Академия теневых заклинаний

Однако картина происходящего меркла перед осознанием того, что с тех пор, как меня схватили в аэропорту, солнце почти не продвинулось по небосклону. Мне казалось, я провела в полете целый день, но, исходя из положения солнца, прошло не более двух часов.

Магия.

Поразмышлять на эту тему мне не удалось. Где-то вдалеке над общей какофонией звуков поднялся рев огромного зверя.

– Что это за место? – тихо спросила я, когда наш вертолет с грохотом приземлился.

– Твое будущее. Или твоя могила, – ответил Бакенбарды, услышавший мои слова. А затем дернул меня вправо. – Выбор за тобой.

– Очевидно, нет, раз вы похитили меня и привезли сюда. – Я оказывала ему небольшое сопротивление, чтобы он был вынужден прикладывать усилия. А что в этом случае он еще мог сделать, снова похитить меня?

– Самый важный урок, который необходимо усвоить таким, как ты, – это научиться адаптироваться. – Он направил меня прочь от вертолета в сторону стола. Вокруг него толпились подростки, которые непонимающе моргали круглыми от изумления глазами.

– Таким, как я?

Он оттолкнул с дороги девочку с прямыми светлыми волосами, а затем схватил за рубашку долговязого парня и, расчищая нам путь, пихнул его в другую сторону. Ребята из моего вертолета только выползали из фюзеляжа и валились на пыльную землю. По всей видимости, Бакенбарды имел на меня зуб, и именно по этой причине я находилась в привилегированном положении. Ай да я!

– Кому-то не помешает поумнеть, а то склеишь ласты раньше, чем успеешь позвать мамочку, – прорычал он.

– Ого, – кивнула я, когда он подтолкнул меня к столу. – Да вы мастер словесности. Практически профессор.

Мужчина полез в огромный карман и извлек из него кепку – мою кепку! Я даже не помнила, как потеряла ее. Он нахлобучил ее мне на голову и потянул козырек вниз. По моему телу пробежал холодок: знает ли он, кто я на самом деле? А как тут не догадаться? Но если да, то почему подыгрывает?

– Билли Джонсон, – рявкнул Бакенбарды, обращаясь к сидящей за столом операционистке – женщине с жестким лицом и такими острыми линиями челюсти, что можно было бы дрова рубить.

Она глянула на меня, потом уставилась в свой компьютер, ее пальцы принялись выбивать по клавишам дробь, удивительно ярко-красные ногти размытым пятном запорхали над клавиатурой. Подростки вокруг нас отпрянули, посматривая на Бакенбарды и быстро отводя глаза. Он явно заставлял людей нервничать.

– Он еще молод для испытаний. У тебя имеются соответствующие разрешения? – поинтересовалась она голосом, лишенным каких-либо интонаций.

Вот именно, Билли еще слишком молод. Ребята, столпившиеся на участке между вертолетами и внушительными стенами, были похожи на недавних выпускников школы. Одного со мной возраста. Столько же лет было Томми, когда он уехал от нас. Я не знала, что там для нас припасли, но это точно было опасно, и у моего младшего брата не было никаких шансов.

– Вопрос улажен, все разрешения получены, – с легкостью соврал Бакенбарды.

– Что вы имеете против моей семьи? – невольно вырвалось у меня.

Женщина вскинула глаза, когда лежащее рядом с компьютером портативное устройство вспыхнуло голубыми лампочками. Затем многозначительно посмотрела на свой компьютер.

– Не я, – ответил Бакенбарды тихим голосом так, чтобы слышала только я. – А вот наш мир? С тобой и твоей семьей совсем другая история.

Обдумать его слова у меня не нашлось времени. Женщина оторвала клочок бумаги, появившийся из устройства, и протянула его нам через стол. Это оказался именной бейджик, на котором значилось имя Билли и слово «Тень» под ним.

Бакенбарды схватил листок, взял меня за запястье, на котором я носила часы, и потянул мою руку к женщине, вынудив меня выбрать одно из двух: либо наклониться к столу, либо лишиться руки. Он отклеил от бейджика заднюю подложку и прилепил его мне на грудь, задержав на миг ладонь, прежде чем убрать ее.

Мое сердце пропустило удар, я замерла, вглядываясь в свое отражение в его очках, сознавая, что прячущиеся за ними глаза рассматривают меня. За эту напряженную секунду в голове промелькнула мысль: почувствовал ли он мою приплюснутую грудь? По мальчишеским меркам я была худощавой, мое тело было сплошные мышцы, а потому небольшая выпуклость никак не могла сойти за грудные мускулы. Спортивный бюстгальтер плотно прилегал к телу, однако грудь есть грудь и на теле мужчины ощущается совсем иначе. Парень с бакенбардами уж наверняка это знал. Помимо ужасного вкуса в вопросах волосяного покрова на лице и жестких линий, отпечатавшихся на лбу из-за вечно хмурого взгляда, он обладал поразительной наблюдательностью. А значит, хорошо разбирался в женской и мужской анатомии.

В моем сознании снова всплыл вопрос: если ему известно, кто я на самом деле, то почему подыгрывает мне?

Меня охватила неуверенность.

Мое замешательство длилось до тех пор, пока на заднем плане не пискнуло устройство. Часы на моем запястье завибрировали. Вдалеке три вертолета, избавившись от человеческого груза, взмыли в воздух.

– Готово, – сказала женщина.

Бакенбарды развернулся, и у меня вырвался вздох облегчения. Если он и знал – а по-другому быть не могло, – то не собирался меня выдавать. Он снова взял мою руку и потащил в сторону вертолета, на котором меня привезли. В кабине было пусто. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли.

– Смотри под ноги, – предупредил Бакенбарды, ведя меня мимо ворот, где толпилась группа ребят с именными бейджиками: от волнения или предвкушения они переминались на месте. Некоторые улыбались, что казалось совсем неуместным после такого полета. Что, черт возьми, здесь происходит?

Когда мы приблизились к последним воротам, я увидела, что увивающий стену плющ не такое уж милое, послушное растение, как мне казалось сперва. Его стебли были покрыты шипами длиной в дюйм, а листья имели по всей длине зазубренные края, которыми они предупреждающе скребли по бетонной стене. Звук, напоминающий скрежет ногтей по грифельной доске, заставил меня стиснуть зубы.

Мужчина с бакенбардами наконец остановился, но не ушел.

– Твоя сила всегда заключалась в умении адаптироваться. Сейчас то же самое. Приспасабливайся и следуй внутреннему голосу. Не сомневайся в своей интуиции и не игнорируй свою сущность. Делай все возможное, чтобы остаться в живых. Всегда. Это твой единственный шанс.

Я молча уставилась на Бакенбарды, когда он выпустил мою руку. Подростки поспешили отойти от нас в сторону, глядя на мужчину круглыми от испуга глазами, точно овцы, обнаружившие в своем стаде волка. Его совет прозвучал так, словно он знал меня. Как будто он был тренером, которому необходимо напомнить своему звездному игроку о ее подготовке к важному матчу, которую она прошла.

Именно «ее», потому что он точно знал – в этом я теперь была уверена. Он знал, но все равно позволил мне остаться. Почему?

Его слова запали мне глубоко в душу. Я ощущала их правоту. Их мудрость. Что-то внутри меня откликалось на его призыв.

– Будь сильным, – сказал он, прежде чем перевести взгляд на высокие железные ворота, возвышающиеся над нами. – И оставайся на месте. Для тебя это самый верный способ справиться со всем, пока голова будет идти кругом.

Затем он кивнул, как если бы я согласилась, и зашагал прочь. Расправив плечи, он прошел с высоко поднятой головой сквозь толпу взволнованных подростков.

– Что это сейчас было? – пробормотала я себе под нос.

Я не заметила, как ко мне подошла стройная девушка с большими карими глазами и густыми черными ресницами. Она взглядом проводила мужчину с бакенбардами.

По удивительно низкому голосу, напоминающему мне Уолтера Кронкайта и его вечерние выпуски новостей, я узнала в ней Уолли.

– Жизнь вечна, когда ты знаешь нужных людей, – произнесла она.

Тут мое внимание привлекло движение на верху стены, а меня обступили другие ребята. Наверху вдоль самого края рыскал волк, глядя вниз на собравшихся у ворот подростков. Он крутился у ног неподвижно застывшей женщины, одетой во все черное. На поясе у нее болтался огромный нож, из-за спины торчали ножны – оружие располагалось так, чтобы его легко можно было достать. На присутствие женщины волк никак не реагировал. Да и она, казалось, не замечала его движений.