Страница 45 из 54
В ночь на 26 апреля беспроволочный телеграф "Ушакова" уловил позывные крейсеров Рожественского — "Изумруда" и "Жемчуга". Старший офицер Мусатов взбежал на ходовой мостик, перепрыгивая через несколько ступенек, несмотря на свою немалую тучность. Вахтенные сигнальщики шарахались в сторону от такой прыти старшего офицера.
— Владимир Николаевич! Мы соединились! Я только что слышал крейсера Рожественского! — кричал он со слезами на глазах.
— Наконец-то! — вскочил с походного кресла Миклуха-Маклай. — Есть все-таки Господь на небе!
С рассветом следующего дня обе эскадры соединились в бухте Камранг. На флагманском броненосце 2-й эскадры "Князь Суворов" развевались сигнальные флаги: "Добро пожаловать. Поздравляю с блестяще выполненным походом". "Адмирал Ушаков" бросил якорь невдалеке от броненосца "Орел".
Из воспоминаний лейтенанта Н.Н. Дмитриева: "Около 3 часов дня впереди нашего курса показался дым, затем начали быстро вырисовываться рангоуты и трубы, обозначился хорошо приметный цвет последних и черная окраска корпуса броненосцев — и перед нами во всей красе явилась давно ожидаемая, желанная Вторая Тихоокеанская эскадра.
Трудно словами выразить и передать то чувство восторга, которое я, да, вероятно, и многие другие испытывали в то время. Более светлого, радостного и торжественного момента я положительно не помню".
Броненосцы Небогатова составили 3-й броненосный отряд эскадры, а "Владимир Мономах" включили в отряд крейсеров контр-адмирала Энквиста. Встреча Рожественского и Небогатова на "Суворове" продолжалась не более 30 минут и содержала лишь доклад младшего флагмана о походе и взаимные поздравления. Не обратив внимания на сообщение Небогатова о его планах похода вокруг Японии, Рожественский ограничился указаниями о погрузке угля и подготовке к выходу в море. Не обсуждался также план возможного боя с японским флотом. Небогатов был в полном недоумении от разговора. Когда от штабных офицеров Миклухе стали известны подробности встречи двух флагманов, тот совсем не удивился:
— Каким Рожественский был фанфароном, таким и остался. Победы от него, увы, нам ждать не приходится.
Вскоре к командиру "Ушакова" прибежал рассыльный.
— Ваше высокоблагородие, с "Орла" передают вам сигнал чудной: "Приветствую пополнение китоловов. Жду к нолям", — сказал он.
Миклуха лишь улыбнулся: командиром "Орла" был его товарищ по морскому корпусу Коля Юнг.
Вечером в командирском салоне "Орла" собрались старые "китоловы": хозяин застолья Юнг, командир броненосца "Бородино" Серебренников, Миклуха и командир крейсера "Олег" Добротворский по кадетской кличке Слон.
— Ну, господа "китоловы", — поднял первый бокал Юнг, — предлагаю тост за успех нашего безнадежного предприятия!
Долго еще сидели они, вспоминая былые годы: расстрелянного за покушение на Александра II Колю Суханова и старика Краббе, книжку Максимова и "бутылочную компанию"…
В какой-то момент Миклуха вдруг замолчал и "ушел в себя".
— О чем задумался, Рыжий? — положил ему на плечо руку Юнг.
— Да так! — вздохнул тот. — Цветешь ли ты, как бывало, шиповник, и в этом году?
— Это ты о чем? — повернули головы Серебренников с Добротворским.
— Извините, друзья, что-то навеяло…
Больше они уже никогда не встретятся вместе. В огне Цусимы уцелеет лишь один — командир "Олега" Добротворский…
Глава двенадцатая
БОЙ ГЛАВНЫХ СИЛ
Командование объединенными силами принял вице-адмирал Рожественский. Корабли продолжили свой путь на Владивосток.
В походном порядке эскадры 3-му броненосному отряду отводилась роль замыкающего: отряд шел в строю фронта позади кильватерных колонн транспортов. При встрече с противником броненосцы отряда, согласно приказу З.П. Рожественского от 8 января 1905 года, должны были маневрировать, для того чтобы защитить караван транспортов. Как гласил приказ командующего эскадрой № 231 от 27 апреля, в зависимости от обстановки 3-й боевой отряд либо сдерживал натиск противника с тыла, либо спешил присоединиться к главным силам, увеличивая ход насколько возможно. При этом отряду предоставлялась "полная свобода маневрирования". Теперь "Ушаков" шел в левой броненосной колонне следом за "Сенявиным". Впереди были ворота Цусимы…
Тринадцатого мая вдалеке заметили слабый одиночный дым. Беспроволочные телеграфы не успевали перехватывать шифрованные переговоры. С "Суворова" передали, что видят японского разведчика.
— Завтра быть бою! — говорили офицеры.
Настроение на "Ушакове" было бодрое, все верили в успех прорыва. Минула тревожная, бессонная ночь. С рассветом показались вдали и тут же скрылись четыре японских корабля-разведчика. В одиннадцать утра "Суворов" поднял сигнал "Команда имеет время обедать". Но едва в кают-компании "Ушакова" разнесли жаркое, раздался сигнал к началу стрельбы. Первым открыл огонь "Князь Суворов", следом за ним — остальные. "Ушаков" бил из всех своих 10-дюймовых орудий фугасами по показавшимся из-за южной оконечности острова Цусима японским крейсерам. С крыши ходовой рубки, где располагался дальномерный пост, непрерывно давали дистанцию до неприятеля. Вскоре на одном из неприятельских крейсеров взвился столб дыма. Японские разведчики сразу отвернули.
В момент завязки боя корабли противника оказались вне досягаемости орудий "Императора Николая I". Лишь через пять минут, когда дистанция сократилась до 48 кабельтовых, Н.И. Небогатов, расхаживая по верхнему носовому мостику броненосца, приказал "бить в кучу". Броненосцы береговой обороны, включившись в сражение вслед за "Князем Суворовым", независимо друг от друга стреляли по броненосным крейсерам "Касуга" и "Ниссин".
В первой фазе дневного боя японцы сосредоточили огонь на броненосцах "Князь Суворов" и "Ослябя". Три броненосца береговой обороны остались необстрелянными. Два концевых крейсера отряда Камимуры — "Асама" и "Ивате" после поворота открыли огонь по "Императору Николаю I", который энергично отвечал им из орудий крупного и среднего калибра. В 14 часов 9 минут 305-миллиметровый снаряд с флагманского броненосца Небогатова поразил броненосный крейсер "Асама". Взорвавшись по правому борту в каюте командира, он вызвал сильное сотрясение, которое вывело из действия рулевой привод. Руль в это время был положен "лево на борт", и крейсер выкатился из линии. Исправление повреждения заняло всего шесть минут, но за это время отряд Камимуры успел скрыться во мгле. В результате "Асама", с трудом развивавший 19-узловую скорость, смог принять участие в бою только около 14 часов 50 минут, присоединившись к отряду вице-адмирала Того. Здесь он вновь получил ряд серьезных попаданий и занял свое место в строю только в 16 часов 46 минут.
Японские корабли, оказываясь под огнем, маневром уклонялись от попаданий. Наши же стремились сохранять постоянство курса, что при малой скорости в 9 узлов позволяло противнику буквально засыпать нас снарядами. Маневрировал под огнем противника только "Император Николай I", которым с мостика управлял лично Небогатов. Огонь "Иваты" по головному броненосцу оказался неэффективным — всего два попадания. Первый 152-миллиметровый снаряд попал в корабль спустя двадцать минут после начала боя, сделав пробоину в небронированном борту под левой носовой 152-миллиметровой пушкой.
С началом боя Миклуха наотрез отказался от предложения старшего офицера Мусатова перейти в боевую рубку.
— Мы еще не под серьезным обстрелом, да и из боевой рубки видимость намного хуже.