Страница 46 из 77
Фрейлеры не торопились навести порядок — возле помоста с невозмутимо сидящей семьёй Асвальда образовалось свободное пространство, и фрейская охрана сомкнула ряды вокруг него. Дыв поймал взгляд Кайи, ищущей его в толпе, лицо ящерки красноречиво говорило о её ужасе, и карамалиец заработал руками, протискиваясь через ворчащих фрейлеров, ближе к той части помоста, где можно было вскарабкаться.
Здесь, в тени полога и за помостом он не мог видеть хода битвы между малочисленной, пусть и крепкой охраной Захеб-кхана; не видел, как от дальнего шатра на помощь своим несётся на конях оставленная в арьергарде большая часть виердов, и впереди неё — три всадницы…
— Кайа, я рядом! — негромко сказал, оказавшись за спиной госпожи. Она полуобернулась и протянула ему руку, которую он крепко пожал и отпустил.
Тянулись томительные минуты — на поле всё ещё раздавались крики, то победные, то обрубленные ударом, который лишает жизни, и всё же заметно тише и тише. Фрейлеры с равнодушными лицами смотрели в пустоту, а как ему хотелось знать, что происходит! Дыв готов был застонать от досады. Внезапно сорвало полог и отбросило его назад, частично укрывая охрану. Та сразу забарахталась, ножами разрезая ткань и не понимая, нападение ли это.
Но порыв воздуха и тёмная тень, закрывшая соларис, объяснила происходящее — Асвальд раскинул крылья и взлетел, за ним — королева, потом Солвег и Улва. Кайа тоже вдруг напряглась, подхватила край платья и рванула вперёд — Дыв успел запрыгнуть на возвышение и повалил принцессу на подушки:
— Ты куда? — поднял голову и задохнулся от удивления.
Поле было усеяно телами, и преимущество в данный момент, очевидно, было за дикими, ибо их тёмные наряды мелькали везде, меж рыжих виердских костюмов.
На соседнем помосте не было Захеб-кхана, он сражался на поле…
— Отпусти, отец позвал! — брыкнулась Кайа.
— У тебя нет крыльев, как ты будешь сражаться, дурёха?! — крикнул Дыв, боковым зрением замечая угрозу — в помост летело копьё — успел лишь подвернуть край ковра, чтобы накрыть с головой, себя и Кайю. По счастье оружие пролетело мимо.
— Я буду кусаться! Я их всех покусаю!
Дыв фыркнул:
— Воистину дурёха! Быстро за мной! — не обращая внимания на возмущённые визги, потащил её к заднему краю помоста, где только что вскарабкался сам, спихнул принцессу и начал её заталкивать под помост. — Залазь, быстро! Без тебя разберутся!
— Не смей меня называть глупой! Зов семьи священен! — сопротивлялась Кайа, норовя укусить его за руку, ей это удалось, и Дыв схватился за ладонь.
— Но не для тебя, моя доннина! Да прийди же ты в себя, у них — крылья, у тебя — что?
До Кайи дошло, и она взвыла обречённо, хватаясь за голову:
— Он зовёт меня!
— Не тебя — остальных. Вон и Марна полетела…
В небе парило пять теней, но это, как ни странно, не напугало диких, лишь подзадорило. Или они продолжали верить, что фрейи за них. Но, помня об утреннем разговоре в шатре с Захеб-кханом, Дыв догадывался, чьей кровью сейчас будут лакомиться фрейи.
Сидеть с Кайей под настилом, заваленным коврами, и ничего не знать, было невмоготу. Тем более принцессе требовалось действие, и Дыв попросил помочь ему раздвинуть покрытие, чтобы наблюдать за происходящим. Кайа азартно подключилась к заданию. Когда они выглянули в образовавшуюся щель — на поле рубилось три войска — диких, виердов и фрейлеров. Племя Жаладах-кхана по-прежнему имело численное преимущество, но подмога в виде летающих фрей и их охраны подняла боевой дух виердов.
Крылатые тени бросались вниз, в толпу, выхватывая одного дикого, и с высоты сбрасывали его, убивая и калеча других диких. Горан, чуть в стороне от общего месива, отражал нападение сразу шестерых. Неподалёку с криком шлёпнулось тело, и тень взметнулась рядом с Гораном — теперь уже пятеро диких жаждали его смерти, пусть и озирались на угрозу сверху.
— Ты сможешь подождать здесь и не высовываться? — Дыв спросил у Кайи. — Я должен помочь Горану.
— Нет! Не бросай меня! — запричитала Кайа. — Тебя могут убить!
Дыв машинально засмеялся:
— Так тебе за себя или меня страшно? Прекрати, Кайа, Горану нужна помощь!
— Ему Улва помогает!
— Если я останусь с тобой, меня назовут трусом!
— Пускай! Зато…
Сверху на помост шлёпнулось очередное тело, и Кайа взвизгнула. От заглянувшей в щель огромной морды Дыв отпрянул, стукнувшись об одну из поддерживающих балок.
— “Помогите ему!” — прозвучал в голове голос Марны.
Пришлось выбираться. На подушках стонал раненый Севим, но, на первый взгляд, без видимого увечья. Кайа схватилась за голову, не зная, что делать.
— Напои его и оботри кровь, надо посмотреть, где он ранен, — Дыв спрыгнул вниз, и затем протянул кувшин со стола, заваленного лакомствами для гостей и подававшихся во время игрищ. — Я быстро вернусь! А ты пока сними с него одежду!
Дыв осмотрелся — куда ни падал взгляд — везде валялись тела. Избирательно быстро обойдя нескольких, он выбрал себе оружие по душе — два шотела[1] с узким и серпообразно изогнутым клинком. Орудуя ими, словно профессиональный жнец на поле, он быстро пробирался через обративших на него внимание диких. Шотелы скользили по кривым мечам нападавших; цепляя дикого на один клинок, другим Дыв рубил наотмашь. Так упало три или четыре дикаря, до Горана оставалось немного. Уложив очередного противника, Дыв повернулся и выругался — к помощнику короля летели со всех сторон дикие. Чуть поодаль Жадалах-кхан пристально смотрел на фрейлера — всего мгновение и, расталкивая дерущихся, сам рванул сюда же. Что показалось странным, не к Захеб-кхану, убивающему диких всего в нескольких метрах.
— Чтоб вас! Чего я не знаю?! — сплюнул Дыв и замахал “серпами” с удвоенной скоростью. Бесполезно было угадывать, что на уме у этого непредсказуемого народа. За сегодняшний день даже ценящий многоходовки карамалиец вынужден был признаться, что не осиливает ежеминутных неожиданных поворотов судьбы.
Сверху рухнула Улва, унося очередную жертву и на метр расчищая Дыву путь. Ещё минута и вторая… Пронзительный визг в небе эхом отозвался в сердце. Дыв распорол очередному противнику лицо и смог снова взглянуть туда, где стоял Горан. Помощника там не было, куча мала из диких то ли месила друг друга, то ли пыталась скрутить кого-то. И опять на них напала Улва и взмыла в небо. Вернулась быстрее, чем обычно, и вдруг — Дыв отвлёкся на пару мгновений — её тоже потерял из виду.
Не забивая себе голову лишними мыслями, он продолжил выполнять намеченную задачу.
Скорее всего, Горана ранили, теперь требовалось его вытащить из окружения. О собственной безопасности почему-то не думалось: давно забытое пьянящее чувство битвы на ристалище затуманило сознание. Дыв не видел ничего, кроме зазевавшихся или приближающихся диких, не чувствовал ничего, кроме бьющегося в сердце огня, и солоноватого привкуса в углу рта. Отец упрекал его за то, что он быстро теряет контроль в битве, но именно в этом была сила Исака — когда его ярость начинала пугать противников, спарринги заканчивались быстрее.
Впереди дикие почему-то неподвижно стояли к нему спиной, и Дыв вонзил шотелы в две из них, молниеносно лёг на землю, перекатился через пару трупов, подбирая два меча и запустил их в обернувшихся на нападающего. Сгрёб очередной меч и вскочил на ноги.
— Бийяз савасси![2] — крикнул дикий, указывая на него рукой другим.
К Дыву бросилась оголтелая толпа, но он только засмеялся. И вдруг в прореженной дали увидел лежащего на земле Горана и полуразвоплощённую Улву — она била одним крылом, а позади её крепко держал Жадалах-кхан и бормотал что-то, закрыв глаза.
Все происходящее пока не объединялось в голове в целую картину: слишком отрывочными были её куски, которые успевали выхватить глаза сражающегося Дыва.
Раз — нечто блестящее чиркает возле лица Улвы.
Два — Улва бьётся в агонии, а вождь смотрит в небо.
Три — облако тьмы возносит вождя.
Четыре — с неба падает голова в знакомом уборе диких.