Каратель

— Товарищ майор, я вам забыл сказать. Похоже пенсионеров в Улусе тоже подстреленные мной парни порезали.

— Слушай…да, Паша, я же сказал, на медаль я представление напишу, что ты никак успокоится не можешь…

— Да вы меня дослушайте. Я с потерпевшей в больнице разговаривал (взгляд начальника милиции стал очень душным, если бы не овцы, он бы мне объяснил последствия засовывания младшим начальственным составом любопытного носа вне рамок их компетенции, но овцы мешали майору быть со мной откровенным). Она сказала, что у одного из нападавших был тонкий красный пояс. У раненого, когда он на корточках стоял, из-под брюк полоска красных трусов вылезла. Может женщина эти трусы видела.

— Ладно, проверим, отработаем…— майор, видно, хотел что-то еще сказать, но только сердито отвернулся.

Ни тел, ни тягача на шоссе мы уже не нашли, наверное, следственно-оперативная группа осмотр места происшествия уже закончила. В конце пути нам встретилась группа из шести конных пастухов, которые не торопясь, вдоль дороги, ехали в направлении, откуда мы прибыли. Наверное, ехала смена пешим пастухам, что гнали овечек в Улус. «КАМАЗ» Бориса черным китом заполнил почти всю стоянку возле милиции, мой покалеченный мотоцикл был выгружен и стоял у входа. Майор, на бегу попрощался со мной, и исчез в недрах отдела. Водитель, убежавший вместе с начальником, через пять минут вернулся, сунув мне в руку картонный квадратик упаковки «макаровских» патронов, затем молча довез до зоны. Демон, всхлипывая от наслаждения и роняя тягучую слюну, в одно мгновение сожрал бачок каши с мясом и упал на пол вольера в ту же секунду, как вошел в него. В нашем расположении все спали. Я тихонько сунул свой рюкзак поглубже, под кровать и не раздеваясь, упал на, по-уставному застеленную одеялом, койку. Заснул я еще в падении, чтобы через секунду открыть глаза от злого удара в плечо.

Через окна в помещение проникал серый рассвет, а надо мной склонились недобрые лица моих коллег.

— Ты, Паша, скажи нам, где ты был? — Пахом, было видно, сдерживался из последних сил, чтобы не дать мне в глаз: — Мы тебя, сучонка, вчера, по городу, пол дня искали. Сегодня уже вертолет должен прилететь и начальство из московской группы, что бы тебя искать.

Я должен был испугаться, что сейчас отхвачу от своих, очень сердитых, товарищей, но сил бояться не было, адреналин прятался где-то в глубине организма, хотелось только смежить веки и пусть весь мир подождет.

— Блин, Пахом, дайте кофе, а то усну. Я не виноват, сообщить о себе не мог.

— Да ты совсем охуел — меня встряхнули, но я болтался как плюшевый заяц, сил отвечать или вырываться не было.

— Дайте двойной кофе, и я все расскажу. Если потом скажете, что я не прав, можете меня отпиздить. А пока кофе и не давайте мне уснуть.

Через пару минут мне сунули в руку большую кружку с обжигающей черной жидкостью, дали сделать пару глотков дегтярного и горького напитка, после чего потребовали говорить.

— Короче, овцы не простые, а личное имущество кого-то из местных начальников. Поэтому, майор сказал, что напишет представление на медаль и прокурорских приструнит — наполненный кофе под самое горло и открывший глаза полностью, закончил я свой рассказ в полной тишине.

— Все, Паша, мы все поняли, давай спи — у меня осторожно вынули из ладоней опустевшую кружку, в несколько рук подняли, сняли мою грязную и вонючую одежду и, легонько толкнув в плечо, отправили на простынь, накрыв сверху одеялом. Секунду назад казалось, что от кислого вкуса черного кофе во рту и попавшего в кровь кофеина, я не усну, но больше я не успел подумать ни о чем, уснул, спокойно и без сновидений.

Вертолет на мои поиски, конечно, не прислали, но два полковника, один в милицейской, а второй «зеленый», по мою душу прибыли, поэтому меня растолкали около двух часов дня, с применением физической силы, заставив перебирать гудящие ноги, загнали под холодный душ в солдатской бане, и через полчаса, чистый и одетый по форме, я предстал перед московскими гостями. Мой доклад господа-товарищи полковники выслушали с каменными лицами, задали пару заковыристых вопросов, которые говорили, что материалы дела они изучили, а затем, как будто, отработав какую-то обязательную программу, заулыбались, сменив температуру разговора на более душевную.

— Вы, товарищ сержант, не напрягайтесь особо. Прокуратура к вам претензий иметь не будет. Водитель этот, Борис, да, Борис, ваши слова подтвердил полностью. Парни эти были в разработке КГБ, но ушли из-под контроля. Да и похоже, к убийству в поселке они отношение имеют. Местные опера того что в больнице лежит, на это раскрутили, он и поплыл. Конечно, валит все на покойников, говорит, что сам в стороне стоял. Так что, все будет нормально. Давай, отдыхай, а завтра на службу. Вам тут всего неделю осталось, поэтому, надеемся, все будет тихо, до вашего отъезда.

Пожав мне руку, полковники направились к черной «Волге», стоящей у ворот, а я, накормив и выгуляв пса, скинул форму и снова упал в койку, блаженно вытягивая ноющее каждой клеточкой, тело.

Накаркали товарищи полковники на прощание. Но когда мы это поняли, было уже поздно что-то менять. А начиналось все вполне невинно.

Глава 20

Глава двадцатая. Разборка в Маленьком Токио.

Подняли нас в семь утра. Восемь человек и старший — старший сержант Пахомов, беззлобно матерясь в сторону парочки счастливчиков, остающихся в казарме а также тех, кто этой ночью крепил контакты с местным населением по другим адресам. Наскоро закинув в себя по бутерброду с холодной тушенкой из отрядного НЗ, который на общие деньги закупили в гостеприимном магазине и наскоро приведя себя в порядок, двинулись в РОВД по срочному вызову, поступившему от дежурного по отдела. Ровно в восемь часов собрались в Ленинской комнате, злые и не выспавшиеся.

— Задача на сегодня — выезжаете со старшим участковым капитаном Гооловым в поселок Хайган. — начальник РОВД махнул рукой в сторону участкового с круглым как луна лицом цвета кирпича: — В течении дня проводите рейд под его руководством по соблюдению общественного порядка, профилактике правонарушений. Сотрудники ГАИ работают по своим задачам. Вечером, в восемнадцать часов сворачиваетесь и обратно и самостоятельно прибываете в Улус. Вопросы есть? Вопросов нет. Капитан, забирайте их.

Старший участковый не переставал улыбаться ни на минуту. Он был так нам рад, всем и каждому в отдельности, что это пугало. Загрузившись в «УАЗ» участкового и ГАИшные «шестерки», мы, небольшим караванчиком, по утреннему холодку, выехали в Хайган.

До Хайгана было около восьмидесяти километров узкой, но ухоженной, асфальтированной дороги. Население поселка было на сто процентов местное. Чем оно том занималось? Капитан Гоолов, в машину которого я попал, уверенно вертя баранку, улыбаясь и одновременно посвящая нас в жизнь республиканской глубинки, сказал, что кроме как сельским хозяйством, заниматься в поселке, практически нечем. Советскую милицию в таежном уголке представляют два участковых — товарищ капитан и старший лейтенант Мангулов, который сейчас находиться в отпуске. Так как участок обслуживания участковых включает еще три деревни, то оставшись без напарника, капитан несколько задолбался, поэтому сегодня мы поможем ему подправить показатели. Ведь правда, парни? Сегодня всех построим!

При этом участковый, который половину времени не следил за дорогой, а оборачивался к нам за подтверждением его планов, мечтательно закатывал узкие глазки, а улыбался так широко, что казалось его толстые, как у хомяка щеки, сейчас треснут. Казалось, что узкая полоска дороги будет изгибаться вокруг сопок бесконечно, но и она кончилась, и мы въехали в привольно раскинувшееся село, застроенное, в основном, одинаковыми кирпичными домами на две семьи. Машины развернулись на небольшом пятачке перед небольшим, двухэтажным зданием из железобетонных панелей, облицованных белой смальтой. Половина панелей были глухие, немногочисленные окна были прикрыты толстыми прутьями решеток, вопреки противопожарным правилам, наглухо вмурованным в бетон. Справа от металлической двери гордо алела вывеска «Опорный пункт милиции».