Страница 60 из 99
— Что ответишь на это, Онуфрий? — тяжело с хрипами произнес седой как лунь старик, сидевший во главе длинного стола. Сейчас именно он был главой этого неформального объединения, концентрировавшего в своих руках гигантские по объемам финансы. — Мы дали тебе очень большие деньги, чтобы помочь этому боярычу. Ты обещал, что это очень выгодное вложение для нас и скоро вернется к нам сторицей. И что теперь? Я стар, Онурфий, но не глуп. Не надо нас больше кормить сказками про какое-то невероятное лекарство. Эти байки с нанятыми актерами, где они мгновенно выздоравливают, оставь для людей с улицы…
Онуфрий Иванович Рукавишников, действия которого и стали причиной этого собрания, сидел и молчал, поджав губы. На лице застыло каменное ничего не выражавшее выражение, которое, тем не менее, скрывало полыхавший внутри него пожар.
— Или может быть мы чего-то не знаем, Онуфрий? Это был такой план? — старик смотрел устало. Время от времени закрывал глаза, потом снова открывал. — Тебе есть что нам ответить?
Рукавишников с тяжелым вздохом качнулся в кресле. Чувствовал, что его готовы распять, причем, далеко не в фигуральном смысле. Ведь, все эти люди благодаря ему лишились весьма немалых средств. И сейчас все они требовали, если не крови, то, как минимум, ответов на свои непростые вопросы.
— Онуфрий?
А что ему было ответить? Рукавишников скрипнул зубами. Ответов у него пока не было.
А ведь, еще недавно было все совершенно иначе. Ему удалось завязать дружеские отношения с главой рода Скуратовых, заручившись его будущей поддержкой. В его руки попал удивительный медицинский препарат, который лечил едва ли не все известные болезни. Вот-вот на его предприятиях должен был быть налажен выпуск этого препарата, который бы произвел революцию в медицине и нанес одаренным ощутимый удар. Но все это в одночасье рухнуло, когда пропал боярыч Скуратов-Соколов.
— Мы ждем, — в голосе старик уже слушалось плохо сдерживаемое раздражение. — Ты же понимаешь, Онуфрий, что это не может закончится словами… За все в наше жизни… за хорошее и плохое мы должны отвечать… Ты поставил под угрозу наше общее дело.
Рукавишников снова шумно вздохнул.
Несмотря на работавший кондиционер, ему было душно. Душивший его ворот белоснежной рубахи давно уже потемнел от пота. Жутко хотелось рвануть его с мясом и вздохнуть полной грудью.
Он потянулся рукой к пуговице, но по пути случайно коснулся выпяченного внутреннего кармана пиджака. Тут же замер.
Вспомнил, что именно в кармане у него лежал последний из оставшихся у него дозаторов того самого препарата, который должен был перевернуть жизнь в империи. Кажется, это был препарат из элитной серии, который, по словам его сгинувшего партнера, обладал существенно большей эффективностью.
— Онуфрий, нам придется…
И тут Рукавишников решился. Он верил, что не все еще потеряно. Ему лишь нужно было выиграть немного времени. Обязательно, что-нибудь придумает. Из любой ситуации можно найти выход, был уверен он.
— Мне есть что ответить почтенному собранию моих братьев, — уверенный едва не звенящий голос магната прозвучал, как гром среди ясного неба. — Вы слишком спешите призвать меня к ответу за тогда, когда надо проявить немного терпения.
Он решительно поднялся с кресла и пошел к началу стола. В его руке был небольшой медицинский дозатор, который уже успел достать из внутреннего кармана пиджака.
— Вот то, что ты, да и вы все, называете байками и сказками для детей, — Рукавишников протянул старику дозатор, на которой тот взглянул с подозрением. — Я слышал, тебе нездоровиться в последнее время.
Старик печально улыбнулся:
— В моем возрасте это называется старостью. Что ты принес?
— Это лекарство от старости, — глядя ему прямо в глаза, громко проговорил Рукавишников, кладя дозатор на стол и двигая его вперед. На что старик вновь ответил подозрительным взглядом. — Ты давно меня знаешь. Дольше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Я когда-нибудь подводил тебя?
Дуэль взглядов между ними продолжилась недолго. Старик сдался:
— Что мне делать с этим?
— Приложи к руке, все остальное гаджет сделаем сам. Обещаю, ты не будешь разочарован, — тоном дьявола-искусителя продолжал Рукавишников. — В противном случае, я сделаю все, что вы присудите.
Старческая рука, обтянутая пергаментной в пятнах кожей, коснулась дозатора и осторожно приставила его к руке. Раздался еле слышный щелчок и препарат оказался внутри него.
Не прошло и трех секунд, как старик сильно вздрогнул. Его повело назад, руки судорожно вцепились в край стола. Сразу же он шумно задышал.
— Господи…, — ошеломленно прошептал пожилой мужчина сидевший справа.
Едва ли не с мистическим ужасом он смотрел, как со стариком, сидевшим во главе стола, начали происходить невероятные изменения. На глазах стали разглаживаться его морщины на лбу. Кожа желтовато-землистого меняла цвет на телесный. Белая растительность — волосы, борода — стремительно темнели, становясь черными, как смоль.
Через какое-то время, пока в зале стояла едва ли не мертвая тишина, раздался громкий вздох. Человек, еще недавно бывший весьма пожилым и разменявшим девяностолетний возраст, поднял голову и удивленно огляделся.
— Я… Я… Что это со мной такое? — не сразу смог он сформулировать вопрос о своих ощущениях. — Руки… Это мои руки? — поднял растопыренные ладони и поднес их к своим глазам. Все это казалось не его, особенно, аккуратные розовые ногти, больше приличествующие таковым у юноши. — Зеркало…. Дайте зеркало, — но никто и не думал вставать и что-то передавать ему. Все лишь продолжали в диком изумлении глядеть на него. — Черт побери, есть здесь у кого-то зеркало?
Наконец, один из сидевших очнулся. Невысокий плотный мужчина с брюшком медленно встал и, пройдя за спинам остальных, оказался во главе стола. Несколько раз он безуспешно пытался вытащить из внутреннего кармана небольшое зеркальце, но рука все время не попадала туда. То соскальзывала, то не находила карман. Вскоре ему все-таки удалось ухватить небольшой блестящий прямоугольник.
— Вот…
Зеркальце задрожало в его руке, когда он вытянул его в сторону мужчины, сидевшего во главе стола.
— Что? Кто это? — потрясенно прошептал тот, медленно касаясь кожи на своем лице. — Это мое лицо?
Из зеркала на него смотрело лицо далеко не старого мужчины, которому вряд ли можно было дать больше пятидесяти лет.
Но через пару минут ему удалось взять в себя руки. Стальной воли человек.