Ядвига

Я с любопытством рассматривал незнакомку: девчонка как девчонка. Чуть моложе меня, лет 13, не больше. И вправду, худышка, русые волосы, стянутые цветными резинками в два хвоста, нос в веснушках. И большие серые глаза с длинными ресницами.

– У тебя глаза – как у коровы! – засмеялся я.

– А тебя эта же корова по голове языком лизнула! – и эта зараза показала мне язык.

Я машинально схватился за голову: так и есть, на макушке опять торчал непокорный вихор. Как я его не причёсывал – он всё равно не хотел лежать ровно. Ну, сейчас она у меня получит. Зачерпнул кружкой мыльную воду из ведра и уже хотел плеснуть на девчонку.

– Вот только попробуй! – заверещала та.

– И что? Побежишь мамочке с папочкой жаловаться? Беги, беги, ябеда!

Но девчонка почему-то не побежала, а тихо заплакала. Ссутулив плечи она медленно побрела к дому бабы Клаши.

У меня стало как-то гадко на душе.

– Эй ты, подожди! Не собирался я тебя обливать, чего ты разревелась то? Ты что, шуток не понимаешь?

Девочка остановилась и повернулась ко мне, не переставая хлюпать носом.

– Шутки я понимаю, только ты по-больному задел, нет у меня родителей, я сирота.

Меня как громом поразило: и она тоже! Я перелез через невысокий забор и протянул девчонке носовой платок.

– Тебя как зовут, рёва?

– Ядвига, – ответила она вытирая глаза.

***

Бабка Клаша была Ядвиге даже не бабушкой, а прабабушкой. Вся семья её погибла автокатастрофе еще 10 лет назад. Подробностей девочка не знала. Ей тогда не было и четырех лет. Кроме Клавдии, отцовой бабки, другой родни не было. Клаша подавала на опекунство, но ей отказали: возраст не позволял ей стать опекуном, слишком стара, так Ядвига оказалась в детском доме. Прабабка не забывала о ней, навещала когда, могла, а летом забирала, к себе на все каникулы.

– Только не любит она меня, называет ведьминым отродьем,– вздохнула моя новая знакомая

– Говорит, что долг внуку отдает, то-есть, моему папе. Любила она его очень.

– А имя откуда у тебя такое странное?

– Мама где-то его вычитала, ей понравилось, вот и назвала. А я его терпеть не могу. В детдоме меня Гадей дразнят, да и тут мальчишки не лучше, так же обзывают. А бабка Клаша меня Надькой зовёт, ей так удобнее

– Если хочешь тоже тебя буду звать Надей, – предложил я. – Ядя и вправду как-то не очень звучит.

***

За ужином я спросил у бабушки:

– Ба, а почему Клавдия свою внучку «ведьминым отродьем» зовет?

Бабушка вытерла руки о фартук.

– Да вроде как ведьмы в роду у нее были, и бабка, и мать. Внучка своего, Витеньку, уж больно Клашка любила. Она ему вместо матери была, дочь то ее беспутная Лариска неизвестно от кого мальца прижила, да бабке его и подкинула. А сама в столицу умотала, за красивой жизнью, одно слово – гулящая. Да там и сгинула в конце 90. Вырастила пацана Клавдея, в 18 он как положено, в армию ушёл. А оттуда вернулся с женой, да уже пузатой. А жена то не наших кровей, то ли – цыганка, то ли – молдаванка. Одним словом, чужая. Кожа смуглая, глаза чёрные. И хоть оказалось, что Ирина вовсе не сирота, мать с отцом есть, и по паспорту она русская, невзлюбила Клашка сноху. Всё на неё внуку наговаривала: и готовить-то не умеет, и стирает плохо, и дерзкая не в меру. А Витя всё смеялся и за жену заступался, говорил, что научится Иринка всему, дай время. А дальше – ещё хуже стало, родилась девочка, на Витю уж больно похожая, радоваться бы Клавке, а ей всё неймётся, совсем сноху заклевала. Имя, видишь ли, не такое дали ребёнку, с ней не посоветовались. Ревность, что ли у нее была какая к невестке. Довела молодую, собралась она и вроде как в гости к своим родителям и с дочкой поехала. А оттуда назад не вернулась, осталась у отца с матерью жить. Ну и Витя с работы рассчитался и к жене с дочкой уехал. Видать, хорошо его встретили, что остался и он там жить, как Клавдея ни бесилась. Витюша совсем бабушку не забывал, каждый отпуск приезжал с дочкой, подарки привозил, бабка вроде смирилась, но сноху иначе как ведьмой за глаза не называла. А потом беда случилось, попал Витенька вместе с супругой и её родителями в страшную автокатастрофу. Все взрослые на месте погибли, одна девчонка и выжила, Иринка как-то её собой сумела прикрыть. Тут-то Клашка и взвыла. Осталась она одна на белом свете на старости лет. Кинулась опеку оформлять над ребёнком, а ей отказали: старая, да и хронические болезни не позволяли стать опекуном правнучки. И отправилась Надька в детский дом. Правда, позволили Клавдии девочку навещать в детдоме и на каникулы забирать. Девчонка чудная, конечно, растёт не от мира сего. А Клашка когда серчает, всегда обзывает её ведьминым отродьем. А ты что ж, познакомился с Надькой то? Ты уж её не обижай, она девочка хорошая. Я что-то буркнул в ответ и ушел в свой закуток спать.

***

Мы как то быстро подружились с Ядвигой. Не знаю, что тут подействовало: то, что она была сирота, как и я, или то, что девчонкой она была чертовски занятной. Когда мы впервые вдвоем появились на пляже, кое-кто из ребят попытался зацепить мою новую подружку, но я недвусмысленно показал свой кулак, расквасивший не один нос, и от нас отстали, а потом и вовсе перестали обращать внимания. С Надей мы часто бродили по лугам, я увлёкся насекомыми, ловил разных необычных жуков и отправлял их в баночку-морилку, которая постоянно висела у меня на поясе: из под кофе, стеклянная, с притертой крышкой, на дне – ватка, смоченная в медицинском спирте. Попавший в морилку жук почти мгновенно переставал барахтаться и засыпал. Наде не нравилось моё увлечение, она грустно вздыхала и морщила нос, когда очередное насекомое отправлялось в банку, но молчала. А потом я поймал парусника. Огромная желтая бабочка просто просилась в мой сачок. И я ее поймал. Редкую бабочку можно было засушить и выгодно продать, и я даже знал покупателя, поэтому я аккуратно приколол ее большой декоративной булавкой к поролону в особой коробке, тщательно расправив крылышки. Парусник был ещё жив. Он перебирал лапками и дёргал крыльями. Но я знал, что это не надолго. Скоро бабочка затихнет и умрет.

– Коля, давай её отпустим, – вдруг попросила жалобным голосом Ядвига.– Она такая красивая, пусть живёт.

Я бы отпустил бабочку, нечасто Надя меня о чем-то просила. Но тельце парусника было проколото булавкой, отпустишь – всё равно скоро сдохнет. Я так и сказал, что смысла нет, хана бабочке.

– Я возьму? – Серые глаза подружки смотрели просяще.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.