Неприкасаемый (ЛП)

— Я не собираюсь этого делать, — говорю я ему. — Я не лгала. Ты прикоснулся ко мне, я попросила тебя остановиться, а ты не стал. Ты рассмеялся. Мне было очень неудобно, а ты подумал, что это смешно. Ты вел себя как придурок и заслужил наказание.

В его беспокойных голубых глазах мелькает раздражение. — Ты ведешь себя так, будто я тебя изнасиловал, Эллис. Я только и делал, что ощупывал тебя.

— Я не хотела, чтобы ты ощупывал меня. Я сказала нет, я сказала тебе остановиться, а ты не послушался, — говорю я ему, и мои глаза расширяются.

Он отбрасывает стул в сторону, и он скользит по грязному линолеуму. — Да, ну, я не думаю, что наказание вполне соответствует преступлению. Я думаю, если ты собираешься разрушить мою гребаную жизнь, я должен получить от этого немного больше.

С каждым шагом, который он делает вперед, я делаю шаг назад. Теперь я ударяюсь об окно. Больше некуда идти, и он прямо надо мной. Я смотрю за его спину на двух других парней, ища какой-нибудь признак неуверенности на их лицах, какой-то проблеск вины или сочувствия, что-нибудь, к чему я могу обратиться, чтобы, возможно, получить помощь.

Ничего нет. Ребята держатся вместе. В их бредовых умах я предала их, заступившись за себя.

В глазах всего города я сучка, потому что не хочу, чтобы Джейк Парсонс прикасался ко мне. За то, что он поднял шум из-за того, что он проигнорировал мой отказ и все равно сделал это.

“Какая скромница.

Выкуси, принцесса.

Джейк Парсонс хотел тебя? Ты должна быть польщена.”

Теперь Джейк Парсонс протягивает руку, упирается ею в мою грудь и толкает меня обратно к стене между оконными стеклами. Он старается коснуться как можно большей части моей груди, пока делает это, затем сжимает кулаком мою рубашку и встречается со мной взглядом, в его глазах мелькает намек на вызов. Я знаю, что он либо разорвет мою рубашку, либо сорвет ее через мою голову, я просто не знаю, что он собирается делать после этого.

2

— Подожди, — говорю я, хватая его за руку, пытаясь остановить это, пока оно не зашло дальше. — Послушай, я не возьму назад то, что сказала, но я… я поговорю с тренером. Я попрошу его сократить твою подвеску вдвое. Хорошо? Тогда ты все равно будешь играть в этом году.

— Половину гребаного сезона, — говорит Джейк, качая головой. — Нууу. Ты заберешь слова обратно. Ты скажешь им, что была сбита с толку, расстроена, что совершила ошибку. Скажешь им, что у тебя были месячные, и ПМС взял над тобой верх — мне плевать, что ты им будешь говорить, но ты должна сказать им что-то, чтобы это прекратилось.

— Я не позволю тебе заставить меня лгать, — говорю я ему, вздернув подбородок. — Ты запутался. Ты не остановился, ты не извинился, и теперь ты расплачиваешься за свою ошибку. Вот как устроена жизнь, когда ты не неприкасаемый, Джейк. Так живут простые смертные.

— Это так? — спрашивает он, дергая меня вперед за рубашку, а затем прижимая обратно к стене с такой силой, что у меня стучат зубы, а желудок сжимается от страха.

Двое других парней подошли ближе, их глаза сузились с презрением.

Возвращая взгляд к придурку-спортсмену передо мной, я проглатываю свой страх. — Ты действительно хочешь сделать еще хуже, Джейк? Ты должен держаться от меня подальше. Это определенно не останется в стороне от меня.

— Ты уже испортила мне гребаную жизнь, Зо. Что теперь со мной будет?

То, как он говорит это угрюмо, меня раздражает — как будто это действительно моя вина, а не его. — Я не разрушила твою жизнь. Не дадут играть в футбол — вот и все. Это всего лишь игра.

Он качает головой. — Ты не понимаешь, не так ли? Все мое будущее зависело от игры в этом году, Зои. Для меня это не просто игра, это билет отсюда, который я не могу себе позволить по-другому.

Честная уязвимость в его словах цепляет меня так, как ничто другое из того, что он говорил или делал. Желание выбраться из этого города — это то, к чему я могу относиться, и если бы у меня был шанс и я его потеряла, меня бы тоже трясло от сожаления. Опустив взгляд, на мгновение чувствуя себя плохо из-за этого придурка, я повторяю свое предыдущее предложение. — Я сказала тебе, что готова поговорить с тренером и попытаться уменьшить твою дисквалификацию, чтобы ты все еще мог играть в этом году. Если ты сейчас уйдешь, я все равно это сделаю.

Шейн хихикает. — Ты слышишь эту маленькую сучку? Если ты уйдешь сейчас.

— Я более чем справедлива, — говорю я Джейку, не обращая внимания на Шейн. — Твоё поведение было неадекватным. Кто-то должен был показать тебе, что твои действия имеют последствия. Я сделала тебе одолжение в долгосрочной перспективе; ты не будешь жить в футбольном пузыре вечно. Сделаешь это дерьмо после школы, и ты попадешь в тюрьму.

Джейк качает головой, словно не может понять, кем, черт возьми, я себя считаю. — А я говорил тебе, что этого недостаточно. Я не хочу смягчения приговора, я хочу, чтобы обвинение было снято. Я хочу, чтобы это дерьмо было снято с моей записи.

— А я хотела, чтобы ты перестал ко мне прикасаться. Похоже, ни один из нас не получит от этого обмена всего, чего хотел. Почему бы нам просто не прекратить обострять ситуацию и уйти, пока есть возможность, с наименьшим ущербом, — предлагаю я.

— Думаю, пришло время показать тебе последствия твоих действий, ботаник. Что ты об этом думаешь? — Он наблюдает за моей реакцией, крепко прижимаясь своим телом к моему, движение, призванное напомнить мне о моем месте.

Все, что он делает, меня бесит. Я даю ему аут, а он его выбрасывает. Он такой чертов придурок. Я изо всех сил стараюсь контролировать свое отношение, зная, что ничего хорошего не выйдет из того, что заставлю его чувствовать себя слабым перед его друзьями. Люди более опасны в группах с другими единомышленниками, и двое парней, которых он привел с собой, явно на его стороне.

Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него и не сглатывать. — Пожалуйста, просто уходи, Джейк. Ради нас обоих. Не делай хуже.

Он игнорирует меня, задирая рубашку до талии, обнажая бледный живот. Я пытаюсь бороться с ним, хватая рубашку и опуская ее вниз. Он хватает меня за запястья, закидывает через голову и прижимает к кирпичной колонне.

— Нет! — Я кричу, мое сердце кувыркается. Мой разум мчится в поисках следующей идеи, пока его руки касаются моего живота, но я ничего не могу придумать. Все происходит слишком быстро, и мне становится страшно.

Он снова поднимает мою рубашку. Я сопротивляюсь, но его рука сжимает меня. Он слишком силен и снимает рубашку, бросая ее мне за спину. Я едва могу дышать, когда он одной рукой прижимает меня к своей груди, а другой расстегивает застежку моего лифчика.

— Джейк, пожалуйста. — Мой голос приглушен на его груди. Я презираю его, но его грудь — единственное убежище, которое у меня есть, чтобы не дать Картеру и Шейну увидеть меня. — Пожалуйста, не делай этого.

— Скажи всем, что ты солгала, — приказывает он.

— “Нет!”

Он срывает с меня лифчик, отталкивая меня от своей груди и обвивая рукой мою шею. Прежде чем я успеваю осознать, что он делает, он разворачивает меня, чтобы я была на виду у его друзей. — Видите что-нибудь, что хотите, джентльмены?

Прилив жара охватывает все мое тело, как будто меня только что бросили в огненную яму. Стыд прожигает меня, когда их заинтересованные глаза скользят по моему обнаженному телу, они ухмыляются и смеются надо мной.

— Они не кажутся мне такими чертовски особенными, — замечает Шейн.

— Да, я бы тоже не позволил этим мелочам разрушить мою жизнь, — вмешивается Картер, посмеиваясь.

Слезы ярости и унижения текут из уголков моих глаз. Я хочу выругаться. Я хочу наказать Джейка больше, а не меньше. Он может идти к черту, если думает, что после этого я поговорю с тренером от его имени.

— Глупая маленькая высокомерная сучка. Думает, что она слишком хороша для нас, не так ли? — бормочет Шейн.

— Зои думает, что она слишком хороша для всех, — усмехается Джейк.