Страница 152 из 155
Вероника жила по режиму. Она росла аккуратной и пунктуальной девочкой, вовремя ложилась спать и не опаздывала к столу. Почти все остальные члены семьи такой пунктуальностью не отличались, перекусывали когда придется, и Веронику это раздражало. Даже мама кормила ее не по часам, а по требованию, но требовала Вероника по часам.
И раньше это было проблемой только мамы и Вероники. Но когда малышка полностью перешла на твердую пищу, то стала есть за общим столом и сердиться, если присутствовали не все. Она уже научилась самостоятельно подниматься по лестнице, толкаться всем телом в дверь кабинета и вести папу кушать. Теперь она научилась находить и Астрид.
— Кусять, Астить, — объясняла она по дороге.
— Да я знаю, я без тебя справлюсь, — недовольно отвечала старшая сестра.
— Неть.
По дороге они встретили папу, который сидел на веранде с газетой и трубкой. Каждое утро в почтовом ящике материализовывался «Вестник», новостной листок Мистерии, а через три дня он бесследно растворялся, так что папа никогда не пропускал ежедневное чтение.
— Папа, кусять, — взяла за руку и его Вероника.
— Угу, — кивнул тот, читая на ходу.
Енот сегодня целиком посвятил себя уборке, так что обед приготовила мама. Потушила говядину с овощами. Астрид больше нравилось жареное мясо, но Веронике такое пока нельзя, а мама ленится готовить отдельно.
— Готовить отдельно?! — возмутилась мама, когда Астрид высказала свое недовольство вслух. — В начале жизни я жила в лесу и ела сырое мясо!
— А это вкусно? — заинтересовалась Астрид.
Ей никогда не давали сырого мяса.
— Нет. Там же ни соли, ни специй, ни соусов, — перечисляла Лахджа с лопаточкой в руке. — Хотя одна специя там была… но жрать ее сырой — это как желчный пузырь сожрать. Для людей, кстати, смертельно опасно.
— Да ну, правда, что ли? — хмыкнул Майно, не отрываясь от газеты.
Закончив есть и допив какао, Вероника кульком сползла со своего стульчика и деловито затопала в гостиную. Послеобеденное время она посвящала творчеству — строила башенки, лепила из пластилина, рисовала каляки-маляки.
Астрид, посмотрев, как сестра покрывает бумагу узорами, захотела тоже, и сбегала за красками. Цветные карандаши — это для мелюзги вроде Вероники, а Астрид уже большая, так что будет рисовать акварелью. Она брызнула на бумагу водой, смочила кисточку, обмакнула ее в желтый и размашисто нарисовала кружок.
Это будет солнце.
Вероника сразу заинтересовалась. Она забыла про карандаши, подошла к сестре, пару минут смотрела, как та рисует голубое небо, и наконец попросила:
— Дяй.
— Нет, это мне подарили, — отказала Астрид.
Вероника вздохнула и уселась рядом. Некоторое время она терпеливо смотрела, а потом повторила:
— Дяй.
— Нет!
— Дяй!
— У тебя есть карандаши! Ты вся измажешься! Как я!
Вероника завистливо закусила губу. Она хотела быть как Астрид. Рисовать красками. Измазаться красками. Она шумно засопела… а потом схватила палетку с кисточкой и бросилась бежать!
Астрид такого не ожидала, и поначалу опешила. Но потом решила, что драться с настолько более слабым противником — ниже ее достоинства, и стала спокойно смотреть, как Вероника разрисовывает пол… стены… енота… Ихалайнен возмущенно заверещал.
На его гневные мысли явилась мама. Она похвалила картинку Астрид, но краски у Вероники отняла и унесла.
— Получите, когда научитесь себя вести, — сказала она.
Астрид уселась на диван и продолжила спокойно смотреть. Когда Вероника снова принялась рисовать, она только хмыкнула. Опять штука. Эксперимент идет по плану.
— Ма-ам!.. — крикнула она все же.
Вернувшаяся мама недоуменно уставилась на краски в руках Вероники. Она только что заперла их в письменном столе.
— Как?.. — прищурилась Лахджа.
— Штука, — пожала плечами Астрид.
В другое время мама стала бы выяснять, но сейчас она торопилась — их с папой пригласили к соседям на фуршет. Несколько дней назад домой вернулся Гетцер Гальвени, хозяин усадьбы, что к востоку от Дегатти. В прошлую луну он наконец-то закончил магистратуру и теперь, кажется, собирался жить в фамильной усадьбе постоянно. И приехал он не один, а с невестой и лучшим другом, которого пригласил погостить до конца каникул.
Причем невеста его хоть и из старой волшебной семьи, но абсолютно немогущая. Что же до лучшего друга, то он чародей не из последних, преподает в Клеверном Ансамбле… но при этом ботвинник. Хорошо, что он усадьбой Гальвени не владеет, а только гостит — иначе скандалиоз был бы на всю Радужную Бухту. Эльфа среди соседей они еще кое-как терпят, но уж ботвинника, свинолюда… еще хуже были бы разве что гоблины.
Лахджа представила возмущение всех этих стариков с древними фамилиями, и ей стало смешно.
— Мы на пару часиков, — сказала она, надевая мантилью. — Пригляди за сестрой.
— Лядна, — сказала Вероника, беря Астрид за руку. — Пидем.
Астрид нахмурилась. Мама же ее попросила.
Ее же?.. Точно ее.
Сначала Астрид еще порисовала с Вероникой, но краски быстро кончились, а енот стал совсем злым. Астрид не понимала, почему, ведь она все исправила. Они, конечно, немного испортили занавески, но Астрид же потом вырезала все испачканные места ножницами, так что осталось только чистое. А стены и Веронику отмыть нетрудно.
Потом они смотрели дальнозеркало, но «Слово волшебства» уже закончилось, а по другим номерам ничего хорошего не показывали. Астрид минут пять читала афишу, которую всегда печатали на задней странице папиной газеты, но там были только скучные зеркало-лекции, театральные представления и одеонские споры, а гладиаторские бои со Стальной Арены будут вечером. И папа все равно не разрешит их смотреть, потому что там кровища, и детям это нельзя. А папе можно.
Потом они поиграли в кукольное чаепитие. Астрид вынесла на террасу свой набор посуды, рассадила вокруг всех принцесс-волшебниц и Веронику, и принялась вести такие же степенные беседы, которые всегда ведет тетя Леонетт Рокуалли, когда приходит к маме в гости. Вероника и куклы внимательно слушали и пытались пить из чашек, но там было пусто, потому что сама Астрид заваривать чай еще не умела, а енот почему-то помогать не захотел.
Потом Астрид стало скучно. Она чувствовала, что начинает вырастать из кукольного чаепития. Она бы поиграла в уош, прятки или огробег, но не с кем, потому что мамы и папы нет, а Вероника до спортивных игр еще не доросла.
Была бы здесь Пырялка, они бы вместе придумали что-то интересное, но Пырялки нет, есть только Вероника, а Вероника глупая, хотя и умеет делать штуку.
Но штука тоже перестала быть интересной, потому что ничего нового.