Хумор

Сергей Куприянов

Хумор

ХУ

(СКВОЗЬ СЛЕЗЫ ИЛИ ПЛЕВОК В ВЕЧНОСТЬ)

В жизни каждого человека случаются ситуации, которые, происходя, выглядят трагичными, но по прошествии времени представляются смешными, и ими с удовольствием делятся с друзьями за рюмкой чая. Это можно назвать байками, хотя в каждый отдельный момент их героям было совсем не до смеха. Случаи бывали поистине трагические. Оттого и название «Сквозь слезы». С другой же стороны, люди, рассказывавшие мне свои истории, зачастую рассчитывали, что их увековечит писатель на тленной бумаге. Я ни в коем случае их не осуждаю, наоборот, приветствую и подбадриваю в этом деле, поскольку гонораров с меня они не требуют, а удовлетворены лишь собственным удовлетворением, происходящим от участия в процессе. Потому есть второе название – «Плевок в вечность». Кому же не хочется застолбить себя в Истории, хотя для этого всего лишь попал в историю. В некоторых из них я принимал непосредственное участие.

Таким предисловие было вначале. Но по прошествии некоторого времени я решил название изменить. И все почему? Потому что мне в голову пришла такая фраза: «ХУ – первая буква русского языка». Отчего так, спросите вы? В чем смысл? Да уж больно много у нас делается с применением слов, которые на это самое ХУ начинаются. Художества, например. Или худо. Хулиганство, опять же. Первая версия титров фильма, если не ошибаюсь, «Кавказская пленница», была такой. Никулин, весь из себя хулиганисто-настороженный, подходит к забору и мелом крупно выводит «Ху» – явно с целью написать неприличное слово, как вдруг раздается трель милицейского свистка. И он быстро дописывает «Художественный фильм».

Нет, отличное слово. В китайском языке ХУ имеет до двадцати различных значений – тигр, сокол, нефритовая дощечка с письмом, кажется, кролик и многое другое. По-английски это всего лишь «кто». Кстати, существовала рок-группа с таким названием. Знаменитая, надо сказать. Не знаю, может быть, и по сей день выступает. А вот в болгарском юмор звучит как «хумор». ХУ чувствуете? В русском же ХУ может быть аббревиатурой, скрывающей художественное или хореографическое училище. Или хроническая уродина. Впрочем, хорошая успеваемость тоже не исключается. Как и «хватит умничать».

По понятным соображениям я не собираюсь называть истинных имен рассказчиков и действующих лиц, но в одном случае этого просто не удастся избежать.

Итак:

О КОММУНИКАЦИЯХ И КОММУНИКАБЕЛЬНОСТИ.

По окончании института Миша, уже имея звание лейтенанта, попал в армию. Надо сказать, что его отец имел – и имеет – некоторое влияние, так что Мишка не угодил в какую-нибудь дикую (в смысле бытовых условий и повального пьянства) дивизию где-нибудь на Дальнем Востоке нашей тогда еще очень-очень необъятной родины, или в песчаные пустыни Средней Азии, а обрел место службы в самом что ни на есть ближайшем Подмосковье. Кстати сказать, теперь он уже полковник, но к рассказу это не имеет отношения.

Пользуясь его местопребыванием, мы, вся наша компания, порой разраставшаяся до неприличных размеров, наведывались в гости к Михе под вывеской «Проведать». Вроде как скучно молодому офицеру, и мы без него скучаем, и ценим его службу.

На самом деле это был классный повод выпить и с удовольствием провести время, потому что молодому лейтенанту Михе с ходу выделили однокомнатную квартиру почти со всеми удобствами. Как уж там он проводил нас через КПП, я совсем не помню, возможно, оттого, что пили мы там если не очень много, то подолгу, а потом вповалку спали на полу, занимая практически всю площадь двенадцатиметровой – или около того – комнаты, подстелив под себя то, что, собственно, и имели. Куртки, пальто, другие тряпки.

Полагаю, что порядки в той части были вполне либеральными, а мы, гости, не представлялись экзотикой.

Нужно сказать, что наезжали мы не просто так, а по предварительной договоренности, потому что офицеры части по своему графику, которого нам, естественно, не показывали, несли дежурство, так что мы с Мишкой согласовывали наши наезды заблаговременно.

Был какой-то зимний праздник, не исключено, что Новый Год. А может, и чей-то день рожденья. Портвейн, салаты. Ну и мы же не анахоретами были, с девушками. Вырваться из родительских квартир с ночевкой– супер! Да что там – супер-пупер!

Надо полагать, что те дома, где жили офицеры, строили ребята из стройбата, призванные с окраин нашей необъятной. В общем, неважно строили. Примерно так же строят нынешние гастарбайтеры, если за ними нет сурового хозяйского догляда.

Не то из-за того, что нас было много, а унитаз один, не то по другим причинам, но канализационная система вдруг оказалась забита. То есть мясо и салаты, переработанные нашими молодыми и здоровыми желудками, элементарно не проходили в до крайности упрощенную систему канализации офицерского дома.

К счастью, проблема возникла не с самого утра, когда в скромную комнату отдохновения буквально выстраивается очередь, а чуть позже, когда похмелье уже начали лечить прохладительными напитками в виде портвейна и иных облегчительных препаратов, которые мы к Мишке завозили практически на все деньги, которые у нас имелись.

Миха, человек резкий и деятельный, к тому же ответственный за официальный прием, не мог, естественно, терпеть того, что мы не можем справить нужду, обусловленную значительным количеством напитков, название которых за давностью лет стерлось из памяти. И, подозреваю, что он смотрел в завтра, когда ту же самую нужду ему придется справлять самому. Да и, согласитесь, что это за праздник, если невозможно справить нужду цивилизованным образом. Это наказание, а не праздник.

Городок, если так можно назвать три дома и казарму, крохотный, поэтому Мишка уже через полчаса вернулся с тросом не тросом, в общем, с такой фиговиной, которой сантехники пробивают засоры. На всякий случай нужно сказать, что наш хозяин был практически трезв. Либо не сильно пьян. То есть имел нормальное состояние для сантехника.

Штука эта метров десять длиной с крючком-загогулиной на конце.

Мужчина он был спортивный, поэтому за дело принялся с энергией молодого бычка, бодающегося с дубом, только, помнится, у канонического животного ничего путного из его затеи не вышло, если не считать собственных обломанных рогов, у Мишки же дело быстро пошло на лад. С немалыми усилиями затолкав в унитаз штуковину до самого конца, затем он начал ее вытягивать обратно, что далось ему с куда большим трудом. Но хорошая спортивная подготовка и упорство преодолели сложности, и вскоре на белый свет явилось нечто, вскоре идентифицированное как перемазанная неизвестно чьим дерьмом офицерская рубашка. Ну, мы ж не следователи – гуляки.

Возмущению Михи не было предела. В адрес неизвестного соотечественника, а больше того – сослуживца, он выдавал такие определения, что присутствующие здесь девушки густо краснели, но в принципе не возражали. Нет, ну в самом деле, разве это мыслимо – спускать в канализацию форменную одежду! Ну не нужна тебе рубашка, возьми и выброси. Но не в унитаз же!

Но вскоре здоровый молодой оптимизм взял свое, и мы продолжили мероприятие по культурному употреблению напитков. Через некоторое время в наше застолье ворвалась немелодичная трель дверного звонка. Ничего удивительного в том не было, Миха и сейчас мужчина компанейский, а тогда и подавно, так что ничего странного нет в том, что к нему частенько заглядывали сослуживцы, естественным образом вливаясь в нашу компанию.

На этот раз с визитом пришла дама, жена одного из молодых офицеров. До этого мы ее не знали, поэтому знакомиться пришлось по ходу процесса застольного общения.

Дама пребывала в самом гневном, я бы даже сказал боевом настроении, которое объяснялось таким примерно рассказом: