Тени под водой

Эллисон Майклс

Тени под водой

6 лет назад

– Нам нужно развестись.

Вместо завтрака подал к столу Бен. Обычно он готовил что-то на скорую руку, но сегодня его подача была отвратительной. Горькой на вкус и тяжёлой для переваривания.

Едва Эвелин появилась в кухне, шаркая белыми тапочками по кафелю, он вытянулся во весь рост и опёрся руками о столешницу. Искал опору, чтобы не струсить перед тем, что собирался сказать. Что собирался разрушить.

Жена так и замерла в дверном проёме, беззащитная и беспомощная в своей розовой ночнушке. Дымчато-серые глаза всё ещё пребывали во власти сна и с прищуром глядели на мужчину около кухонного островка. Он казался астральным силуэтом среди бежевых стен и матовых поверхностей. Мираж посреди пустыни, которая поселилась во рту.

Решив, что ей это почудилось, что убивающая фраза была продолжением её сноведений, Эвелин лишь заправила всколоченную прядь за ухо и прошаркала дальше в кухню. Потянулась к навесному шкафчику за кружкой и включила кофеварку. Ей срочно нужна была доза кофеина, чтобы смутные иллюзии рассеялись, чтобы воображаемые звуки растворились в реальности.

– Ты слышала меня? – Мягко, но настойчиво спросил Бен, не сводя взгляда с жены, которую вскоре собирался сделать бывшей.

– Прости, я ничего не соображаю. Плохо спала сегодня. Всю ночь мучило какое-то плохое предчувствие.

«Не удивительно», – подумал Бен. Эвелин всегда тонко чувствовала всё, что происходит вокруг. Ссора могла не разразиться, обида не вспыхнуть, а она уже точно знала, что произойдёт. Бен всегда доверял чутью жены. Оно не подвело и в этот раз.

– Оставь, – Бен аккуратно коснулся нежных рук супруги, отбирая чашку. Ни к чему ей сейчас были лишние предметы под рукой, которыми можно швыряться. А в приступе гнева Эвелин О’Хара была способна на многое, и меткости ей было не занимать.

Бен взял жену за плечи и повернул к себе. Почувствовал холодную кожу под подушечками пальцев и позволил себе вспомнить, как раньше эта кожа вызывала в нём непристойное желание. Как его мутило от страсти при одном лишь касании, теперь же мутило лишь от чувства вины.

Эта уже давно чужая женщина взглянула на него так, будто поняла, что сейчас услышит что-то, что навсегда перевернёт её мир.

– Нам нужно развестись, Эвелин. – Повторил Бен уже более ровным голосом. – Я ухожу.

– Что?

Кофеварка зашипела и забурлила, накаляясь вместе с Эвелин. В кухне появилось слишком много кипящих предметов.

– У нас давно всё разладилось. Я не хочу больше мучить ни тебя, ни себя. Я хочу развод.

Эвелин не сразу сообразила, что за пришелец перед ней и на каком языке он разговаривает.

– Разладилось? – Заикаясь, спросила она. – Что ты такое выдумываешь? У нас всё просто замечательно.

Бен прикрыл глаза от невыносимой тоски и выдохнул всего себя. Он знал, что утро выдастся непростым, но не думал, что говорить подобные вещи женщине, с которой ещё недавно обменивался клятвами бесконечной любви, будет так тяжело.

– Ничего не замечательно, Эвелин. Может, тебе так казалось, но не мне.

– О чём ты? – Женщина окончательно сбросила дурманящий сон. – Я ничего не понимаю.

Кофеварка уже заходилась от натуги, превращая ароматные зёрна в бодрящий напиток. Вот только в бодрости уже никто не нуждался.

– Наш брак был ошибкой. Я знал это ещё в самом начале, но… думал, что у нас получится. Но ничего не получается. Я не люблю тебя так, как ты того заслуживаешь. Поэтому мне лучше уйти.

Ошибка? Их брак был скоропалительным, немного преждевременным и не всегда таким уж простым, как у других. Но Эвелин никогда бы не посмела назвать его ошибкой. По крайней мере, для неё он таким не был. Она любила Бена. Сильно и безоговорочно. И думала, что он любит в ответ. Но всё оказалось обманом.

– Как ты смеешь такое говорить? – Вскипела Эвелин на пару с кофеваркой, которая закончила свою работу и пустила напиток по клапанам. Горячий кофе лужицей потёк по столу. – А ты меня спросил, прежде чем делать такие выводы? Для меня всё было взаправду! Я люблю тебя, Бен!

– А я тебя больше нет.

Некоторые умеют бить словами. Бен ударил её под самый дых, на мгновение лишил возможности дышать.

И тут до неё дошло.

– У тебя кто-то есть. Ты полюбил другую.

Бен уставился на узор кухонной столешницы, которую они вместе выбирали, на которой вместе готовили ужин, куда он усаживал её и медленно расстёгивал шёлковый халат. Встряхнув головой, он прогнал воспоминания. Они больше не приносили того тёплого чувства в животе, что раньше.

– Значит, другая… Ты крутил роман у меня за спиной. – Каждое слово резало по нёбу проволокой, царапало язык, выпуская кровавую боль. – Поверить не могу! Кто она?

– Эвелин, не мучай сама себя. Это неважно.

– Для меня важно! Это та Келли из отдела снабжения? Или Линда, секретарша твоего босса? Я же помню, как они крутились вокруг тебя на рождественском корпоративе…

Бен лишь помотал головой. Он не скажет, кто она. Не сейчас. Как только Эвелин узнает её имя, она их не простит.

– Я соберу сумку и сегодня переночую в отеле. Ты можешь оставаться здесь, сколько нужно. Но… – Бен ненавидел себя за то, что хотел сказать. – Этот дом принадлежал моим родителям, поэтому я попрошу тебя съехать, как только ты будешь в состоянии. Прости меня.

И он скрылся в тишине дома, оставив Эвелин одну посреди продрогшей кухни в одной сорочке и смятении.

Кофейная жижа успела растечься по всему шкафчику и стекала на белый пол. Капли с еле слышным плеском встречались с кафелем, и это были единственные звуки в пустующей кухне, которые звучали в унисон с кричащими мыслями.

Так же по капле утекала её жизнь.

Глава 1

Звонок прорубил тишину, как топор трухлявый пень. Эвелин как раз дописывала статью об открытии музея в районе Запад Энд, когда писклявый перезвон отвлёк её от работы. Палец замер над клавишей пробела, рука потянулась за мобильником.

Мама.

Только не сейчас. Совсем не вовремя ей захотелось поболтать с дочерью, с которой они не виделись вот уже четыре года. После переезда Эвелин в Атланту они перебрасывались звонками с ловкостью ленивых игроков в регби. Но мамина подача всегда была сильнее. Она первой звонила Эвелин, чтобы узнать, как дела, напомнить, что в Сент-Клере осталась частичка её самой.

После развода Эвелин старалась навещать семью и приезжала в родные края несколько раз в год, но это оказалось слишком тяжело. И она перестала ездить. Каждый раз, как имя матери высвечивалось на экране телефона, сердце Эвелин сковывал стыд. Мама была ни в чём не виновата, но Эвелин пришлось оборвать все связи с прошлым, даже с самым дорогим ей человеком.

Телефон замолк. В кабинете снова стало тихо. Идеальная атмосфера для работы, но отвратительная для мук совести. Она потом перезвонит. Нужно поскорее закончить статью и сдать на вычитку Сьюзен, главному редактору «Gloss Magazine», местной версии популярных «Vogue» и «Glamour». Потом разместить на сайте, который редакция вела попутно с печатным изданием – для тех, кто не выпускал телефона из рук и считал бумагу прошлым веком.

Вчера Эвелин посчастливилось попасть за закрытые двери арт-галереи «Silver», приятно побеседовать с учредителем и первой взглянуть на выставленную коллекцию картин в стиле Поп-арт. Пришлось вежливо похвалить работы современных художников, хотя Эвелин ничего не понимала в подобной живописи и вдохновилась разве что ярким изображением Мэрилин Монро с жёлтыми волосами. Она сделала несколько снимков на свой полупрофессиональный «Canon», вдохнула аромат ещё не хоженых мраморных плит и выслушала истории создания выставленных в коллекции полотен.

Теперь же нужно всё это скомпоновать в интересный текст, дополнить красочными снимками и цитатами директора галереи. На всё про всё у неё полчаса, чтобы сдать готовый материал вовремя и пустить выпуск в печать. Сьюзен Паркер была лучшей из начальниц, о которой можно было мечтать, но к срокам и публикациям она относилась серьёзно и не терпела проволочек.