Страница 71 из 75
— Да-да, сейчас, — Николай Николаевич грузно поднялся с места, подошел к стенке, открыл крышку секретера и достал из глубин шкафа скоросшиватель, похожий на тот, в котором архивариус хранил свой архив.
Темное дерево югославской мебели таинственно подмигивало стеклянными дверцами посудных шкафов, за которыми разместился хрусталь и посуда для гостей. У нас стояла похожая стенка, но светлого оттенка. Мама вообще не любила темный цвет в доме. Я так и не убедил родителей выкинуть на свалку этот «гробик», занимающий всю стену в квартире, и приобрести что-то легкое и современное.
Мама отмахивалась от моего предложения и уверяла, что современную мебель делают из картона и в неё ничего не поместится. Ну да, советская мебель славилась своими вместительными антресолями и громадными шкафами. Мы спокойно прятались в платяных отделах за одеждой, играя в пятки с двоюродными братьями и сестрами.
Я разглядывал стенку, все больше погружаясь в воспоминания детства. На нижних полках у Блохинцевых разместился немецкий набор, украшенный корпулентными веселыми девами, с супницей и стопками разнокалиберных тарелок, изящными чайными чашками и даже пирожковыми тарелочками. Такой был у моей одноклассницы — дочери военного, назывался он, как сейчас помню, сервиз «Мадонна».
Когда семья Бурлаевых вернулась из Германской Демократической Республики, мы всем двором ходили к ним в двухкомнатную квартиру на пятом этаже чуть ли не на экскурсии.
Благодаря Маринке ребята нашего двора одними из первых попробовали импортные жвачки, познакомились с видеоплеером. Девчонки ахали над журналами с модой «Бурда». Парни постарше — друзья старшего брата соседки — разглядывали картинки техники в мужских изданиях.
Но нас, мальчишек помладше, мода и приемники мало интересовали. Мы трепетали над игрушечным поездом с настоящей железной дорогой, который был у Маринкиного брата. Это было шедевр. Маленькие вагоны с иностранными надписями приводили в восхищение. Цистерны, товарные платформы, паровоз, рельсы — такая игрушка была мечтой каждого из нас. Увы, в свободной продаже в магазине «Игрушки» в нашей провинции такого было не купить и даже не достать.
— Алексей? — голос Блохинцева вернул меня из будущего в мое прошлое.
— Простите, задумался, — откликнулся я, склоняясь над картой, которую Лесовой разложил на столе, подальше от пирожков, пиал с вареньем и чая.
— Вот видите, Алексей? — мозолистый указательный палец, чуть отмеченный никотином, уперся в значок на схеме.
— Вижу, — точка входа была обозначена то ли рыбой, то ли закорючкой, без увеличительного стекла не разобрать.
— Теперь смотри сюда, — Степан Иванович снова перешел на «ты». Надо уже предложить ему не выкать мне. — Что видишь?
— Ого, — я склонился еще ниже, пристально вглядываясь в схему, которую нашел в папке архивариуса. — Ого, — повторил я, сравнивая две карты и понимая, что точка, похожая на рыбку, на втором рисунке отсутствовала. — Это как же так? Получается, ваша идея о том, что все карты нужно собрать, чтобы отыскать схрон, совершенно логична.
Я выпрямился и наткнулся на довольные взгляды обоих мужчин. Лена чуть толкнула меня в бок, отодвигая, и тоже наклонилась над обеими картами. Я вышел из-за стола и присел на подлокотник, чтобы не смущать девушку, сидя за её спиной.
— Вы давно это обнаружили? — поинтересовался у друзей-историков.
— Когда нам в руки попала вторая схема, — ответил Николай Николаевич.
— А потом нашу догадку подтвердил Федор Васильевич, — подхватил Степан Иванович.
— Угу, мы пытались найти еще схемы, но оставили эту затею, — махнул рукой Блохинцев.
— Они разве не у архивариуса? — удивился я.
— К сожалению, нет. У него хранилась… Черт! Николай! Мы с тобой глупцы! Это же надо! Какие мы с тобой откровенные глупцы! — вдруг воскликнул Лесовой.
— Что? Почему? Степан, что такое? — Блохинцев приподнял бровь, глядя на ругающегося друга.
— Коля! — торжественно объявил Степан Иванович. — Заявляю официально, мы — слепые бестолочи! Леночка, что там нужно кушать для памяти?
— Для памяти? Ну, чеснок, ягоды всякие тоже хорошо, еще морскую капусту можно, в ней много йода, это улучшает логическое мышление и повышает внимание. Пожуй, еще орехи не помешают.
— Запомнил? — обратился Лесовой к другу-доктору.
— Я и так знал, — проворчал сосед. — Давай уже, рассказывай, что за идея пришла в твою неугомонную голову.
— Ты понимаешь, это же просто было у нас под носом! И ведь каков хитрец, Федор свет Васильевич, а? Это же надо! И не сказал ничего, интриган старый! А все почему? Потому что я не согласился занять его место!
— Степа! — Николай Николаевич оборвал сумбурную речь друга. — По существу, пожалуйста.
— О, прошу прощения, увлекся! — отец как-то сразу выдохнул, улыбнулся и поделился идеей, которая его осенила. — Самая главная карта, схема-ключ, должна была храниться у архивариуса! И Алексей её нашел! Вот она! — мужской палец ткнулся в документ, который я обнаружил в доме старого Лесакова в часах с кукушкой.
— Ты уверен? — Блохинцев не скрывал скепсис в голосе. — Зная Василича, смею предположить, что этот хитрый черт мог наоборот спрятать у себя фальшивку. Точнее, не фальшивку, а какую-нибудь пятую версию, или финальную карту. Просто чтобы усложнить путь искателям. Ты же помнишь, его медом не корми, дай головоломку придумать. Да такую, что без бутылки не разобраться… — доктор смущенно покосился на дочь, хохотнув над собственной шуткой.
— Да черт с ней с бутылкой, — отмахнулся Лесовой, явно пропустив юмор друга мимо ушей. — Ты пойми, именно потому, что Федор любил загадки, эта карта и должны быть основной! Он её завещал следующему наследнику! Понимаешь? И все обставил в своем стиле: если доверенное лицо не справится, значит, тайна умрет вместе с архивариусом. Хотя я сомневаюсь, что Лесаков планировал помереть так внезапно. Скорее, он собирался все обставить таким образом, чтобы в случае провала назначить другого наследником. Но я больше чем уверен, что к тому времени, как старик попал в больницу, на Алексея он уже имел и виды, и далеко идущие планы. Я-то трижды отказался занять сомнительную должность хранителя мифических кладов. А Леша парень молодой. Сам понимаешь, авантюризм у молодежи в крови. Вспомни нас с тобой в его возрасте.
— Хм… Может ты и прав, — помолчав, Николай Николаевич все-таки согласился с соображениями друга. — Что скажете ребята?