнут, — кто-то из профессоров всерьез воспринял предложение моего мужа. — Хотя, если представить это как несчастный случай, то, возможно, и не возникнут.

Картлейн белел на глазах. Похоже, ему наконец-то полностью дошло, что заигрывать с ним никто не будет. Что мое предложение было продиктовано не отсутствием доказательств, а именно переживаниями за судьбу академии. А тот факт, что профессора очень быстро втянулись в обсуждение, как же тот несчастный случай лучше организовать, лишь вызвал у Картлейна понимание, что клятва – это его единственный шанс покинуть академию живым и целым.

Я неотрывно следила за ним все время и молчала. Умышленно не прерывала профессоров, уже вошедших в раж и не пыталась утихомирить их безграничную фантазию. Картлейн должен был не просто почувствовать страх, он должен был растеряться, чтобы не иметь возможности придумать способ обойти клятву или выторговать себе какие-нибудь поблажки. Профессора без моего вмешательства прекрасно ввели мерзавца в это состояние – состояние полного отчаяния и предопределения.

— Так что, Картлейн, клятва? — заметив, что мужчина дошел до нужной мне стадии, я наконец-то вмешалась, нарушив молчание.

Все замолчали одновременно, как будто им звук выключили. Направили взгляды в сторону мерзавца и с какой-то жадностью ждали его ответа. И что-то мне подсказывало, что всем хотелось, чтобы паскуда отказался от предложения, чтобы наконец разорвать его в клочья.

– Хорошо, я согласен, – нервно сказал Картлейн. Голос его дрожал, на лбу выступили капли пота. — Но вы гарантируете, что никто меня не тронет!

– Даже не надейся на это, – махнула рукой, – ты не получишь от меня никаких гарантий. Скажи спасибо уже за то, что даю тебе шанс живым унести ноги!

Я старалась не думать о бедных девушках, которых эта сволочь погубила. Если бы начала думать о них, представила всю ту боль и ужас, которую они пережили, просто бы размазала негодяя по стенке! И сказать по правде, я не была уверена, что правильно поступала, отпуская негодяя. Но за академию действительно было страшно. Её бы точно закрыли, а я не могла этого допустить.

— Хорошо, — прорычал мерзавец сквозь зубы.

Слова клятвы писал Ингирис, прямо возле Картлейна. Другие профессора выкрикивали один за другим пункты клятвы, которые нужно было вставить. А профессор, преподававший Магию крови, требовал клятвы именно на крови, чтобы даже шанса не оставить возможность обойти ее.

Что ж, вся эта ситуация прояснила для меня самое важное: как бы преподаватели не нарушали правила и законы, будь то пьянство, прогулы и взятки, но откровенные преступления вгоняли их в настоящий ужас. А это означало, что с ними можно работать, есть шанс вытравить из них лень, жадность и безразличие.

Что касается Картлейна, то он едва произнес до конца слова клятвы, вскочил и стремглав бросился из аудитории, а ему вслед летело множество проклятий. И что-то мне подсказывало, видя глаза профессоров, что как только им представится возможность, они еще и порчу наведут на урода, как минимум.

– На этом наше собрание окончено, – объявила я, возвращаясь к столу. — Еще раз подчеркиваю, что через неделю мы соберемся снова. Жду к этому моменту ваши учебные планы и рассуждения по поводу наказаний для сорванцов. До встречи! Можете быть свободными!

Понемногу профессора покидали аудиторию. Перлигор и Ингирис задержались, что понятно. А вот почему безумная бабулька не спешила уходить — для меня было загадкой. Как, похоже, и для остальных.

— Госпожа Турайн, вы что-то хотели? — вежливо спросила женщину, потому что сама бы уже уходила. Поговорить с мужем и Перлигор я могла и у себя в комнате.

– Мне есть что сказать тебе, дитя, – прокаркала она каким-то странным тоном. Взгляд ее изменился, стал сосредоточенным, делая старуху даже немного моложе. — Запомни главное: оставайся собой, но никому больше не говори, кто ты есть.

Ее слова заставили меня оцепенеть на месте. Я не знала, что отвечать и как реагировать: дама застала меня врасплох. Откуда она могла знать? А в том, что она была уверена в своих словах я не сомневалась, ее глаза говорили даже лучше этих же слов.

Ингирис и Перлигор тоже застыли, испуганно поглядывая то на старуху, то на меня.

– Не бойся, – сказала бабка и улыбнулась, – я ничего никому не скажу. Я слишком долго ждала твоего появления, чтобы сейчас орать об этом. Хотя, признаюсь, не сразу я поняла, кого именно ждала.