Страница 23 из 102
— Вот, возьми чемодан, тебе проще убрать его в инвентарь и спуститься. А то мне тяжело будет спускаться с ним, — сказал старик.
Я взял увесистый чемодан, в который, если свернется в позу эмбриона, сможет поместиться Ласка. По весу он где-то килограмм тридцать. И как его старик дотащил?
— Не ожидал тебя увидеть, тем более лично, — сказал я спустившись. — Почему решил приехать?
— Нужно кое-что исследовать. Можно было вызвать вас, но у вас отдых перед выходом в разлом. И заставлять вас ехать ко мне, тратя на это время, которое могли бы провести в кровати, было бы нехорошо. Так что я потратил несколько часов, попросил ребят майора Томаса Янга подбросить меня сюда. Они были так любезны, что даже донесли чемодан до люка.
Мы вошли в бункер. Ласка уже проснулась и стоит у кофеварки в ожидании, когда та сделает кофе.
— О, и ты тоже проснулась? Так даже лучше, — сказал Альберт.
— Так с чем ты к нам приехал? — спросил я.
— Чемоданчик, пожалуйста.
Я извлек его из инвентаря. Ласка с тремя чашками кофе на подносе подошла к нам, одну взял я, другую Ласка, а третья осталась испускать пар на столике, дожидаясь, когда Альберт обратит на нее внимание. Старик открыл чемодан и стал доставать из него разного рода приборы. Один похож на небольшую микроволновку с гранями по полметра. Другой — центрифуга с колбами, а третьим оказался крупный микроскоп. Также ко всему этому добавился ворох баночек, колбочек, мензурок и набор хирургических инструментов.
— Что это такое? — спросила Ласка, с подозрением глядя на хирургические инструменты.
— Это мой походный чемоданчик. Но не беспокойтесь, надеюсь, большинство не потребуется. Я здесь, чтобы подтвердить мою теорию. Как вы знаете, еще недавно я работал на корпоратов, но после нападения, меня начали подозревать, поэтому и пришлось сбежать с ребятами Томаса. Да и за украденными капсулами один хрен пришлось бы кому-то присматривать. Так что я со всеми исследованиями перекочевал в секретную базу, куда свезли большую часть украденных капсул. Так как нас покрывает Алексей Курчатов, то пока расположение этого места удается держать в секрете. Хотя, как слышал, корпорации занимаются активными поисками пропажи. Однако в последнее время они сбавили обороты и готовятся к съезду.
Я сел на стул, попивая кофе и наблюдая за тем, как Альберт расставляет на стол все, что достал из чемодана.
— И много времени это займет? Просто нам скоро надо бы в разлом.
— Нет, не много. К тому же вы все равно сейчас на корабле, так что вам в разломе особо делать нечего.
— Ну, дел-то мы найдем — профессии качать, например, — возразил я. — Но, как бы то ни было, расскажи, что ты хочешь исследовать?
— В идеале — все. Но пока остановимся на крови, коже и волосах. Мне нужно от вас по небольшой щепотке волос, несколько капель крови и по срезу кожи. В принципе, раз вы одинаковы, то думаю, мне хватит образцов с тебя, Тим.
Он взял предметное стекло для микроскопа и небольшие ножницы. Подойдя ко мне, срезал волосы и, положив на стекло, понес к микроскопу. Стал подолгу рассматривать, что-то бормоча под нос.
Мы с Лаской с интересом наблюдали.
— Так. Теперь кровь.
Он подошел ко мне со скальпелем, чуть чиркнул по пальцу и надавил, от чего из раны пошла кровь.
Получено 0,5 урона.
Выдавив несколько капель крови, ученый вернулся и опять уселся за микроскоп.
— Я думал, ты больше инженер или физик и вообще по точным наукам, раз в свое время разрабатывал космические двигатели, — произнес я.
— Ну, я во многих областях специалист. К тому же то, что я исследую, мало относится к биологии. И уверен, вскоре ты в этом сам убедишься.
Тем временем ученый начал крутить небольшую ручку, раздался легкий писк, появился слабый свет.
— Что это за микроскоп? — спросил я.
— О, это необычный микроскоп. Благодаря двум вставленным гемам, он не только может передавать изображение предметов из разлома и аватаров, но еще и имеет разрешающую способность выше обычных. Проще говоря, он выходит за грани привычной нам физики. Теоретически с помощью магии из разлома и всякого рода гемов можно создать микроскоп, который позволит рассмотреть даже атомы, хотя по законам нашего мира это невозможно. Но данный микроскоп на это не способен, впрочем, и то, что он умеет — уже хорошо. На данный момент это обычный микроскоп, только с разрешающей способностью как у электронного микроскопа.
Потом он срезал кожу и также пристально ее рассматривал. Наконец, он со вздохом разогнулся, чуть улыбнулся и сделал приглашающий жест.
— Не хочешь поглядеть?
Я усмехнулся, допил кофе и, подойдя к микроскопу, взглянул. И увидел… огромную клетку кожи с отдельными участками, оболочкой и прочим. То, что обычно в прошлом рисовалось в учебниках на основе того, что получалось после изучения под электронным микроскопом.
— И что? — спросил я.
— Не замечаешь? Процессы жизнедеятельности. Их нет. Но и процессов разложения и смерти тоже. Эта клетка, словно рисунок. Будто кто-то, зная, как она выглядит, нарисовал при помощи красок.
Я оторвался от микроскопа и удивленно глянул на ученого.
— Но самое удивительное то, что всякие листья из разлома или кожа животных из разлома, совсем не так выглядят. Они выглядят просто как разноцветные текстуры, увеличенные в размерах и просто более детализованные. Подозреваю, что если продолжать увеличивать изображение на них, то можно будет разглядеть отдельные пиксели.
— И что ты этим хочешь сказать?
— Что вы необычные. Когда ваши два тела одновременно взорвались, артефакт попытался восстановить вас, но из-за того, что ваше реальное тело и тело аватара разные, артефакт, будучи предметом из разлома, стал собирать вас, используя ваше реальное тело как образец, но из материалов разлома. То есть, когда говорю, что клетка нарисована — она буквально нарисована. А если продолжить увеличивать, то уверен, мы увидим также нарисованные из пикселей атомы, а вот когда мы рассмотрим сами пиксели, вот они уже будут не из того вещества, из которого сделаны атомы, а скорее просто распадутся на три цвета — зеленый, синий и красный. Разлом — это параллельный мир, созданный в цифровом пространстве, но материализовавшийся в целую вселенную со своими законами, такую же большую, как и наша. Все там состоит из пикселей, а те пиксели из более мелких пикселей, и все до мельчайших размеров пока сами пиксели не распадутся на три света. Из чего состоят эти три цвета, и что позволяет им быть соединенными — непонятно.
Я хмыкнул, хотел сказать, что все это интересно, но ученый поднял руку вверх, не давая мне произнести и слова, и продолжил.
— Более того, наш мир тоже непонятно, из чего состоит. Вроде как атомы состоят из электронов, протонов и нейтронов, есть еще другие элементарные частицы — фотоны и нейтрино и так далее, но сейчас не о них. Далее идут кварки, бозоны и прочее. Мы все это открыли, даже построили теории, как это взаимодействует, но фундаментально нам так и непонятно, почему все это именно так взаимодействует. Как непонятно и то, что такое гравитация, и почему она существует, что такое константы, и почему они существуют в нашем мире. То же самое чувство у меня возникло при изучении структуры материи из разлома. Как держатся друг с другом пиксели, почему работают те или иные законы. Ну и разложение пикселей на цвета, которые опять же непонятно как друг с другом связаны. Изучение же вас было важно в контексте того, что вы каким-то образом можете находиться и там, и тут. А это привело к еще большим вопросам и странным выводам.
Я несколько секунд смотрел на него, пытаясь переварить и осмыслить все сказанное.
— То есть, ты хочешь сказать, что как разлом, будучи придуманным ранее нами, превратился в огромный мир со своими законами и константами, так и наш мир может быть просто фантазией, и законы в нем устроены по принципу «просто потому»?