Страница 76 из 106
20 августа. Вторая половина дня. Бабусенко удалось узнать, что Крючков собрал в своем штабе специалистов по захвату подземных коммуникаций. Наверняка этим путем планировалось просочиться в Белый дом группам захвата. Поняв это, в ночь с 20 на 21 августа я позвонил своему старому и доброму товарищу командиру группы «Альфа», Герою Советского Союза генералу Карпухину: «Ты человек рассудительный, не вздумайте ввязываться в крючковскую авантюру. Это для всех нас – гибель». Умница Карпухин Он все прекрасно понял и сделал так, что «Альфа» осталась на месте.
НИКОЛАЕВ. Мне особенно запало в память утро 21 августа. Узнав, что помощник Президента СССР Горбачева Шахназаров на свободе, мы дали приказ своим людям, во что бы то ни стало отыскать Шахназарова и привезти в Белый дом, чтобы он напрямую рассказал Президенту Ельцину правду о Горбачеве. К счастью, это нам удалось. После беседы с помощником Президента СССР многое прояснилось. Заговор вырисовался еще отчетливей.
КАРАБАНОВ. А тем временем состоялось широкое совещание у министра обороны Язова. Повестка дня: «Штурм Белого дома. Сотрудникам КГБ приказано держать детали совещания в строжайшем секрете. Около 18.00 состоялось еще одно краткое совещание у командира группы „Альфа“ генерала Карпухина. Решение спецназовцев было подобно грому среди ясного неба. Командиры боевых подразделений единодушно заявили: „Против собственного народа воевать не пойдем, приказ Крючкова выполнять не собираемся“.
ИВАНЕНКО. Таким образом, штурм не состоялся, слишком много людей пришлось бы уничтожить. А во имя чего? Разве не понятно, что, обладая реальной властью в стране, путчисты и прежде могли при желании навести порядок, но им не нужен был ни Горбачев, ни Ельцин. Занялись более приятным делом – разработкой плана по аресту руководителей путча. Но не было в достатке нужных сотрудников – не снимать же их с обороны здания? Поэтому и вышла заминка с арестом. Мне было поручено арестовать министра внутренних дел Пуго. Выяснив, где он находится, напрямую позвонил ему. Министр сам подошел к телефону, создалось впечатление, что Пуго ждал этого звонка. Даже обрадовался, услышав мой голос. Я: «Будьте сейчас дома. Я подъеду. Нужно кое о чем побеседовать». Пауза. Пуго: «Ну что же делать, подъезжайте!»
А что было в дальнейшем, вы знаете. Пока мы ехали к нему, Пуго вставил ствол пистолета себе в рот и нажал спусковой крючок. Правда, когда мы приехали, сердце его еще работало… Позже выяснилось, что они с женой заранее заготовили предсмертные письма. А потом просто сидели и ждали ареста.
Вопрос следователя. Ваша оценка сегодняшней ситуации?
ИВАНЕНКО. Ситуация очень нестабильная. Победа над путчистами одержана, но противников у Ельцина не убавилось. Частью загнанный в угол, частью неразоружившийся противник будет выжидать момента, чтобы нанести удар. Есть еще одна проблема. Возбужденные массы народа жаждут мести. Мы никак не должны этого допустить. Давно известно, что насилием демократического государства не построишь. Сейчас нужно успокоить людей, повернуть ход событий в законное русло. И что особенно опасно, сейчас наступила пора безвластия: старые структуры парализованы, новые еще не созданы.
Ни в коем случае нельзя идти на поводу настроения. Вот, к примеру, Генеральный прокурор России Валентин Степанков пообещал за два месяца закончить следствие по делу путчистов. Я серьезно сомневаюсь в этом, как и в том, что Степанков именно тот человек, который нужен на одном из главных постов в государстве…»
Гороховский устало откинулся на спинку кресла, как бы припоминая заново лица высших чинов КГБ, которые совсем недавно могли казнить и миловать, приводили россиян в трепет… Когда теперь он смотрел на них, то видел лишь глубоко запрятанный страх, животный ужас смерти.
– Ну, что скажешь, дорогой Анатолий? – Гороховский видел, что Булатов ошеломлен. И его можно было понять. Там, в глубинке, где он живет, на расстоянии все видится проще. Вряд ли этот хороший и честный человек Анатолий Булатов и его наивные мечтатели-сотоварищи из высшей школы милиции, идя к Москве, хорошо представляли, на какой смертельный риск идут, на каком тонюсеньком волоске висела жизнь каждого из них, не только защитников Белого дома, но любого, кто хоть на йоту сомневался в правоте гэкачепистов. Победи они, и колесо истории повернулось бы вспять, к кошмарным 37-м.
– Как бы там ни было, мы живы, Россия жива, а это главное! – Сергей встал, щеки его горели болезненным лихорадочным огнем. – Предлагаю тост за цивилизованную Россию!
Петр Кирыч Щелочихин строго-настрого приказал референту никого к нему не впускать, для полного спокойствия замкнул дверь кабинета на потайной замок. Подошел к окну, отдернул шторы. На площади Ленина перекатывалась людская толпа. Цепь милиционеров казалась жидкой, она была явно не в силах удержать людей. А ведь со стороны Петровского спуска поднималась к обкому еще одна возбужденная толпа. Хорошего ждать Петру Кирычу не приходилось. Ельцин, конечно, воспользуется моментом, запретит партию.
Сейчас, когда все обернулось катастрофой для партии, когда путчисты арестованы, он должен найти путь спасения, рассчитать несколько возможных ходов вперед.
Петр Кирыч разложил телефонограммы перед собой, стал читать все подряд, не выделяя до поры ничего: «20 августа. В Белый дом поступило сообщение о том, что в токсико-реанимационное отделение Института имени Склифосовского возможно массовое поступление раненых, срочно освобождаются места, больные поголовно выписываются… Недалеко от площади Восстания огромная толпа, в большинстве своем молодежь, преграждает путь БТРам. Экипаж одной из машин не выдерживает и открывает огонь из пулемета вверх трассирующими пулями, но это мало кого пугает… Из Боровицких ворот Кремля выкатываются 10 тяжелых танков и направляются в сторону Калининского проспекта… В третьем часу ночи стало известно, что к Москве спешно подтягивается Витебская дивизия воздушно-десантных войск. Параллельно ей движется к столице 23-я дивизия ВДВ Одесского военного округа… Запасное правительство России ранним утром попыталось вылететь в Свердловск из аэропорта Домодедово. Под разными предлогами вылет задерживали. Наконец-то стало известно, что кем-то изменен маршрут полета нового запасного правительства… – Ну, что там еще? – Гарнизон острова Сахалина в полном составе объявляет: „Он подчиняется Конституции РСФСР и Президенту…“
– И эти туда же, – Петр Кирыч, не выдержав, смачно плюнул прямо на красный ковер, – сидят себе на острове и выставляют требования. Хреновины мне тут насовали. Мало ли что делается в смутные времена? Главное где, главное? Свергнут ли режим Ельцина? Взят ли Белый дом? – торопливо принялся перебирать бумаги, отбрасывал ненужные в сторону, на пол. «Начальник Военно-политической академии имени Ленина генерал Кизин назначен комендантом Краснопресненского района Москвы. С целой свитой офицеров он прибывает в райисполком и заявляет руководству совета: „Советской власти больше нет, есть ГКЧП, а я комендант вашего района, имею самые серьезные полномочия вплоть до расстрела без суда и следствия за неповиновение. Где список бунтовщиков-демократов?“ В ответ выступил председатель Совета Краснов: „Самозванцев мы не потерпим. Катитесь отсюда, генерал, к чертовой бабушке!“
«Глупцы! Глупцы! – внутри у Петра Кирыча затрепетало. – Зачем между собой-то конфликтуют? И у Советов и у комитета цель одна. Тупицы!»
В отдельной стопке лежали аккуратно скрепленные референтом копии донесений Комитета госбезопасности. Петр Кирыч схватился за них: сотрудник секретного подразделения из внешней разведки КГБ докладывал о прибытии в Москву. «Приказано быть в полной боевой готовности. Проверили боезапас. У нас на вооружении находятся легкие противотанковые установки совершенно нового типа, применяемые для стрельбы с плеча. Несколько залпов способны повергнуть в глубокий шок всех до единого защитников Белого дома…» «Ага, вот то, что ищу! – Петр Кирыч выхватил шифрограмму. Совсем свежая! – „Указ и.о. Президента СССР Геннадия Янаева: „Об указах Президента России № 59, 61, 62, 63, в которых, в частности, говорится: „В названных Указах Президент РСФСР Б. Ельцин пытается присвоить полномочия высших органов власти и управления Советского Союза… В Указах Ельцина содержатся грубые выпады против членов ГКЧП, угрозы привлечь их к уголовной ответственности…“ – Так его, сукиного сына, так!“ – с удовольствием потер руки, включил телевизор. На экране была обычная картинка: симфонический оркестр исполнял что-то из классики. Снова схватился за стенограммы КГБ: «Председатель ЦК КПР Н.Столяров: «Прямо из Белого дома я сумел соединиться с Анатолием Лукьяновым и доложил, что нахожусь в эпицентре событий. Обстановка поистине критическая. Все собравшиеся здесь неплохо вооружены и, несомненно, будут в случае штурма отстаивать здание до конца. Нетрудно понять, что сие означает: в здании Белого дома, помимо сотен россиян, иностранные журналисты, да и вокруг здания десятки тысяч человек. Может случиться непоправимое. Вы – глава Верховного Совета, сделайте все возможное, чтобы невинные люди не пострадали, от вас ведь многое зависит. На что Лукьянов со злорадством ответил мне: «Я ничего не могу поделать. Ельцин сам спровоцировал ситуацию, издавая незаконные Указы, пусть теперь сам и расхлебывает. Кроме того, необходимо разобраться, откуда в Белом доме появилось оружие?“