Страница 47 из 63
Глава 20
Нога потихоньку начинала неметь. Меня же погружало в бессознательное состояние. Боль продолжала колотить и молниеносно пробегать по всему телу.
Отдалённо я слышал голоса других. Я понимал, что нужно было что-то быстрее решать. Нужно выбраться и быстро уходить с остальными. Однако физически это сделать было сложно.
Стиснув зубы, я через силу повернулся к камню, что придавливал ногу. Из последних сил вытянув руку вперёд, я сконцентрировал тёмную энергию, смешанную с моей магией, настолько, насколько это было возможно.
Ещё немного. Ещё чуть-чуть.
Как только в воздухе появился меч, я тут же направил его в сторону камня. Грохот. Огромный валун раскололся пополам. В это время ко мне уже подоспели Литников и Кожевников, которые помогли подняться на ноги и, придерживая под руки, потащили к выходу.
На секунду они притормозили и обернулись на Рахманова, который, остолбенев, смотрел на камень и никак не мог прийти в себя.
— Живее! — поторопили они его. — Нужно выбираться!
Дальше всё было словно в тумане. Разум начинал погружаться в какое-то смутное, одурманенное состояние. Всё окутывало пеленой, из которой уже сложно было выбраться.
Я всё больше погружался в беспроглядную тьму.
— Держись! — слышал я отдалённо грубый голос Василия. Оказывается, этот человек ещё и злиться умеет. Видимо, у них с Дмитрием намного больше общего, чем я думал.
Даже в таком ослабленном и беспомощном состоянии я смог едва приподнять уголки губ, расплывшись в лёгкой улыбке.
А потом всё. Картинка полностью расплылась перед глазами. Голоса уже были похожи на какой-то шум на фоне, нежели на связанную речь.
И я потерял сознание.
///
Очнулся я от резкой боли и невыносимой рези солнечного света.
Прищурившись и скривив губы, я медленно поднял веки. Когда я смог сфокусироваться на белоснежных облаках, которые лениво проплывали по небу, то повернул голову в сторону.
В носу засвербел запах от костра, а до ушей донёсся хруст сгорающих поленьев. Мой взгляд приковали пляшущие языки пламени, на которых я пытался сосредоточиться, чтобы немного усмирить боль в теле.
Однако она была настолько невыносимой, что не замечать её только по собственной прихоти было невозможно.
— Очнулись, наконец-то, — послышался голос Литникова. — Хорошо, что живы остались. Вы, видимо, совсем не дорожите своей жизнью.
— Тихо! — рявкнула в ответ Меншикова, которая сидела рядом со мной. — Ему и так нелегко. Если срочно не показать его врачу, то…
Она резко замолчала. Но этих слов и боли в теле мне хватило, чтобы понять, что моё состояние не самое лучшее.
Лишь бы без ноги не остаться. Не хотелось заканчивать игры в инвалидном кресле.
— Стоило думать, — услышал я недовольный голос Рахманова, который сидел с другой стороны костра, скрестив руки, — перед тем, как лезть.
— Я смотрю, у императорского рода совсем не осталось совести, — грубо отметил Кожевников, стоя рядом со мной.
— Разве так стоит разговаривать с теми, кто приближен к императору? Не забывайтесь.
— Вам желаю того же.
— Хватит, — хрипло произнёс я. — Нужно срочно возвращаться обратно. Иначе мы можем опоздать.
— До окончания второго этапа осталось меньше суток, — рассуждал Литников. — В таком состоянии вы далеко не уйдёте. Поэтому вряд ли мы уже успеем.
После его пессимистичной фразы остальные заметно поникли. Неудивительно, ведь каждый из них рассчитывал на победу, и тут такая подстава. Ну что ж, пришлось всё снова брать в свои руки. С учётом того, что частично я был виноват в нашем, пусть ещё и не наступившем, проигрыше.
Хотя, если честно, я так и не смог до конца понять, как они рассчитывают распределять баллы. Всё же мы все из разных команд… Тогда: что будет считаться победой? Как будет происходить распределение очков?
Ладно, стоило позаботиться об этом потом, а пока…
Пока все молча решали, что делать дальше, я приподнялся на локтях. Боль усилилась. Она стрелой сильнее поразила всё тело.
Шикнув от боли, я сразу привлёк к себе внимание остальных.
— Вы что творите? — подняв на меня взгляд, нахмурила брови Александра. — Вам нельзя…
— Всё хорошо, — заверил я её с улыбкой. — Просто немного непривычно. Я смогу идти.
— Правда, сможете? — как-то вдохновенно вскрикнул Румянцев, подскочив с деревянной коряги, на которой сидел.
— Да он же это говорит просто, чтобы подбодрить, — скривил губы Литников. — Куда он сможет отправиться в таком состоянии?
— Сказал же, — снова повторил я. — Что смогу.
Превозмогая невыносимую резь по всем участкам своего тела, я наконец-то смог хотя бы присесть. После этого опёрся ладонью о землю и попытался подняться хотя бы при помощи одной ноги.
Конечно, получилось это довольно криво и не без помощи Литникова, который тут же помог, схватив под руку, но всё же встать я смог.
— Аккуратнее, — предостерёг он меня. — Александра была права, вам ещё рано подниматься на ноги.
— Я смогу дойти до конца. Не переживайте.
— Хорошо, тогда мы поможем, — подхватив меня под вторую руку, заверил меня Кожевников.
— Вот же, — цыкнул недовольно Рахманов, поднявшись со своего места. — Как же глупо.
— Согласен, — кивнул Румянцев. — Однако это лучше, чем мы просто просидим тут, пока нас не спохватятся разыскать.
В ответ на эти слова Рахманов лишь злобно покосился в сторону Румянцева, на что тот увёл свой взгляд куда-то в сторону.
Да, эти двое, как команда, явно нигде бы не сложились. Однако, в отличие от остальных, я, кажется, понимал злость Рахманова. Было, наверное, крайне неприятно принимать тот факт, что тебя спас какой-то простолюдин. Да и не просто спас, а рисковал своей жизнью.
Имперский род, который должен защищать остальных, мало того, что оказался беззащитен перед каким-то валуном, но и не смог справиться со ступором.
Признавать свои ошибки было сложно не только ему, но и любому другому человеку. А уж если ты приближен к императору, то тем более это невыносимо.
Да, Рахмановы этим и отличались от Волконских или любого другого рода. У нас никогда не было чувства обременения или превосходства перед другими. Поэтому и падать в грязь лицом не так уж страшно.
Тем более теперь, когда я состоял в имперской гильдии и был обычным простолюдином.
Мы медленно брели вдоль леса. С каждым шагом боль только усиливалась, молниеносно проскальзывая по телу. Чтобы не смущать других, я пытался даже не щуриться, чтобы не показывать свою боль. Не хватало снова наставлений от Александры. А Меншиковы умели злиться и читать лекции, если что-то было связано со здоровьем.