Страница 14 из 73
Глава 10. Не бойся ножа, бойся Кошки и её мамки
С какой-то стати, вместо обжигающей радости или сладкого торжества, я снова ощутил себя ничтожеством. Если бы на месте Неколины была Сонетта, то, возможно, силы чувств хватило бы прикончить меня.
— Почему ты даёшь такому мерзкому ублюдку как я обнимать себя?
Чёрная Кошка вздохнула.
— Всё же ты глупый, — выговорила она мне в грудь. — Вместо этого вопроса, ты должен был спросить себя почему я позволяю говорить эти грубости и не отстраняюсь после них? То есть ты априори встал бы перед выбором: либо я перестала быть избирательной к людям, или ты не мерзкий ублюдок.
— Ох, прости! Я не хотел обидеть тебя так. Знаю, что очень избирательная и даже избранных ещё раз проверишь.
— Именно, — выдохнула она и горячее дыхание прошло сквозь флиску с майкой, согревая мне грудь.
— Просто я чувствую себя так.
— Просто запомни, что пока ты чуток с чувствами Сонетты, я готова к любым унижениям. И это последний раз моего обращения на “ты”.
Хоть это и стрёмно, но я приник носом к макушке Неколины и шумно вдохнул. У неё есть свой запах по которому, оказывается, я очень скучал.
— Жесть, конечно. Ну и это довольно странно.
— Что именно?
— Я думал, ты представляешь Сонетту в самых развратных сценах. Где она жертва насильника.
— В том числе.
— И как же тогда…
— Фантазии не способны затушить свет источника, но без него они просто исчезнут. Сонетта была на грани после вашего отъезда, Мастер. Я нуждаюсь в ней и вдохновляюсь образом.
— У меня очередной приступ самоуничижения.
Вдруг, я ощутил её тёплую ручку на поверх члена. Он и так был растревожен, скажем так, а тут меня едва не согнуло от спазма.
— Могу попробовать вылечить это, Мастер.
Через пятнадцать минут мы уже пили чай с тёть Машей и дядь Сергеем. Оба радовались мне как родному, спрашивали как дела и что с учёбой. Ясное дело, что до каких-то дел у нас с Чёрной Кошкой не дошло — стояли там на лобном месте, тёть Маша заметила и позвала в дом. Я лишь помог сделать несколько фотографий.
Ещё додумался написать Сонетте, что сижу в гостях, а точнее — где! Хотел коротко передать описать случившееся, но совершенно не нашёл слов. Было проще сослаться на маму Неколины и её настойчивость.
Опять же, не прошло и получаса, как мы, весьма напившись чая, сидели в комнате Чёрной Кошки уже в компании сестры. Она пришла взволнованная и нервозность не покинула её до сих пор.
— Вообще-то я хотела сама сказать тебе про Самми.
— Ладно уже, — отвлеклась от обработки новых фото Неколина. — Я предполагала, что вы сможете понять друг друга.
Она сидит за огромным и дорогущим монитором, широкоформатного типа и качественной матрицей для обработки видео. Снизу мерно шумит мощнейший системник.
— Если честно, — комментирует Сонетта, — пока что всё как было.
— Я же не виню тебя за это. Будет неправильно говорить это в присутствии Самуила, но его прощение было неизбежно.
— Ну нет, Линка!
— При условии, что он приехал не погостить и развеяться, а навсегда.
— Навсегда?.. — неуверенно проговорила Сонетта, переведя взгляд с подруги на меня.
Неколина быстро обернулась на мою сестричку и снова вернула взгляд к фоторедактору.
— Образно выражаясь. В институт-то ездить всё равно придётся.
— Но-о-о… Самми? — уставилась на меня Сонетта.
— Да куплю, в конце концов, велик или самокат, — отозвался я, — чтобы быстро до Клина доезжать, а там уже не долго до Москвы. Полчаса на Скайвее.
— Так ты не уедешь после каникул? — поражённо переспросила Нетта.
— Знаешь, чтобы не нагнетать лишнего пафоса, — нервно рассмеялся я, — особо над этим не думал. Но именно сваливать после каникул не собирался. Мы же с батей вернулись к вам. Во всяком случае он сказал, что мы снова переезжаем сюда.
— Самми! — взвизгнула Сонетта и бросилась обниматься. Я как блаженный дурачок подскочил с кровати и встретил её на полпути. Не хватало только слёз но их, всё же, удалось сдержать.
— Господи, Неттка, какая ты дурочка, — услышал я со стороны стола.
— Неправда! — несколько в нос, отозвалась сестричка и выбралась из объятий. — Мне мама говорила, что только дядь Костя останется, а Самуилу будет удобно ездить с квартиры в Москве.
— Логично, — прокомментировала Неколина.
— В общем, — посмотрела на меня влажными глазами Сонетта, — я рада.
Разведя руками и улыбаясь, отвечаю:
— Ну, я как бы тоже.
— То есть как “как бы”? — опешила она, а Неколина издала смешок.
— Блин! Я не то хотел сказать.
Сестра уставилась на меня непонимающе.
— А что?
— Ну, я рад, конечно, сильно рад. Просто это не какое-то одно чувство. У меня там всё смешалось, словно продираюсь сквозь колючки. Это радость смешанная со страданием.
— Я не понимаю, Самми, — скуксилась сестра.
— Он хочет сказать, что рад даже больше, чем ты, — пришла на подмогу Чёрная Кошка. — Готов даже броситься в котёл с раскалённым маслом. Или наоборот в ледяную реку. Чтобы его разом начали сечь сотней плетей.
— Самми-и-и?.. — протянула сестра, вопросительно уставившись.
— В общем-то, да, — рассмеялся я. — Где-то около того. Но ты, пожалуйста, не думай над этим. Самые первые слова Неколины самые точные.
— Что ты рад больше меня? — уточнила на всякий случай Сонетта.
— Ага.
— Ну уж нет, — наконец расслабилась она, — я больше.
— Даже сможешь в щёчку меня поцеловать?
Ход был немножечко подлым, но весёлое настроение всё оправдало.
— Эй, ты не должен проверять меня!
— Но я живу полгода без твоих поцелуйчиков. Мне уже совсем не терпится.
Сонетта замялась, а Неколина в это время бросила редактировать и уставилась на нас во все глаза.
— Ладно. Согласна на один.
— В правую, пожалуйста, — показал я.
— Муа!
— Ой! — картинно схватился я за грудь. — Самую чуточку не хватило — можно ещё в левую?
— Можно, — качнула головой Сонетта, — но ты совсем обнаглел. И ещё они у тебя колючие.
— Ох, прости! Сегодня же побреюсь.
— Уже не надо, — улыбнулась сестричка и чмокнула в левую.
Ещё немногим позже эти две кошки-подружки выгнали меня из комнаты, оставив наедине с мыслями. Точнее говоря, я бы начал вращать большой водоворот саморефлексии только надев кроссовки и выскочив на мороз, но родители Неколины внесли свой корректив. Первым попросил помощи дядь Сергей: с ним мы перенесли несколько крупных горшков из теплицы в теплицу, потом перекидали кучу мешков с плодородной землёй из одного места в другое. В такую погоду и время года в теплицах очень влажно, поэтому я не смог сразу пойти домой и тётя Маша тут же взяла в оборот “любимого котика”. Ясное дело не в присутствии мужа, а только когда тот вышел дальше наводить порядок в теплицах.
Она выдала новую майку, проследила, чтобы я переоделся и “любезно” обтёрла меня по пояс полотенцем. Это всё хорошо и могло быть даже приятно, будь моя голова набита каким-нибудь керамзитом или корой для орхидей, но, в момент, когда эта мамаша трётся грудью об спину, причём я явно ощущаю твёрдость крупных сосков — это жесть и очень напрягает. Мне даже кажется, я меньше взмок в теплицах, чем от переживаний, что в душевую кто-то зайдёт. Или постучит!
Домой примчал в чужой рубашке, теплом пуховом жилете и флиской поверх. Может оно было и не лишним, градусники и прогнозы, как один, показывают минус десять, просто в комплекте с приставаниями тёть Маши стало не очень. А что если бы она в точь как дочка ухватила бы меня за член? Да нифига подобного, чтобы я сумел выкрутиться! Стоял бы там, как послушный мальчик, ещё бы подмахивал и постанывал — это полный писец!