Страница 66 из 106
Зал заседаний быстро заполнялся людьми. Нина Александровна узнавала многих: директора заводов, руководители строек, сотрудники милиции, начальство местного гарнизона. Они без обычных шуточек и подколов занимали свои места. В зале царила настороженность. Нина Александровна не пошла в президиум, на это никто не обратил внимания, что было также необычно. Петр Кирыч в полувоенном кителе с орденскими колодками вышел к трибуне, резко заговорил:
– Товарищи! Вы, конечно, в курсе происходящих в стране событий. И то, что случилось, не может нас с вами не радовать, ибо каждый настоящий коммунист, каждый руководитель давно ждал, что со сцены уйдут те, кто не в состоянии поднять жизненный уровень народа. Горбачев, как вы знаете, серьезно болен. Да он… – Петр Кирыч не закончил фразы, сокрушенно махнул рукой. – Время дорого, товарищи! Промедление смерти подобно. Наверное, нет среди вас человека, который не смотрел бы пресс-конференцию членов ГКЧП. Товарищи Лукьянов, Пуго, Крючков изложили суть событий. Что требуется от нас, от местной власти? Единодушно поддержать руководство страны, нового Президента Геннадия Ивановича Янаева и создать в области свой комитет, малый ГКЧП, провести быстрое интернирование так называемых демократов, явно действующих по указке западных спецслужб. Постановление и всевозможные приказы комитета будут отпечатаны часа через два. Подробные указания нами получены ночью. Не сомневаюсь, что в Старососненске порядок будет обеспечен, как всегда, в полном объеме. Крикунам, демагогам, верхоглядам, сионистам и прочей шушере должен быть положен конец. – Петр Кирыч зорко оглядел зал. – Есть возражения? Нет? Тогда разъезжаемся по предприятиям, по районам, в орготделе каждый узнает, куда и на чем ехать. И еще один совет: не допускайте провокаций, стычек. Комитету госбезопасности брать изменников родины быстро, без шума и долгих объяснений. Грабителей, насильников и мародеров, а также тех, кто попытается оказывать сопротивление, расстреливать на месте без суда и следствия.
– Петр Кирыч, разрешите вопрос? – встал прокурор области.
– Погоди ты, Хальзов! – Петр Кирыч отмахнулся от прокурора как от назойливой мухи. – В спешке я чуть было не забыл самое главное: мы же не утвердили областной штаб в поддержку ГКЧП. Вот передо мной список кандидатур. Зачитываю: начальник КГБ Баландин, предисполкома Шорников, начальник УВД Ачкасов, начальник гарнизона Муха и ваш покорный слуга. Есть иные предложения?
– Надо бы, Петр Кирыч, внести в список, – подал осторожный голос с места Разинков, – представителей от рабочего класса, для авторитета. – Взгляды Петра Кирыча и Разинкова встретились, оба поняли все без слов.
– Александр Михайлович! – с напускной суровостью загремел с трибуны секретарь обкома. – Разве перечисленные мною высокие должностные лица не авторитетны в области?.. Но криминала не будет, если мы поддержим генерального директора, – скривил губы Петр Кирыч. – Давайте введем в состав нашего ГКЧП от рабочего класса товарища Разинкова.
В зале раздались жидкие хлопки, кое-кто, не выдержав, захихикал. Все отлично знали об отношениях первого и Разинкова: рука мыла руку.
Разинков опять, как всегда, оказался в нужном списке в нужное время.
– Еще вопросы? Предложения? – Петр Кирыч, как старый коршун, из-под своих знаменитых «брежневских» бровей зорко оглядел зал.
– Если позволите? – Звонкий, удивительно чистый от волнения голос Нины Александровны заставил всех примолкнуть, повернуться в ее сторону. Вряд ли кто еще рискнул бы говорить после того, как Петр Кирыч поставил жирную точку. – Скажите, уважаемый Петр Кирыч, стоит ли нам, в Старососненске, копировать московскую модель? Помните, в годы революции в нашем районном городе Елецке создали все, как в Москве, – ЦИК, ВЦИК, а потом товарищ Ленин сказал елецким делегатам: «Хватит валять дурака!» Не окажемся ли мы в таком положении? Паны дерутся, а у холопов чубы трещат.
– Что вы предлагаете? – растерялся Петр Кирыч. Как люто он ненавидел в эти минуты глупую бабу, выпестовал, вынянчил, можно сказать, пригрел змею на своей груди, которая теперь выставляет его на посмешище.
– Давайте подождем несколько дней, мало ли что может произойти? А тут еще конец месяца, трудно с планом, начнутся демонстрации, митинги, забастовки. Вот в Москве все прояснится, и тогда…
– Что тогда? Вы, товарищ Жигульская, меня порой удивляете! – не на шутку рассердился Петр Кирыч. – Вы сомневаетесь в правоте дела? Ждете каких-то мифических забастовок? Народ все понимает, за социалистические идеалы жизни не пожалеет. Пора бы знать, товарищ Жигульская, тем и силен русский народ, что на любого проклятого ворога он наваливается разом, всей мощью.
– Прошу прощения, – продолжала упорствовать Нина Александровна, слыша предостерегающий шепоток, – если весь народ, то… на кого же наваливаться?
– Дура ты, Жигульская! – не выдержал Петр Кирыч, махнул короткопалой рукой. – Лишаю тебя слова! Прошу всем отправляться по намеченным объектам. Партийную дисциплину забыли! Развинтились! Черт знает что! – Петр Кирыч не мог остановиться, будь на месте Жигульской кто-нибудь иной, не сносить ему головы, живо нашел бы управу, кровью бы заставил харкать до конца дней…
Уже в машине Нина Александровна, ошеломленная и растерянная, вспомнила про листовку. Достала, расправила на колене. Стала читать и вздрогнула: «Граждане России! Опомнитесь! Бойкотируйте приказы преступной хунты – ГКЧП! Мало было Янаеву, Крючкову, Пуго высоких постов, решили взобраться по нашим трупам еще выше. Держась за свои неслыханные привилегии, они готовы отправить на тот свет тысячи ни в чем не повинных людей! Нам стало известно, что уже два месяца назад стали спешно расчищать заброшенные бараки сталинских лагерей в Воркуте и на Колыме, на Сахалине и в Забайкалье. Что же это за выродки, судите сами! Пуго – партийный функционер, душитель латышского народа, которого „рука Москвы“ вытащила из Риги. Янаев! Этот пьянчуга с трясущимися от страха руками всю жизнь просидел за чужими широкими спинами, ни дня сам не работал. На Язове – кровь тысяч людей, за его спиной – туча зажиревших генералов, не нюхавших войны, они готовы ради своих роскошных дач пойти на святотатство, изменить воинскому долгу, законно избранной власти. Бакланов греб миллионы, держа в руках военно-промышленный комплекс. А Павлов? Это он своими бесчеловечными действиями обрек на нищету миллионы россиян. Главный кагэбист Крючков вместо того, чтобы охранять государство от покушений, сам устраивает провокации, хочет ввергнуть страну в братоубийственную войну.
Если мы с вами, друзья, сегодня не защитим Конституцию от этих монстров, завтра в Россию возвратится страшный тридцать седьмой год. Но есть еще одна, пожалуй, самая зловещая фигура, которая из-за кулис тайно, но умело готовила переворот. Это Лукьянов, главный идеолог хунты заговорщиков. Это он без конца подчеркивал, что сорок лет дружит с Горбачевым, намекая на собственную всесильность, а когда его поманили более жирным куском, предал. Зачем нам сажать на свою многострадальную шею новых преступников? Хунта не пройдет!» Под листовкой стояла подпись: «Штаб защиты Конституции в Старососненске».
Нина Александровна устало закрыла глаза, откинулась на спинку сиденья. У нее сильно разболелась голова. Трудно понять, что происходит с Россией?! Вот уж истинно сказано: «Дьявол взял у Бога в заклад Россию». Жигульская вдруг испугалась за Русича, за Булатова. Они наверняка сегодня рискуют головой. «Кирычи» своих кресел без крови не отдают.
Войдя в кабинет, Нина Александровна облегченно вздохнула. Здесь все напоминало об иной жизни. Выслушав доклад секретаря, вызвала по селекторной связи начальника ОТК. С сильно бьющимся сердцем стала ждать его появления. И когда Русич, озабоченный, с темными полукружьями под глазами, появился на пороге ее кабинета, невольно напустила не себя начальственно строгий вид, чтобы скрыть заблестевшие радостью глаза…
Алевтина Жучкова торопила мужа, хотя тот и так не ленился. Наконец тайник был выкопан. Альберт, мокрый, распалившийся, выпрямил спину, с ухмылкой отрапортовал из ямы жене-командиру: